Чем хороши аксиомы-афоризмы? Они вечны и не нуждаются в доказательствах. Чем плохи бесспорные истины? У каждого нового поколения они вызывают желание если не опровергнуть, то хотя бы усомниться в безошибочности. Но... шишка на юном лбу при эмпирической проверке набита - а аксиома невредима. Теперь конкретно насчет шишек и аксиом. Помните заповедь: построй дом, роди ребенка и посади дерево. Кто ее только с упоением не цитировал! Но если с детьми и квартирами большинство живущих как-то определяются, то про деревья забывают. Не считая, разумеется, плодовых под окном личной дачи. А вот я недавно побывала в гостях у человека, который посадил целый парк. Не лесник, не штатный озеленитель, не обожающий хруст яблок и полученных за них на рынке купюр мичуринец-садовод. Просто добрый человек на этой земле, мечтающий, чтобы стала она еще краше. А потому привозящий в родную деревню разные экзотические саженцы. Деньги у него лишние, что ли? Не сказала бы. Чудак? Так могут считать лишь люди скучные и душою скудные. Шишки ему на лбу нужны? На лбу нет - а вот редких хвойных растений очень даже требуются.Сергей Галай из деревни Мясота мой визит вначале воспринял без энтузиазма: ну что тут показывать? Парк как парк: большим его не назовешь - всего соток двадцать насчитывает. Не в личном палисаднике, а напротив дома на пустыре разбил? Так хочется же, чтобы люди ходили, заглядывали, любовались. И даже фотографировались. Экзоты выращивает? Так тоже большого пафоса нет: кого сейчас березой да рябиной удивишь - а вот горная сосна да форзиция взор привлекут издалека.
Тем более что приперлись мы к нему целой делегацией - вместе со Светланой Поздеевой, председателем Мясотского сельсовета, Валентиной Ермоленко, землеустроителем сельисполкома, и главным бухгалтером этого же сельсовета и "по совместительству" женой Сергея Алексеевича Аллой Леонтьевной Галай.
В раскинувшийся на краю деревни доморощенный дендрарий оторванный от дел насущных хозяин нас повел осторожно, все поглядывая с опаской: не наступим ли ненароком на чередующиеся со взрослыми деревьями крошечные, плохо перезимовавшие и еле выглядывавшие из травы саженцы.
Надо было срочно искать подход к его древолюбивой душе - и тогда я применила первое правило японского поведения в "саду камней": восторгайся! Тем более что лишних усилий для этого не требовалось - вокруг разноцветной хвоей-листвой манили экзотические деревца. Присев перед горной сосной, я вежливо пожала ее за мохнатую лапу.
Мои деловые спутницы также отмякли озабоченными по первости лицами, начав всеми фибрами души и кожи обонять разливающиеся в воздухе живительные фитонциды. А у Аллы Леонтьевны и вовсе разлилось по лицу гордо-нежное выражение. Такое бывает у всех жен, разделяющих или по крайней мере сочувствующих необычному увлечению своих мужей.
Под солнцем да под нашими взорами Сергей Алексеевич также слегка оттаял
: - Кто я такой? Обычный станочник в лесхозе. Просто растительный мир люблю. Разнообразный. Чтоб себе и людям вокруг интересно было. Сколько у меня тут наименований? А под сорок уже наберется. Где беру посадочный материал? О, где беру? Что тут на месте ищу, что в Ботаническом саду. Вот, пожалуйста, гамамелис виргинский - кустарник, который цветет осенью желтыми цветами. Весь облеплен ими. Редкий он у нас, зато красивый. А это липа крупнолистная, сосна Веймутова, калина канадская, калина бульдонеж, орех медвежий...
Мясотский парковод бросил на меня испытующий взор, и я поняла, что первую победу надо срочно закреплять. Значит, поддразним малость - пусть пуще прежнего для разговора разохотится.
- Медведи, что ли, им лакомятся? - роняю с улыбкой.
- Зачем медведи? Название у него такое. А вот кедр корейский, пихта Вича родом из Японии, целых три бугвасии. Эх, шелковицу жалко: каждую весну подмерзает. Место тут низкое, - Сергей Алексеевич подводит нас к крошечному кустику, робко выглядывающему из травы. - И актинидия у меня тоже за зиму подмерзает.
- Так укрывали бы, - говорю ему. - Я свою, пока та зеленой дитятей была, каждой осенью лапником укутывала.
Попала-таки в яблочко, все - взаимопонимание достигнуто.
И теперь мне предстоит получить то, чего добивалась: слушать полную страсти исповедь фаната.
