О пользе и издержках «общественных обсуждений»
Можно смело предполагать, что Александр Гюстав Эйфель никогда бы не построил в Париже свою башню, если бы его проект был вынесен на общественное обсуждение парижан. Ревнители «древлего благочестия» и прочая энергичная публика, возможно, поставила бы крест на проекте. Во-первых, слишком необычный, во-вторых, будут долго стучать молотками и отвлекать, в-третьих, а может, вообще проще разбить сквер и играть в шашки?.. Хорошо, что умные, а главное, компетентные люди не поддались искусу, а решили, взяли на себя ответственность — и сейчас Эйфелева башня радует парижан и всех остальных.
Много революционных идей осталось бы на бумаге, имей право вето обыватели, которые порой бывают правы, а порой и не совсем... Мы бы и сейчас ездили на телеге, поскольку первые автомобили грохотали, коптили и обывателя пугали.
Прогресс остановить нельзя. Зато можно остановить строительство некоторых объектов. Сегодня у нашей общественности право вето есть, и она им успешно пользуется. Попробуем на примерах понять, хорошо это или плохо, прогрессу служит или чему–то иному. Чтобы картина была по возможности объективной, рассмотрим три проекта в трех разных административных районах Минска.
Нашумевшие истории вроде гостиницы на месте сквера или застройку микрорайона Уручье оставим в стороне. Возьмем другие проекты. Они имеют различное назначение и архитектурные свойства, у них разные инвесторы. Роднит их лишь то, что во всех случаях общественность стала стеной на пути их реализации.
Советский район: дома не пройдут
От перекрестка улицы Цнянской и переулка Я.Коласа пару минут шагать до Комаровского рынка. Это центр квартала, ограниченного улицами Кульман, Куйбышева, Сурганова и Я.Коласа. Застройка здесь не блистает архитектурными изысками: стоят лишь угрюмые 5–этажные «хрущевки» и 9–этажные «панельки». Но имеется пустырь, который хорошо виден даже на космической фотосъемке. Он всегда был пустырем.
Здесь–то городские власти и вознамерились поставить три жилых «столбика». Современных не только в архитектурном, но и социальном смысле: 320 машино–мест в подземном паркинге на 240 квартир плюс объекты торговли и обслуживания. Это жилищный стандарт не прошлого, а настоящего и будущего. Объединенные в единый комплекс, три дома сформировали бы в невыразительном окружении яркую визуальную доминанту.
Инвесторами предстояло быть гражданам, которые хотели бы комфортно жить практически в центре и платить за это. Автор проекта — специалист нерядовой и многоопытный — бывший главный архитектор города. Заказчик, компания «Тамбаз», — тоже в своем деле не новичок. Например, комплексно застраивает жилыми домами улицу М.Богдановича: от улицы Некрасова — дальше и вверх, к окраине. Самый высокий в Минске жилой дом — пока, на данный момент! — построил «Тамбаз». Застраивая, расселяет, практически постоянно решая в судах споры с бывшими владельцами частных домов, попавших под снос. Тем не менее строит. Но с объектом по улице Цнянской вышла осечка.
Положение о порядке проведения общественных обсуждений в области архитектурной, градостроительной и строительной деятельности утверждено постановлением Совета Министров 1 июня 2011 года. Документ, как видим, новый. Целью является «информирование физических и юридических лиц об архитектурной, градостроительной и строительной деятельности, а также их участие в обсуждении и принятии решений...».
Были подготовлены три различных варианта проекта. Архитекторы и строители готовы были обсуждать каждый, в деталях. Исходя из того, очевидно, факта, что только детали и подлежат дискутированию, поскольку принципиальный вопрос о выделении земли под строительство жилья уже решили. Именно в той инстанции, которой это право дает закон, — Мингорисполкоме. Развитие города — в компетенции городских властей: участие районных администраций ограничивается лишь организацией обсуждения.
Предполагается, что любой гражданин может сделать любые замечания. Скажем, по его мнению, нарушаются инсоляция, освещенность соседнего дома. Других не устраивает стесненность въезда. Замечания, по логике вещей, должны систематизироваться и передаваться профессионалам — чтобы приняли решение. Понизить, например, этажность.
