Путевые заметки о жизни современной Украины
Майдановская карусель словно разрушительный тайфун закрутила Украину, разворошила все вокруг, поставила под угрозу гражданский мир, единство и целостность государства, по сути развязав гражданскую войну. Многое из того, что случилось в стране за это смутное время, еще предстоит осмыслить. Но главный урок для всех очевиден: если в угоду политике власть забывает об экономике, погрязла в склоках и коррупции — жди беды. Ведь люди, которым есть что терять, никогда не пойдут на баррикады. Известный белорусский журналист Николай Шлома побывал в Украине еще до Майдана, вооруженного противостояния населения юго-востока Украины и вооруженных сил этой страны и изнутри, без прикрас, увидел реальную жизнь наших соседей.
Матерь городов русских
Поезд из Херсона в Киев прибывает поутру. Яркое солнце весело отражается в златоглавых куполах многочисленных церквей, стеклоалюминии высоток. Мы, группа белорусских журналистов, любуемся из окна вагона древним стольным городом. Он, подернутый легкой весенней дымкой, в окаймлении молодой зелени, неописуемо красив, изящен.
...Знаменитый Подол. Брусчатка старинных улочек петляет среди овеянных легендами построек выдающейся и не очень архитектуры. Словно нелепые бородавки выпирают то ли дворцы падишахов, то ли резиденции высокопоставленных вельмож. Взору предстают “кадиллаки”, “мерсы”, экзотические раритеты на колесах. Лакей в синей ливрее и перчатках по самый локоть. Взъерошенная афганская овчарка грозно возлегает на позолоченной цепи у своего мини-дворца — точной копии хозяйского. Это вам не украинская мазанка...
Рядом в таком же стиле “отреставрированный” не в меру заботливыми хранителями старины особнячище. Далее немым укором им доживает свои дни бедолага-собрат снесенных по соседству памятников городской архитектуры восемнадцатого — девятнадцатого столетий. За хлипкой изгородью на стенке в насмешку красуется табличка с сообщением: памятник охраняется государством.
— Так и хочется задать вопрос: для кого? — грустно комментирует надпись наш гид. — Считается, что законсервирован, ждет своей очереди. И дождется, примут решение, мол, никуда не годен, только под снос. Крыша вон совсем поехала. У тех тоже, кто без зазрения совести без конца гребет под себя, кто беззастенчиво попустительствует этому.
Загремев цепью, на нас оскалила крокодилью пасть откормленная псина — охранница новой знати. Ретируемся по неровному булыжнику узкой улочки на противоположную сторону. Там безопаснее. Хотя нет, откуда ни возьмись появляются странные прохожие. Беспардонно хватают за руки, требуют гривны. Объясняем, что мы не здешние, сами ограничены в украинской валюте. В ответ — а какая есть, откуда вы? Ах, из Минска! Гоните белорусскую, нам кушать хочется...
Еле отвязались от назойливых прилипал. Их в Киеве можно встретить на каждом углу. В центре на Крещатике, на вокзалах, на том Майдане, у храмов. Всех возрастов — от малого до старого. Жалко смотреть на них, да и они от стыда не поднимают глаз. Жестокая действительность поставила их на обрыв жизни. И никому они не нужны, на них не обращают внимания, отмахиваются от них, бедолаг, и общество, и власть.
Картина типичная для Украины, этого благодатного края, где есть все или почти все, только не у всех. А у тех, кто понаглее, изворотливее, нахрапистее, готов заграбастать даже сам Днепр могучий. В отдельных местах к нему уже не подобраться, хотя недавно это были места массового отдыха. Теперь тут причалы для яхт а-ля Абрамович, приватизированный берег реки новыми хозяевами жизни.
