Самые счастливые годы его жизни связаны с армией. Более того, с войной, которую он прошел от первого до последнего выстрела. После Победы стал почетным гражданином Парижа. Когда приезжал во Францию, его селили в замке Людовика XIV и укладывали спать на королевскую кровать. Однажды на банкете в резиденции Шарля де Голля на Елисейских Полях его усадили напротив президента, и два фронтовика, сражавшиеся с фашистами на разных концах Европы, за бокалом бургундского вспоминали о пережитом. Он мог остаться в той далекой стране и жить где-нибудь на Лазурном Берегу. Но он неизменно возвращался домой, в СССР…
Странная история
В моем архиве хранится конверт с краткой надписью: «Капитан Татьяна». В нем — вырезки из газет и журналов. Переписка с различными организациями. Цитаты из писем. Все это накапливалось постепенно. И достойно интересного рассказа. Но я остановлюсь на той версии, которая сложилась у меня после анализа собранных документов, потому что конкретных свидетельств, позволяющих докопаться до истины, слишком мало. Архив знаменитого «капитана Татьяны» бесследно исчез, и хотя после его смерти прошло около десяти лет, у памяти не должно быть срока давности.
Жарким летним днем 1996 года в Гомельском областном краеведческом музее раздался телефонный звонок. Между звонившим чиновником горисполкома и одним из сотрудников музея состоялся примерно такой диалог:
— Нужны муляжи боевых наград. Мы тут собираемся хоронить одного человека...
— А сколько у него наград было?
— Ну, кроме Звезды Героя – два ордена Ленина, один – Александра Невского, пять — Боевого Красного Знамени, всего – 15.
Муляжей нашлось только пять. А умершим был 81-летний командир эскадрильи знаменитого полка «Нормандия—Неман» Василий Георгиевич Серегин. Из поля зрения общественности он выпал еще в конце 70-х. Считанные единицы в среде ветеранов знали тогда, что он еще жив. Да не забывали его французские однополчане. Но они далеко, у них свои дела-заботы.
В Гомельском военкомате всполошились. Туда позвонили из госпиталя ветеранов войны и спросили, кто будет хоронить бывшего летчика. «Так он уже умер», — ответили военкоматовцы. «Это для вас умер, а мы зафиксировали смерть только сегодня».
«Не может быть, к нам приходила дочь Серегина, — засомневался тогдашний военком Юрий Бердников. – Справку показала, что схоронила отца. Просила возместить материальные затраты».
Завертелась бюрократическая карусель. В конце концов, как и положено в таких случаях, начальство вменило военкому лично заняться организацией погребения героя. Бердников докопался до истины, выяснив, что справка липовая, выдали ее родственнице почему-то аж в Лоевском районе. Та хотела незаконно получить деньги на очередную попойку, так как сильно пристрастилась к зеленому змию вместе со своими «друзьями».
В последний путь Василия Георгиевича проводили за счет государства. Речей на могиле никто не произносил. Самое любопытное, что, насколько мне известно, и до сих пор темным пятном во всей этой истории остается то, что никто не знает, как Серегин вообще попал в вышеупомянутый госпиталь. Квартира его оказалась давным-давно проданной, а в паспорте стояла отметка о прописке все в том же Лоевском районе. Теперь, конечно, ворошить прошлое поздновато. Но как-то обидно на сердце.
Туманный облик
Некрологов в центральной прессе республики по поводу смерти легендарного фронтовика, который в ходе освобождения Беларуси множество раз ставил свою жизнь на карту, я не обнаружил.
Чтобы узнать хоть что-то о судьбе любимца полка «Нормандия—Неман», личного друга генерала де Голля, попросил помощи у гомельской журналистки Татьяны Соколовой. Она побывала в областном музее. Сам обратился в музей Великой Отечественной войны. Нас ждало разочарование: несколько коротких вырезок из пожелтевших послевоенных газет, несколько выцветших, блеклых любительских снимков... Создалось впечатление, что судьба еще со времен войны решила навсегда заслонить от потомков образ и облик Василия Серегина. Даже в Интернете, где о полке «Нормандия—Неман» есть обширный материал, невозможно было отыскать фотографию летчика.
В книге «Герои Советского Союза» (Воениздат, Москва, 1988) на стр. 446 есть краткая биографическая справка о Серегине, в которой говорится, что он родился в крестьянской семье в 1915 году в Тульской губернии. Закончил Чкаловское авиационное училище. Первый бой принял под Одессой. И… ни одного слова о том, что этот ас — один из самых прославленных в полку «Нормандия—Неман». Будто он там и службу не проходил. На той же странице – целая галерея портретов известных фронтовиков. Изображения четкие. Единственный, кто смотрит на вас, словно сквозь густой туман, — Василий Георгиевич.
