В городском поселке Желудок Щучинского района 9 мая одновременно и радостный, и печальный день. Праздник победы советского народа в Великой Отечественной войне и дата памяти погибших мирных жителей. 9 мая 1942 года здесь было расстреляно почти 2 тысячи людей. Потомки убитых фашистами семей в этот день ежегодно приезжают к месту казни родных и близких, чтобы почтить их светлую память.
Директор Желудокской СШ Владимир Василькевич и учащиеся 9-го класса Алексей Русюкевич и Ульяна Бразовская в музейной комнате, посвященной жертвам геноцида во время ВОВ на территории городского поселка Желудок.Новая экспозиция в школьном музее
Директор Желудокской средней школы имени Валерия Врублевского Владимир Василькевич приглашает посетить музей, часть которого посвящена событиям военных лет.— После принятия Закона «О геноциде белорусского народа» мы провели серьезную работу, направленную на подготовку экспозиции, по сбору недостающих данных, артефактов, — рассказывает Владимир Анатольевич. — Здесь нет гильз, пуговиц и детских башмачков, но много воспоминаний, фотокарточек и документов, свидетельствующих о трагедии. А произошла она 9 мая 1942 года, когда почти 2 тысячи жителей Желудка и соседней деревни Орля были уничтожены. В основном все, что вы здесь видите, было передано нам из рук в руки потомками убитых, которые живут в разных странах мира. Их отцы, матери, деды и прадеды лежат в этой братской могиле. Экспозиция была открыта в 2022-м к 80-летию со дня трагедии. В этот же день она пополнилась материалами Щучинской районной прокуратуры, которая также тщательно изучила факты геноцида мирного населения на щучинской земле.
Владимир Василькевич отметил, что для него самого стали открытием факты предательства жителей населенного пункта, которые по каким-то причинам стали приспешниками гитлеровских нацистов.
— В моих руках дело местного жителя Владимира Юхника, который непосредственно помогал зверям в человеческом обличье совершать расправу над стариками, женщинами и детьми, — показывает материалы директор. — Он был обыкновенным шофером, впоследствии даже служил в советской армии, то есть умело маскировался. Но в конце концов о его «подвигах» стало известно, и это уже совсем другая история.
В центре экспозиции — портрет Мирона Мордуховича. Будучи ребенком, он стал свидетелем расправы над желудокскими евреями.
— С ним поддерживали связь на протяжении долгих лет, — сообщает собеседник. — Он был главным архитектором Липецка, но десятки лет изучал прошлое своих предков, которые покоятся в одной большой могиле на окраине Желудка. Рядом со снимком — его последнее письмо, в котором пожилой уже человек вспоминает подробности того зловещего дня, который он так и не смог забыть. Вот эти исписанные от руки страницы — перевод уникальной книги «Память», выпущенной на идиш в Израиле. Ее нам подарили потомки расстрелянных, и здесь очень много воспоминаний посвящено мирной жизни поселка до войны, имеются фото жителей. Отдельная статья посвящена дню трагедии. Среди экспонатов — частично сохранившиеся списки расстрелянных людей. На отдельном стенде — множество снимков, сделанных в основном в 1970–1980-е потомками убитых жителей во время посещения Желудка.
Потомки помнят
В более современной книге «Желудок. Память о еврейском местечке» можно увидеть материалы, которые удалось собрать по итогам полевой школы. Из книги также можно почерпнуть полную информацию о жизни местечка. Здесь, в третьей части издания, Мирон Владимирович сам описал довоенную жизнь Желудка: его быт, праздники, блюда местной кухни, обычаи, жизнь усадьбы Святополк-Четвертинских, события 1939 года.Председатель Желудокского сельсовета Геннадий Цивинский напомнил, что до 1942-го все население поселка составляло 2400 жителей, из которых более 1700 были евреями.
Председатель Желудокского сельисполкома Геннадий Цивинский на фоне памятника на могиле жертв фашизма.— В 2012 году на территории нашего населенного пункта по инициативе центра «Сэфер», занимающегося возрождением культуры и традиций, десятки студентов, преподавателей и аспирантов вели кропотливую работу над восстановлением еврейского кладбища. Безусловно, с нашей стороны были оказаны посильная помощь и поддержка.