На все своя такса
Вспомнились слова женщины на Симферопольском вокзале: “А мы с нашими властями давно в разводе. Они сами по себе, мы сами по себе. Выживаем как можем. Крутимся-выкручиваемся до изнеможения. Я вот из-под Харькова, учительница. Точнее — была. Зарплата нищенская. Бросила. Совхоз у нас был процветающий, жили, горя не знали. Разогнали. Давай землю делить. Плодородная она у нас. Разделили так, что отхватил ее тот, кто на нее уже давно глаз положил. Пруд еще остался, где карпа да карася разводили. Рыбой этой нам новые помещики платят. И что с ней делать? Везем кто куда, хоть какую копейку сшибить. Думаете, на базаре сама цену устанавливаю? Меня туда и не подпускают. Подходят парубки сноровистые: “Вот тебе, тетка, за твой товар, и быстрее отсюда. Иначе протухнет твоя рыбка на южном солнце и сама можешь перегреться. Намек понятен?” Ясно, выбирать не приходится, хотя бы ноги унести. Рыбку же они спускают прямо в рестораны втридорога. А я едва дорогу окупаю...”
Ну что тут скажешь, грабеж средь бела дня! И заступиться некому. Мыкаются крестьяне, которых объявили фермерами, только без ферм. Срываются в далекие края в поисках заработка на кусок хлеба квалифицированные специалисты крупнейших современных предприятий. Иные за бесценок перекуплены бандитским отечественным или иностранным капиталом.
“У нас можно купить все, что пожелаешь, в зависимости от толщины кошелька: депутатство, должности, ордена-медали и Героя Украины в том числе, — грустно повествуют коллеги-журналисты. — На все есть такса. Есть уже и на героя Майдана. Недостатка в кандидатурах нет”.
Магистрали плодородия
Плотина Каховской ГЭС перекрыла могучий величавый Днепр. Отсюда, из Каховского района, стартуют “голубые магистрали плодородия”: 400-километровый Северо-Крымский и 130-километровый Каховский магистральные каналы. От них пошли ответвления вглубь засушливой черноземной степи. Не о такой ли говаривал гениальный Николай Васильевич: воткни в эту землю оглоблю — тарантас вырастет. Однако “тарантасов” видели мы не слишком много. Взамен разворованных дождевальных установок типа “Днепр”, “Волжанка” и прочих появляются современные. Бьют мощной струей ввысь, создавая над плантацией радугу искусственного дождя. Его живительная влага, умноженная на естественное плодородие и яркую теплоту южного солнца, поднимает тугой пшеничный колос, наливает удивительной свежестью пудовые арбузы, “найкращие херсонские помидоры”, абрикосы и сливы, яблоки и груши, вишни и черешни...
В наших магазинах полно различных кетчупов под маркой “Чумак”. Грешным делом я думал, что и сюда забрался “телевизионный целитель” периода перестройки. Нет, язык рукам не подмога. Свои руки и сноровку приложили двое шведских товарищей. Потомки тех, кого били под белорусской деревней Лесная и кого разгромил русский царь Петр I под Полтавой. Шустрыми оказались эти ребята-потомки, не чета неразворотливым славянам. Вначале они попытались организовать огуречный бизнес в Эстонии. Но тамошние горячие парни не дали им развернуться. Зов крови предков подсказал обратить свои взгляды на заброшенные степи юга Украины. Теперь это предприниматели Йохан Боден и Карл Стурен, их девиз: “З лану — до столу”. Не только шведа и украинца, но и россиянина, канадца, американца, израильтянина, грузина... А лан одаривает богато и овощами, и фруктами, и великолепной пшеницей. Одаривает звонкой монетой своих “добродетелей”...
— Такого вы в Европе не увидите, — приходилось слышать от принимающей стороны. Или — это ну почти как в Европе.