При этом важно, что на обсуждение выдвигался проект, который уже получил одобрение всех структур и служб, на то уполномоченных. Над проектом работали профессионалы, он стоил денег. Его поддержало, например, и расположенное рядом управление образования — при условии, что заказчик построит «спортивное ядро» для нужд детских учреждений и местных жителей.
Жители — ни в какую! Аргумент был, в сущности, один: хотим на этом месте сквер. До обсуждения проектов по существу дело не дошло. Фактически получился митинг, на котором маститым специалистам даже слова не дали сказать. 7 мая 2012 года был подписан протокол со следующим резюме: «...считать нецелесообразным строительство объекта на указанной территории». Четверо членов комиссии из девяти с содержанием протокола и выводами не согласились и составили «особое мнение». Его суть именно в том, что подписи жильцов фактически собраны под требование сквера. Затем коллективные письма, собранные в толстую пачку, были направлены четырем адресатам: Минприроды, Мингорисполкому, администрации района и депутату.
Вот не самая жесткая формулировка: «Данные подписи собраны не просто против застройки сквера... многоэтажным жилым домом, а с требованием остановить террор застройщиков по отношению к жильцам микрорайона». Адреса на этом подписном листе: улицы Ангарская, Глебки, Могилевская, Нестерова, Одинцова, проспект Рокоссовского. Практически весь Минск! Да что там Минск — здесь даже подпись жителя Заславля! И кто собрал таких «авторов» вместе? И что это вообще за скверный анекдот, когда какие-то абсолютно посторонние люди гонят какую-то пургу о «терроре»?..
А может быть, и обсуждение проекта следовало проводить в масштабах всей столицы или даже страны? Получили бы еще более диковинные выводы, вроде. Я Пастернака не читал, но... Не читал, значит, не суйся в обсуждения!
В генплане застройки Минска выделено несколько зон плотности застройки: она рассчитана профессионалами. У проспекта Независимости особый статус. Потом следует центр, за ним по мере снижения плотности — застройка в пределах первого кольца и так далее. В районе бывшего сельхозпоселка вдоль улицы М.Богдановича, к примеру, предусмотрена «высокоплотная многоэтажная застройка»: 7,5 тысячи квадратных метров на гектар. Сейчас в среднем по городу плотность составляет 75 процентов по отношению к нормативу. Такова она и в районе перекрестка улица Цнянская — переулок Я.Коласа. Термины «уплотнение» или «точечная застройка» здесь не применимы: тут можно и нужно строить. Но не дают!
Вспоминая Гранатный
Журналист никому свое мнение навязывать не должен, но право на него тоже имеет. Позволю себе даже не мнение, а лишь вопрос. В конце 60–х мы, несколько студентов БПИ, квартировали в избушке по Гранатному переулку. Сейчас на месте домика — торговый комплекс «Европа», который на улице Сурганова. Нет и переулка: это застройка улиц Куйбышева и Цнянской, жители которых преимущественно и протестуют. Тогда, в 60–х, еще не было многоэтажек, в которых они живут: сельхозпоселок начинался от «Комаровки» и длился да самой окраины. Тишина, соловьи: красота! Вопрос: где бы сейчас жили протестующие, если бы их предшественники в 70–х тоже не хотели новостроек, имея право вето? Факт, что не хотели! Лучше жить в частном доме с курами и огородом и считать себя просвещенным горожанином.
В те годы главный проспект Минска заканчивался разворотным кольцом троллейбусного маршрута № 1 «Обсерватория». Дальше были поля и перелески. Страшно сказать, сколько деревьев полегло при расширении магистрали, при застройке по обе стороны микрорайонов Уручья и позже при прокладке кольцевой... К тому сказано, что против нового строительства горожане протестуют обычно под знаменами защитников природы — вплоть до одного дерева.
Любопытное наблюдение сделал гендиректор СООО «Тамбаз» Лев Хаютин (кстати, архитектор с 40–летним стажем и, безусловно, патриотично настроенный минчанин). Строится, скажем, комплекс из трех жилых домов. Жители первого, едва заселившись, тут же начинают протестовать против строительства второго и третьего. Недовольство понять можно: где стройка — там шум, пыль, дискомфорт. Не избежать этого, конечно, и на Цнянской. Как и везде, куда приходят строители. Но ведь они, в сущности, главные носители прогресса. Огульно клеймить их как террористов — это, знаете ли, очень сильный перебор!