- Знаете, что я хочу тут сделать? - загорячился Сергей Алексеевич. - Посвятить парк безвинным жертвам. Видите, у меня какой валун стоит? Лет десять назад газовики в деревню газ тянули, я их и попросил камень привезти. Хлопцы не спрашивали, зачем да почему. Взяли и притащили мне валун. Вы ж посмотрите на него. Правда, напоминает по форме костер, что на пионерском значке когда-то изображался? А глянешь сбоку - на беременную женщину похож. А если еще внимательнее присмотришься - получается, вроде как сам Господь Бог на него наступил: след ступни просматривается. Почему именно безвинным жертвам? А потому, что никто про них, бедненьких, не вспоминает. Погибли где-то там в пути или в быту, и все. Героев военных помнят, участников локальных войн почитают, знаменитых людей тоже, а вот когда человек ни за что пострадал - ему ж тоже память должна быть! Я вообще-то человек не местный, в Молодечненский район из Гомельской области переехал. А там у нас елка - редкость, я их почти не видел. А тут - удивительные леса. Но и этого мне мало. Хочется ж, чтоб разные деревья росли. Потому и стал в Ботанический сад ездить: где за деньги, а где за доброе слово саженец получишь. Так 12 лет назад и начал парк сажать. Место было пустое, тракторами да машинами разъезженное. Я его даже лопатой ровнял. Домашние мне помогали. Поливать, например. Я в прошлое засушливое лето часа по два ведрами воду через дорогу таскал. Видите, жена смеется: колодец наш обмелел, на огород ей воды не хватало, но не ругалась. И дочки Мария и Екатерина подсобляли (одной 16, другой 15 лет), они у меня молодцы, в нынешнем году обе 9 классов закончили. Так получилось, что мы их одновременно в первый класс отправили. Как деревья подбираю? Первым делом по виду - чтоб могло здесь прижиться. Для этого книжки у хлопцев из лесхоза беру, читаю. А второе - по интересу: чтоб красивое было. Дерево ведь одно интересно листвой, другое - стволом, третье - формой. Думаете, легкое дело их вырастить? В школе вон не раз саженцы сажали - а не все приживаются. А от панской усадьбы, что здесь была, видели, какая аллея осталась? Загляденье. Раньше паны с толком парки закладывали, из разных краев растения привозили. Энтузиазм был.
- Экие вы слова употребляете, - вновь поддразниваю я.
- А что, разве не так? А то я на красивые деревья да кустарники в Ботаническом саду нагляжусь, хочу в парк привезти - а мне в ответ: только в коллекции, не размножаем. Или вот в Щемыслицах недавно был. Попросил пару редких саженцев. И услышал: брал бы сотни три или пять - тогда б выписали, а мелочевкой не занимаемся. А вы займитесь. Разрекламируйте. Может, не я один такой тогда к вам на поклон приеду, и другие энтузиасты найдутся. Красоты ж душа просит. Честно признаюсь: передачи Лобкова смотрю и завидую: такое в России разнообразие саженцев - нам бы сюда хоть малость. И где только берут?
- Ну, уже и под Минском такие питомники есть, - замечаю я. - Правда, цены там кусачие: за горную сосенку, что всю жизнь косолапым карликом останется, можете триста тысяч рублей отдать.
- Как триста тысяч? - взрывается он. - За что? Из чего складываются такие сумасшедшие затраты? Я вам вот что скажу: я на базаре грецких орехов купил, осенью понатыкал - проросли. Шишку лиственницы на земле подобрал - тоже посадил. И 11 саженцев выросло. Не должно быть на деревья таких цен. Золотая сосна, что ли? Кто за нее столько заплатит?
- "Новые белорусы", полагаю.
- Народу, нормальному народу нужны красота и разнообразие, елки-моталки, - сердится мой визави и замолкает.
Я тоже молчу, потому что уже знаю: народ - то бишь жители Мясоты - парк Галая любят. И если кто и держит его за чудака, то с изрядной долей уважения - не транжирное, а хозяйственное и красивое у него чудачество. И для всех доступное: Галай даже выступил против забора, которым временно обнес парк лесхоз. Говорит: пусть пока изгородь стоит, чтоб коровы не обглодали молодые деревья, а потом надо снести - для красоты без ограды привольней.
- Ты еще про свою мечту расскажи, - прерывает паузу заботливая супруга.
- А что мечта? - машет рукой он. - Хочу я на камне надпись выбить - в честь безвинных жертв, про которых вам говорил. Пусть самую коротенькую. Умел бы сам - давно сделал бы. А так ни инструмента, ни нужной литературы не нашел. Ездил даже года три тому в академию искусств в Минск, до начальства, правда, не добрался, но с молодыми людьми побеседовал. Приезжайте, говорю, в деревню, на практику - я вас кормить и поить буду, а вы мне надпись на валуне вырубите. Много слов не надо - совсем короткую.
- И что? - уточняю я.
- А ничего. Сказали, если б дворик ООН украшать пригласили, то поехали бы. А для деревни чего стараться?
Вот уж воистину - елки-моталки: неужели и впрямь перевелись в наших краях не только редкие растения, но и таланты-патриоты?
Или все-таки найдется юный энтузиаст, который в красивой и древней деревне Мясота, до которой достаточно легко добраться электричкой (если, конечно, не полениться пройти от полустанка пешочком через житнее, разбавленное васильками поле), оставит памятник себе и потомкам. В парке Галайского - совсем не худшего, если задуматься, периода.
