Коллаж Юлии КОСТИКОВОЙЗато как же обрадовались мы, когда наконец с востока выкатилось солнышко, а ветер с озера торопливо угнал серые тучи за горизонт. Вокруг все ожило, повеселело. Чаще других на моей усадьбе разгуливают дрозды, собирая незадачливых червей.
Буквально за несколько дней заметно подросла трава, и я понял, что пора браться за косу. Есть, понятное дело, у меня и электрическая, но я люблю размяться, как здесь говорят, с обычной, дедовской.
Синоптики утверждали, что такая благодатная погода установилась на всю вторую половину месяца, и этому нельзя было не радоваться. Мы все-таки не избалованы теплом и солнцем.
Я отложил косу в сторону и направился к беседке, где на столе лежал мой мобильный телефон. Кому это приспичило с утра?
Звонил Андрей Лукич, с которым мы вроде как дружим уже не один десяток лет. Говорю так потому, что, по большому счету, он никогда, как говорится, не подпускал к себе близко. Мы работали в соседних ведомствах, часто общались на разного рода совещаниях и никогда не пакостили друг другу. Мне не нравилась некая его чванливость, но это не мешало нам считать друг друга, по крайней мере, добрыми приятелями. Поздоровались…
— Вспомнил, сколько раз ты приглашал меня в свои заповедные места, а я все никак не мог выбраться, — начал Андрей Лукич. — Если не возражаешь, завтра приеду на денек-другой. Ты же знаешь, что я теперь отставной козы барабанщик, полный пенсионер. Вот и пожалуюсь тебе, как быстро меня забыли…
Я быстренько сообразил, что я тоже забыл поздравить своего приятеля с днем рождения, который был у него, кажется, несколько дней назад.
Ближе к вечеру усадьба выглядела помолодевшей после моих усилий, а скошенная трава, согретая теплом и солнцем, уже излучала неповторимый приятный запах. Пора было подумать, чем буду завтра угощать гостя. Хотя что ломать голову? В холодильнике есть рыба, сыр, консервы. Попрошу соседа своего Павла, бывшего ресторанного повара, сварить в его деревенской печи кашу из перловки и гороха. Вроде бы простое, немудреное блюдо, но каша эта у него получается просто божественной.
Андрей Лукич грузно вылез из своего мощного внедорожника, и мы направились друг к другу.
— Действительно, здорово у тебя здесь, — произнес гость. — Вот перекусим и пойду погуляю. Давненько хотелось остаться вот так один на один с природой, да все не получалось. Дела, работа, проблемы… Ты вот молодец, вижу, обжился без большой должности, а я вот все не могу.
Я понял, что начинать этот несколько грустный для нас обоих разговор еще рано, и перебил товарища.
— Можешь и порыбачить у меня на мостике, — сказал я. — Удочек у меня хватает, место прикормленное…
— Отчего же не порыбачить, раз выбрался на волю, — несколько повеселев, произнес Андрей Лукич. — А то забыл уже, как с простой удочкой управляться.
Запах скошенной травы стал не столь сильным, зато более тонким. Как хороший парфюм. На радость ласточкам, раньше обычного вылетели комары, и я понял, что вечернюю трапезу, скорее всего, придется перенести из беседки на веранду. Андрей Лукич довольным вернулся с озера. В садке у него лежали четыре плотвицы и довольно крупный подлещик.
Гость этот вечер пил небольшими глотками коньяк, захваченный с собой, а я — легкое молодое вино, привезенное дочерью из Италии.
— Я вот все думаю, — говорил Андрей Лукич, — как же быстро люди забывают все то хорошее, что ты для них делаешь…
— Ну ты же делал им не только хорошее, — робко, чтобы не сильно заводить приятеля, заметил я.
Андрей Лукич сделал вид, что не расслышал мою реплику, и продолжал:
— Вот был у меня три дня назад очередной день рождения… Ну поздравили несколько человек. Одна из бывших секретарш да замминистра. Тоже, как и я, отставной козы барабанщик. А ведь когда-то отбою от желающих поздравить не было. Слушай, всего год прошел….
Я вспомнил, как действительно толпились когда-то в приемной желающие поздравить этого большого начальника. Даже мне, его давнему приятелю, нелегко было пробиться.
— Ты ведь тоже не всех, с кем работал, дружил, поздравлял, — снова робко вставил я. — А память у людей всегда одинаковая. Они помнят хорошее и не забывают плохое. Потому и имеют право выбирать, кого и как поздравлять, чествовать…
— Тебе-то грех обижаться, — заметил Андрей Лукич. — Даже по телевидению с юбилеем поздравили…
— Я и не обижаюсь, — мирно свернул я эту тему и перевел разговор на другую. Сам же подумал, что нам всегда рано или поздно приходится расплачиваться за все свои поступки, за поведение, за отношение к другим. Я, конечно, понимал, что творилось в душе у старого приятеля. С этим просто придется научиться жить.
Поинтересовался, сколько еще сможет погостить у меня Андрей Лукич. Не знаю, может, ему что-то не понравилось в моих суждениях на поднятую им тему о памяти и чествованиях бывших начальников, а может, и в самом деле были у него другие планы, но сказал, что уедет завтра.
— Красиво тут у тебя, но как-то одиноко, — вздохнул он. — Поеду-ка я лучше навещу жену. Она сейчас в санатории на Нарочи. Сколько отсюда километров?
Вот и ладненько, подумал я. Гость мне здесь, конечно, не мешал. Но хорошо, что у приятеля осталась надежная гавань, куда он сможет всегда причалить. Это — семья. Друзья могут забыть или не желать поздравить тебя с какой-то датой, но важно, чтобы этого всегда хотели твои близкие.
Мощный внедорожник Андрея Лукича скрылся за поворотом на лесную дорогу. Через три километра она ведет на шоссе и направляется в сторону Нарочи, где в санатории отдыхает его супруга. Как говорится, счастливой дороги.
Что-то меня настораживало. Глянул на небо и увидел, как из-за горизонта одна за другой наплывали пока еще легкие тучи. Неужели синоптики ошиблись и вновь установится сырая погода?
