Отсутствие протоколов — лучший результат

Феликсович
Руководитель нашей группы — заместитель начальника оперативного реагирования Александр Лукашевич — родился в местечке Раков неподалеку от Минска. Все близкие люди и даже подчиненные его зовут по отчеству — Феликсович.
В восемь лет Феликсович впервые пошел на охоту и «заразился» ею на всю жизнь. Отслужив в ВДВ, стал профессиональным охотником. Добывал зверя в Сибири, Чехии, Швеции... Руководил лесоохотничьим хозяйством в Пуховичском лесхозе. Пять лет назад перешел в инспекцию.
Мы провели в рейде три дня. Поспали за это время часов девять, не больше. И если журналист после рейда отправляется в редакцию, то старших государственных инспекторов Чеслава Высоцкого и Алексея Сырцова через день-два ждет очередная командировка. Хотя у каждого есть семья.
Несмотря на тяготы, инспектора дорожат своей работой. А приходится им непросто. «Мы со многими в напряженных отношениях, — признается руководитель нашей группы, — ведь любое наказание люди воспринимают как личную обиду. Среди тех, кто попадался, есть и руководители предприятий, и чиновник, и люди в погонах. А недавно в Слуцком районе поймали на браконьерстве крупных милицейских чинов. За это их уволили из органов...»
Случается, и мстят инспекторам. Кому дачу спалят, кому борону под колеса положат. А клеветнические жалобы на работников инспекции — обычное дело.
Прежде чем отправиться в рейд, мы заезжаем в Центральный РОВД Минска, где мои спутники получают два автомата Калашникова и пистолет ТТ. На всякий случай. Инспектора признались, что оружием им пользоваться еще не приходилось, но, если придется, не сплохуют — они регулярно тренируются в тире.
Встреча союзников на Филоновцах
В рейд нас позвали неоднократные звонки информатора — мол, на озере Филоновцы в Лидском районе слишком распоясались браконьеры. Сети ставят средь бела дня. «Новости» в инспекцию сообщают разные люди: кто-то хочет насолить своему соседу, кто-то — убрать конкурента руками инспекторов, но у большинства на самом деле болит сердце за природу.
Огромную заводь площадью 2800 гектаров около деревни Филоновцы трудно назвать озером. Это скорее лабиринт мелких озер и болотистых запруд, соединенных многочисленными каналами. Когда-то здесь добывали торф. Потом заброшенные торфоразработки облюбовали ягодники, но возникла проблема — каждое лето торф горел. Разработки затопили, и скоро там завелась рыба, да сколько!
Филоновцы нас встретили пустыми берегами — ни браконьеров, ни рыбаков. Засады, организованные на берегу и на воде, ничего не дали. Только мужчина на резиновой лодке без снастей вызывал наши подозрения. Незнакомец не тушевался. Напротив, проявлял повышенный интерес к инспекторам, сидящим в моторке. Оказалось, что «незнакомец» — сотрудник Новогрудской межрайонной инспекции, и минских коллег он принял за браконьеров. Новогрудцы приехали на Филоновцы за день до нас (тоже по сообщениям рыбаков и информаторов) и уже распугали всех браконьеров. Двоих поймали с пятьюстами метрами сетей. Кстати, далеко не рекорд. Сети бывают длиной и километр, и два. За шесть месяцев этого года инспекторами снято около 400 километров сетей!
Обнаружить запрещенную снасть в воде еще полдела. Главное — поймать ее хозяина с поличным, когда он сеть достает или опускает. И не просто поймать, но еще и зафиксировать это на фотоаппарат или видеокамеру. Доказывать в суде вину браконьера с пустыми руками бессмысленно...
Над Неманом
Река, воспетая Элизой Ожешко и Якубом Коласом (именно на Неман мы взяли курс после Филоновцев), теперь не считается особо рыбной. Но и на ней браконьеры не переводятся. По информации местных жителей на стыке Лидского и Новогрудского районов вроде как действует целая браконьерская артель. Состоит она из местных мужиков, которые работают редко, но, как говорится, метко. Одни перетягивают Неман сетью от берега до берега, другие охраняют подъезды, чтобы предупредить о появлении инспекторов. Третьи начинают сплавляться по реке километрами тремя выше, колотят по воде веслами и гонят рыбу в сеть... Говорят, улов измеряется в тоннах.
Встретиться с этой бригадой на этот раз нам не удалось. Была обнаружена всего одна сеть (на берегу веселилась компания, но, заметив инспекторов возле сети, ребята скоренько ушли) да несколько полусгнивших «телевизоров», бог знает сколько пролежавших в воде. Вообще надо отдать должное инспекторам: результаты их работы очевидны. Браконьеров стало меньше. Кому охота платить огромные штрафы?
Основной транспорт защитников природы — «уазик», которому любые дороги нипочем. Весть о появлении этой машины мигом разлетается по водоему. Мы же приехали на джипе «Ниссан», который в принципе не должен был вызвать подозрений. Но не прошло и полчаса, как к нам подошел мужичок с хитрыми глазами и спросил, почему мы не рыбачим. Увидав за рулем инспектора, быстро ретировался. А потом долго еще ходил вокруг нас, ожидая, когда же мы уедем.
Плиса против кабанов
— Шикарные места для охоты! — восхищенно говорит Феликсович, окидывая из машины взглядом широченное поле, засеянное овсом и граничащее с лесом. — Вот где раздолье для диких кабанов.
Наметанный глаз охотника не ошибся. Деревенька Плиса Новогрудского района стоит рядом с лесом, всего в двух километрах от Немана. И приезд незнакомой машины оказался примечательным событием для местных жителей. Они чуть ли не в полном составе — четыре старушки и мужчина неопределенного возраста и занятий — вышли посмотреть, что за гости пожаловали. Когда у них поинтересовались насчет браконьеров, ответили даже с какой-то грустью: «Какие тут браконьеры! Разве до нас доедешь...»
Оказывается, старики уже давно ведут неравный бой с дикими кабанами, которые повадились ходить к ним в овес и картошку. «Ходят стадами, — пожаловалась одна бабуля. — Разрыли нам поля, огороды... Мы уже всю старую одежду развесили, чтобы их распугать».
Получается не очень. Известие о том, что кабанов можно отстреливать (с лицензией и разовым разрешением, конечно), сельчан удивило. Они даже привели местного охотника. Дедушка внимательно слушал, как можно получить лицензию на охоту, но в конце концов развел руками и посетовал на возраст.
На прощание инспектор посоветовал жителям обратиться в райисполком. Там есть специальная комиссия, которая оценит ущерб, нанесенный кабанами, и окажет помощь по его возмещению. А также поручит охотничьему хозяйству навести порядок в своих угодьях. Кажется, плисовчан такие перспективы обрадовали.

В Минск мы возвращались ночью через Налибокскую пущу. По дороге мы чуть не наехали на ежика (благо вовремя заметили колючего и успели притормозить), на секунду ослепили фарами зазевавшегося филина, напугали несмышленого лисенка. Здоровенный секач пронесся прямо перед носом нашего автомобиля...
В пуще царила ночная тишина. Инспектора то ли сочувствовали, то ли шутили, мол, я невезучий. Вот когда в рейд ходили мои коллеги, составляли и шесть, и восемь протоколов, а со мной — ни одного. Но лично я даже рад такому итогу рейда. Ведь отсутствие нарушений — это тоже результат, который достигается не меньшим трудом и напряжением, чем пачка заполненных бланков.