По опыту знаю, что даже этим скромным рассуждением рискую навлечь на себя громы и молнии. Но надо же назвать вещи своими именами: мегаполис и деревня живут по разным законам. Довелось поговорить с некоторыми из тех, кто протестовал против жилых домов на Цнянской. Настроение торжествующее: мы, дескать, победили. А Минск?..
Столица Казахстана выросла в степи за последние 10 — 15 лет. Проектировали Астану светила мировой архитектуры, результат признан образцовым. В центре, как водится, — сити, где соседствуют министерства, концерны, развлекательные заведения, отели, бизнес–центры. Даже жилые дома. Но возле каждого нет и быть не может сквера, хотя в знойной степи он очень желателен. Таковы градостроительные законы. Отдыхать? Извольте в гигантский «ханский шатер», где, помнится, на 7–м или 8–м этаже имеется всепогодная купальня с морской водой, морским же песочком и пальмами. Это далековато, на окраине. Жителям улицы Цнянской до обширного городского парка Дружбы народов гораздо ближе: 850 метров.
Минск, убежден, для жизни комфортнее. Не знаю другой столицы, где от центра (ГУМ, Нацбанк, отель «Европа»...) лишь 10 минут неспешной езды до природного заказника «Лебяжий». Здесь, правда, не искупаешься: запрещено. Зато через дорогу, в Дроздах или Ждановичах, — сколько угодно. Хвойная прохлада, чистая вода, плавают лебеди и ловится белый амур...
Но как прежде в крупном европейском городе был рынок (в Кракове и Львове центральные площади так и называются), так сейчас есть сити, деловые центры. Они необходимы и Минску. Нелепо требовать в таких местах патриархального покоя и деревенского простора.
И как когда–то развитие городов двигали торговля и рынки, так сейчас — деловые центры. Неспроста мы постоянно слышим о необходимости инвестиций. Инвесторы — это капитал, инновации, рабочие места. Это прогресс, наконец. Об этом — вторая история.
Центральный район: сити
На улице Заславской преобладают жилые дома, про нее не скажешь буквально: сити. Но кое–какие признаки налицо. Архитектурная доминанта — трехглавая высотка напротив мемориальной стелы. Рядом — два отеля, административный комплекс с множеством учреждений и деловых офисов, соседствуют два банка, наш и швейцарский. Как раз напротив и должен был появиться еще один, с британским капиталом.
Место, разумеется, выделил горисполком. Это пустая площадка: зеленый газон между домом, улицей и универсамом «Юбилейный», на ней несколько деревьев. Сейчас здесь выгуливают собак. Место мгновенно превратилось в сквер, как только дошло до общественного обсуждения. Придомовой площади и зелени здесь по нормам, есть и скверы. Но процедура обсуждения в точности — и с тем же результатом — повторила уже изложенную.
Начиная дело, представитель компании посетил МИД и Мингорисполком, где заручился поддержкой. Архитектурную концепцию подготовил авторитетный проектный институт «Минскградо». В процессе работы проект корректировался, в том числе по пожеланию властей. Решено было, например, строить не один этаж подземного паркинга, а три.
Первое слушание оказалось фактически сорвано. Как в Советском районе общественность не позволила высказаться бывшему главному архитектору Минска, так в Центральном — директору компании «Саут Вестерн» Людмиле Щуровой. Это тоже был фактически митинг: пресса, телекамеры, эмоциональные выступления, в которых инвестора разве что террористом не называли.
Не имея возможности выступить, директор просто ушла. Сообщить же имела примерно вот что. Компания подготовила расчеты. Сумма предполагаемых инвестиций составляла 17,5 млн. долларов. Помимо этого, только Пенсионный фонд государства пополнился бы на 26 млрд. рублей. Потому что компания намеревалась строить комплекс только из белорусских материалов, заказы на оборудование размещать тоже в Беларуси — и брала на себя соответствующие юридические обязательства. Паркингом, к слову, после 18 часов дня и в выходные, когда банк не работает, пользовались бы местные жители.
Банковским бизнесом планы не ограничивались, предполагался также лизинговый и риэлтерский. Этим делом, как известно, британцы занимаются на пару сотен лет больше нашего: было бы чему поучиться. Аналогичный бизнес компания уже ведет, например, в Харькове. Местных детей летом возит за границу на отдых. Не столько в силу гуманистической ориентации, но также из делового расчета: это дает налоговые льготы.
