Отвага - родная сестра мастерства

Театр готовился к открытию очередного сезона...

Когда мы въезжали в Бобруйск, об этом извещали растяжки, протянутые поперек улиц, на них крупными буквами значилось название спектакля - "Бобруйский котел".

Режиссер Владимир Внуков нервничал.

Пьеса, написанная специально к 60-летию освобождения города от немецко-фашистских захватчиков Николаем Манохиным, для постановки была чрезвычайно сложной. В ней на сцене должны были появиться как главные участники тех далеких событий - маршал Жуков, командующие немецкими войсками фельдмаршал Буш, генералы Йордан, Гаман, фигуры исторические и известные, так и простые труженики войны: разведчики, саперы, связисты.

Рассказать о масштабных военных событиях, используя только ограниченное пространство сцены, - невероятно сложно. Можно скатиться либо до уровня драматургической скороговорки, где повторяются общеизвестные истины, записанные во всех учебниках, либо, вычленив некие отдельно взятые судьбы, упустить из виду значимость огромных военных событий, которые во многом изменили ход истории.

Я бы погрешил против истины, если бы сказал, что драматург "прошел" между Сциллой и Харибдой без потерь. Можно было бы, надев личину эдакого столичного снобизма, покуражиться над авторскими огрехами, но я не стану этого делать, потому что искреннее уважение у меня вызывает отвага, с которой коллектив Бобруйского театра взялся за решение столь сложной постановочной задачи.

Нужно сказать, что отвага и хорошая настырность театру, взявшемуся поставить спектакль на военную тему, которая близка любому бобруйчанину, были очень необходимы. В немногочисленной труппе театра не хватало артистов, чтобы массовые сцены выглядели по-настоящему массовыми, поэтому пришлось привлекать непрофессиональный состав: на сцену выходили и художники, и любители, и солдаты.

Постановочные возможности городского театра тоже ограниченны. Немудрено, что спектакль рождался трудно. Владимир Николаевич Внуков был приглашен для постановки тогда, когда не заладилась работа с его предшественниками. Был приглашен потому, что в Бобруйском театре его хорошо знали по предыдущим постановкам, в которых он продемонстрировал умение минимальными средствами добиваться требуемого результата.

...Зазвучала музыка прощального школьного вальса, слегка размытые прозрачным тюлем, опущенным на авансцене, закружились юные пары, но радостный вечер взорвали разрывы падающих бомб, включился кинопроектор, вводя в спектакль приемы "латерно-магики", и все пошло, заработало, как хорошо налаженный механизм.

Я ушел за кулисы.

Здесь в полутемных "карманах", где ждут выхода на сцену актеры, где, "подсвеченная" неяркой настольной лампой, "дирижирует" спектаклем помощник режиссера Надежда Кручинина, особенно явно чувствуются ритм и нерв спектакля. Чувствуется, состоялся он или нет, живет он своей жизнью или вымучен, принял его актерский коллектив или тянет через силу.

Спектакль прошел на одном дыхании.

Были в нем и противостояние стратегических замыслов, были личные трагедии, любовные параллели и потери близких, были актерские находки и воля режиссера. Была хорошая песня в финале, написанная специально для этого спектакля бобруйскими авторами - композитором В.Сажиным и поэтом А.Кирюшиным.

Было и еще одно - самое главное - ощущение приобщенности к Победе, гордость за память о великих событиях минувшей войны, которые происходили и здесь, в белорусском городе Бобруйске.