“Европейская зацикленность” сквозила даже в характеристике самого обыкновенного: будь то оросительная система (порядком позаброшенная), воссозданный уголок народного быта (подобных и у нас немало), ковыльная степь (действительно уникальная), детские оздоровительные лагеря (их на здешнем побережье Черного и Азовского морей в советское время создано немало), или восхитительная, всемирно известная “Аскания-Нова”, легендарные исторические места с курганами скифов и печенегов, неразгаданных каменных “баб”... Ну прямо цитаты из знаменитой пьесы драматурга Тренева: “Пустите Дуньку в Европу!” Только кто там ждет “новых европейцев”, с завидным упорством торящих дорогу на вожделенный Запад, забросив свои пути сообщения.
Заповедник в степи
Предложение посетить заповедник “Аскания-Нова” вызвало у нашей группы нескрываемый восторг. После длительной экскурсии в лучах знойного солнца хотелось присесть где-нибудь в тенечке. Нашли такое местечко. Подоспел к нему и директор заповедника Виктор Гавриленко и начал рассказ:
— Зоологический парк “Аскания-Нова” — искусственно созданная экосистема на 76 с половиной гектарах. Имеем коллекцию из 122 видов животных и птиц численностью более 4 тысяч особей. Из них 75 видов занесены в Красные книги. Среди европейских зоопарков нашему принадлежит приоритет в вопросах сохранения лошади Пржевальского, кулана туркменского, сайгака, орла степного.
— А как уживаются столь разные представители фауны на ограниченной территории?
— Уживаются! Конфликтов нет, так, мелкие стычки забавы ради. Не то что у людей...
Хранитель этого чуда отхлебнул из горлышка бутылки неприятно теплой воды, поморщился:
— Извините, холодильниками не располагаем. И плакаться не к месту, но, честно, еле сводим концы с концами. Иногда не выдерживаю: сколько можно клянчить, выбивать эти несчастные гроши в разных радах-колорадах. Они там собачатся в междусобойчиках, должности не поделят, а тут хоть трава не расти. Пока, видите, растет, качаем для нее и животин воду из глубин подземных. Техника изношена, ломается, электроэнергия дорогая. Держимся, можно сказать, на энтузиазме коллектива. Насколько его хватит — не берусь загадывать. Принимаем в год до 200 тысяч туристов. Хоть небольшая, но статья доходов.
В нынешней обстановке в Украине число экскурсантов сократится. Заманить сюда привередливого туриста непросто. Наряду с экзотикой нужна современная база обслуживания. Сервис же здесь имитирует сооружение неизвестного архитектора, у которого стыдливо томятся в очереди путешественники. Ни передохнуть тебе, испив холодной водички, ни перекусить. Хочется перефразировать известное изречение классика: ох, как далеки они от вожделенной Европы! И способны ли приблизить ее украинские направления, которые почему-то именуются дорогами. От Херсона ведут они в соседние Николаев, Симферополь, Одессу. Впечатление такое, будто их не гладили с тех пор, когда по ним прошли легендарные “тридцатьчетверки”, громя ненавистных оккупантов. Автомобилист, желая сохранить свою машину, едет по ним словно по минному полю.
...Узкая “стиральная доска” асфальта привела в былинную Каховку. Смыть Олешковскую пыль не удалось: горячей воды в нашем приюте, конечно, не было. Днепр тоже еще не нагрелся. Зато в закате солнца он выглядел особенно спокойно-величавым.
Ой, Днипро, Днипро, священная для русских, белорусов, украинцев река. Что только ни видел ты своими незамутненными водами, что ни выстрадал с народами своими, сколько исцелил ты верных защитников своих, сколько врагов бесславно захлебнулось в стремнинах твоих! Вновь смута на берегах твоих... Сплошное гуляйполе из гремучей смеси петлюровщины, махновщины, бандеровщины... Охлади ты воспаленные головы, дай разум потерявшим его, заступись за обездоленных!
...Поздним вечером, покидая Киев в уютном (по-европейски!) минском поезде, кто мог подумать, что почти четвертьвековое брожение на Майдане так испоганит одну из красивейших европейских столиц. И все же Днепр своей водою ключевой смоет эту накипь, гарь и грязь, дурь людскую!