Представитель компании привез с собой делового партнера, который уже имеет производственный бизнес в Краснодаре и хотел бы присмотреться к нашим условиям. Партнеры, повторю, увидели митинг, который и покинули вместе с Людмилой Щуровой.
Директор проявила настойчивость. Позаботилась, чтобы при второй попытке обсуждения был обеспечен хотя бы порядок и возможность выступить. Выступила. Шума не было. Напротив, были вежливые, но ритмические аплодисменты: докладчицу «захлопывали». Не желали слушать. Сейчас общественность тоже торжествует: мы победили. В расчет не берется то, что потеряли Минск, его облик, бюджет, экономика: рабочие места не созданы, промышленные заказы не размещены... А как теперь узнать, какие бы еще инвесторы потянулись следом? Инвестор — не враг, не агрессор. Во всем мире его считают благодетелем и всячески ублажают. А что же мы?
Московский район: развязка
Это самая благополучная история. Многоэтажка делового назначения вплотную примыкает к зданию районной администрации на проспекте Дзержинского. Инвестор — ЗАО «ЛЕКТ», представитель белорусского бизнеса, выросший в холдинг.
Ход общественного обсуждения один к одному повторяет два приведенных примера. Митинговые страсти, переходящие в ультиматумы, заведомо невыполнимые, но заносимые в протокол требования... Мнения исходили часто от людей пожилых, особенно дорожащих тишиной и покоем. Здесь к тому же обнаружился реликтовый дуб. Но среди жильцов окрестных домов и участников обсуждения нашлись также специалисты, немало в строительстве понимающие. Они тоже выступали, хотя в накаленной митинговой атмосфере не все их слышали. Позже они приходили домой и уже в спокойной обстановке спрашивали у оппонентов: что, собственно, вы имеете против? Не каждый сумел вспомнить, о чем шла речь...
Решающую роль сыграло иное обстоятельство. Здесь, вблизи здания районной администрации, на месте первого кольца, будет строиться сложная развязка со съездами–пандусами. Это предполагает срезку многометрового слоя грунта на обширной площади. Деревьям никак не устоять. А если не деревья, то какие еще у активистов аргументы? Впрочем, трехэтажный подземный паркинг они все же «зарубили». Многоэтажный офис построят, но ставить машины будет негде, а мест в округе и сейчас не хватает...
Я попросил директора «Творческой мастерской 7» Анатолия Цейтлина очертить весь процесс и назвать причастные к нему проектные силы.
Концепцию разрабатывает «Минскградо». Эскизный проект утверждается в комитете архитектуры Мингорисполкома. Потом инвестор заказывает расширенный архитектурный проект — с учетом требований всех смежных соисполнителей: электриков, конструкторов, сантехников... Этот проект поступает на госэкспертизу. При положительном решении заказчик оформляет в Госстройнадзоре и Мингорисполкоме разрешение на строительство и начинает его. Параллельно делаются рабочие чертежи... Проектные работы начались в 2008 году и продолжаются сейчас.
Итак: комитет архитектуры Мингорисполкома, «Минскградо», творческая мастерская, госэкспертиза, Госстройнадзор — это только специализированные инстанции. Добавим надзорные, но с правом решающего голоса: санитарные, пожарные, ГАИ... Нужно упомянуть и специалистов института «Минскинжпроект», занятых только развязкой. Вовлечены сотни специалистов высочайшего уровня. Достаточно сказать, что съезд на проспект Дзержинского пройдет в 10 метрах от стены офисного здания: ювелирная работа!
Примерно таким же был процесс проектирования жилого комплекса на улице Цнянской или банковского офиса на Заславской.
Надо напомнить, что еще в советское время среди социологов был известен термин «феномен Минска». Ни одна столица бывшего Союза (как, впрочем, никакой большой город вообще) не развивалась так стремительно. Гигантские заводы требовали инженеров и рабочих, им нужно было жилье, их детям — воспитатели и учителя, тем и другим — вузы, всем, вместе взятым, — больницы, дороги, общественный транспорт... Вот как рос наш город. Вот почему здесь сильны градостроительная наука и строительная практика. В те времена, когда по главному проспекту еще грохотали гужевые повозки, прозорливые архитекторы заложили в проект такую ширину проезжей части, что сейчас она вмещает плотный восьмиполосный автомобильный поток! Уму непостижимо, как могли его предвидеть. А мы что же, назад — к гужевым повозкам?..