— Желудокское гетто было организовано 1 ноября 1941-го и находилось на прежней Орлянской улице. Оно не было ограждено от остальной части местечка. Граждан еврейской национальности попросту согнали жить в определенные дома по пять-шесть семей в каждый. То есть в одной хате размещались 50–60 человек. Выходить за пределы гетто не разрешалось, а попытки покинуть дома наказывались расстрелом. Их также использовали в качестве бесплатной рабочей силы при разгрузке вагонов или на тяжелых работах в местном госпитале, который располагался в дворцовом парке. А 9 мая людям приказали выйти на улицу, а затем повели от центра по улице Краснопартизанской до места их гибели...
Геннадий Иванович пригласил посетить скорбное место, где установлен памятник жертвам геноцида. За последние три года он претерпел значительные перемены: монумент обложили плиткой, проложили дорожки, благоустроили прилегающую территорию.
— В 2023-м обустроим саму могилу: заменим бордюрный камень, приведем в порядок ограждение, заложим новый газон, — вводит в курс дел собеседник.
|
|
В живых осталось мало
Из воспоминаний Моше Бейраха, который назвал свой рассказ «День резни».«...В пятницу утром, 8 мая 1942 года, это началось. Гетто было окружено солдатами и полицейскими. Кто-то переговорил с одним из них, а тот сообщил, что обратно вернули 140 рабочих, что трудились в Скрибовцах. Разносятся различные предположения. Все замкнулись в своих домах, но одна женщина потребовала покинуть гетто. Ее застрелили. Однако разрешили похоронить на кладбище. В тот же день попробовали наладить контакт с мещанами, чтобы выяснить наше положение, но крестьяне заявили, что ничего не знают.
Вдруг мы заметили группу людей, которые вернулись с какой-то работы с лопатами. Тогда мы поняли, что это ямокопатели, которые, очевидно, вырыли могилы. В тот день Грайжевские подожгли свой дом, чтобы устроить суматоху в местечке и разбежаться. Но огонь быстро потушили. Но один все же сбежал.
Я сам, должен признаться, что в эту ночь меня обуяло странное чувство, чувство, которое сегодня трудно объяснить, хотите, это было религиозное состояние. Помню, что сперва ощущал сильный голод, все, что нашел, готов был скушать. Еда, казалось, должна была заполнить пустоту, которая образовалась во мне. Понимал, что наступают наши последние часы, я должен распрощаться с миром и должен к этому подготовиться. Успокоился, лег на кровать и сразу заснул. Проснулся в пять утра. Никакой мысли о побеге не возникало.
Всех жителей сконцентрировали в конце улицы, время от времени подводили новые группы. Потом подошли два немецких офицера в коричневой униформе с отличиями «СС». Один из них был малорослым, примерно 22 года. Его звали Виндиш. Второй был выше ростом, и его звали Вернер. Оба в белых перчатках, нарядные, как на праздник. Вот он пальцем указывал кому жить, а кому умереть.
Среди евреев прошел слух, что тот, кто имеет профессию, остается жить. Я увидел, что Берл Штейн быстро бежал в направлении нашей группы, и руки у него были в муке и тесте. Думал, что убийцы посчитают его как настоящего хлебопека. Но счастье изменило ему в этот час, так как он забыл взять свой документ, уговаривал вернуться за ним, но они отправили его направо, то есть на смерть.
...Мы тогда уже слышали стрельбу и крики обреченных у расстрельных ям, которые находились в 600 метрах от нас. Был теплый красивый весенний день. С нашего места мы могли видеть, где проходила резня по парам, которые поднимались вверх. Это были пары от пролитой крови, согретой солнцем.
Когда убийцы закончили свое кровавое дело, мы снова увидели их, возвращающихся в местечко. Теперь они направлялись в ресторан, где был приготовлен праздничный обед...»
vrublevskaya@sb.by