По крупицам пришлось собирать данные. Повторюсь, их крайне мало. Говорят, что Серегин был невысокого роста, широкоплеч, лицом напоминал актера Николая Рыбникова в молодости. Летчика делала чертовски привлекательным великолепная шевелюра. А еще он был веселый и дружелюбный. Отменный гармонист. В свободные от боевых вылетов часы брал в руки инструмент и запевал песню о радистке Татьяне, решившей погибнуть, но не сдаться в плен фашистам. Затаив дыхание, слушали побратимы проникновенные слова:
…Разлучились ночью туманной.
Уводила в бой меня звезда.
Распрощались с Танею, Татьяной –
Не забыть ее мне никогда.
Песня звучала очень часто, брала за сердце. Она была на устах у всех в полку и фактически стала его гимном.
С Серегиным в паре летал француз Риссо. Ему туго давалось произношение звания и фамилии командира. В шутку он и назвал своего друга «капитаном Татьяной». К удивлению многих, произносил он это довольно чисто. Новое имя прижилось и даже стало позывным…
После войны Василий Георгиевич сопровождал Костю, как он в свою очередь окрестил Риссо, в Париж. Все оставшиеся в живых «нормандцы» летели на истребителях Як-9, которые подарило Франции советское государство. Генерал де Голль дал в честь героев в своем дворце торжественный обед. Место Серегина за банкетным столом оказалось напротив главы государства. На стуле висела табличка: «Капитан Татьяна». Хотя Серегин давно уже был майором. Они беседовали за бокалом бургундского, вспоминая, как сражались на разных концах Европы с одним и тем же противником.
В мае минувшего года я был в Париже. Любовался президентским дворцом на Елисейских Полях, Дворцом правосудия на острове Сите, показывали мне и Трианон — резиденцию Людовика XIV в Версале. Незабываемое впечатление. Должно быть, впечатлило оно и Василия Серегина. Как почетному гражданину французской столицы ему даже предложили остаться жить в стране. Но он вернулся назад. Родина — она и есть родина.
Бесстрашный
К врагу Серегин был беспощаден. Отличался абсолютным бесстрашием, дерзостью. Когда «капитан Татьяна» поднимался в небо, среди фашистских летчиков царила настоящая паника. По разным данным, он сбил от 30 до 34 самолетов противника и ни разу не был сбит фашистами. О таких, как он, его однополчанин Герой Советского Союза Марсель Лефевр писал родным: «Они сражаются с яростью и притом умно, не теряя головы, когда видят врага близко. Мне нравится в русских их холодная ярость в бою». Серегин вспоминал о Марселе: «Я очень переживал, когда его сбили».
Впрочем, один раз и Василия все-таки сбили. Свои. По ошибке это сделал не кто иной, как Риссо. Тот, кто смотрел фильм «Нормандия—Неман», должен помнить эпизод, когда молодой летчик Шароди по ошибке сбивает машину капитана Тарасенко, который согласно сценарию погибает. Случай взят из жизни. Прообразом капитана Тарасенко стал Серегин, Шароди – Риссо. Только в жизни герою удалось спастись.
Василий Георгиевич храбро воевал в небе Беларуси, над Минском, Оршей, Борисовом, другими городами и селами. Именно здесь он получил большинство своих боевых наград.
В тени
Очень жаль, что не сохранились архивные бумаги «капитана Татьяны». Многое бы прояснилось в судьбе этого человека. Остается констатировать, что к Беларуси он прикипел сердцем, остался здесь служить после войны. Ушел в запас в звании полковника. Когда приглашали, выезжал на торжественные мероприятия в Минск, Москву, Париж. Участвовал в патриотическом воспитании молодежи. Работал завскладом на обувной фабрике «Труд», экспедитором на универсальной базе. И… мало-помалу уходил в тень истории, пока не был окончательно забыт. Трудно сказать, почему.
К тому же в семье героя одна за другой случались трагедии. От болезней и по другим причинам умерли жена, сыновья, от бандитской пули погиб внук – работник МВД. О дочери выше я уже упоминал. Но сегодняшнюю судьбу ее, увы, проследить не удалось. Да и надо ли?
Не так уж много времени по историческим меркам прошло со дня смерти фронтовика. Увековечить бы, пусть даже скромно, память о нем! Может быть, данная публикация послужит толчком к этому.
P.S. Высшего ордена Франции удостоен знаменитый авиаполк «Нормандия—Неман». Он по указу президента Жака Ширака стал кавалером ордена Почетного легиона. Высшую награду Франции премьер-министр этой страны Доминик де Вильпен 14 февраля вручил 18-му гвардейскому истребительному полку «Нормандия—Неман», наследнику легендарной советско-французской эскадрильи, сообщило телевидение.
Впервые в истории отношений двух стран такой чести удостоилась целая авиационная часть. Статус ордена не предусматривает награждения им подразделений иностранных армий, но в этом случае власти Франции сделали исключение. Церемония проходила в Москве, в том самом зале, где 60 лет назад, по окончании войны, генерал де Голль чествовал летчиков «Нормандии—Немана».
Если бы Василий Серегин был жив, он, несомненно, порадовался бы такой оценке боевых подвигов родного полка.