Ведь что получается? Несколько эмоциональных и голосистых ораторов, абсолютно в строительстве и архитектуре некомпетентных, руководствуясь лишь соображениями «нравится — не нравится», «хочу — не хочу», могут повести за собой общественность и поставить крест на усилиях множества профессионалов высочайшего уровня. Нелогично, неправильно! При всем уважении к общественности. Она же не берется диктовать правила безопасности на железной дороге и в аэропортах. Почему же так легко вмешивается в архитектуру?
У нас очень долго строились только жилые «коробки»: эти десятилетия потеряны для архитектуры. Шедевры появятся не сразу. Для этого архитекторам и строителям надо позволить работать и... совершать ошибки. Ясно же, что панельные «хрущобы» наши потомки рано или поздно снесут. Тем раньше снесут, чем больше будет новых жилых комплексов — подобных тому, который «зарубили» на Цнянской. Вот почему архитекторов нельзя бить по рукам.
Но прочь эмоции. Когда городская власть выделяет площадку под застройку, она фактически заказывает инвестору то, что городу нужно: жилые дома (львиную долю которых сейчас строят частные инвесторы), банк, торговый или развлекательный комплекс, бизнес–центр...
Она, по логике вещей, и должна доказывать обеспокоенной общественности, почему это нужно и как сообразуется с различными нормами. Но уходит в сторону и оставляет инвестора один на один с возбужденными гражданами — на это сетуют все мои собеседники. Просто бедствие какое–то: что ни проект, то протест и... задний ход. Понятно, что с жалобами, тем более коллективными, никому не хочется иметь дело. Но инвестору — меньше всех. Его дело — строить! Но и прав на это у него, как выясняется, минимум. Будь он хоть коллективом дольщиков, хоть белорусским холдингом, хоть британским банком. Три района, три разных объекта различного назначения — одна и та же картина.
В обращении к Национальному собранию Президент негативно оценил работу с инвесторами: «…Зарубежные бизнесмены не могут пробиться на прием к руководителю, чтобы обсудить свое инвестиционное предложение. Месяцами ходят по кабинетам за согласованиями и разрешениями… Условия инвестирования в Беларусь должны быть одними из лучших в мире, а гарантии добросовестным инвесторам — абсолютные. Закон должен содержать нормы прямого действия, ясные и понятные каждому…»
Выходит, что и все согласования не гарантируют успеха проекта: зарубить его вполне может общественность. Которая, между прочим, призвана его лишь обсуждать. Даже голосования положение не предусматривает! Похоже, что процедура и механизм принятия решений прописаны, мягко говоря, неидеально. Не потому ли разумно задуманное оборачивается своей противоположностью?
Этот вопрос я адресовал заместителю председателя Мингорисполкома Сергею Радоману. Он настаивает, однако, что именно застройщик должен убеждать жителей близлежащих домов, что новый объект не ухудшит условий их жизни. Для этого может, например, предложить им нечто привлекательное. А если все же не убедит? Шум днем и прожекторы ночью, развороченные дороги и тротуары, стесненность, грязь... — это и есть ухудшение условий жизни на несколько лет, любой подпишется! Как быть?
Директор УП «Минскградо» Леонид Добыш проблему подтверждает: практически каждый проект, разрабатываемый его организацией, пребывает в подвешенном состоянии. Почему? Директор отвечает: «Органы госуправления, полномочные принимать решения, не имеют для этого надежной правовой основы. Механизм пока только нарабатывается, вокруг него много споров, нужно приходить к консенсусу».
«Минскградо», между прочим, определен «головной организацией по градостроительству на территории Минска и в пределах перспективной городской черты». Главнее нет! И если новая процедура ввела головной институт в ступор, значит, ее надо менять. Так было с мансардными надстройками. Конфликты множились — дело стояло. Все разрешилось, когда ввели четкую норму: достаточно половины согласных жильцов плюс один голос. Развитие Минска — более серьезная проблема. Но четких критериев того, что решает общественность, а что только профессионалы, у нас нет. Нужны критерии! Иначе ведь ничего нового не построим!
Фото автора.
P.S. Обсуждение поднятой в материале проблемы мы планируем продолжить в конференц–зале «СБ».
