Отпустить меня не хочет родина моя…

В гостях у сказки
По ветхому мосту прохожу с опаской, опираясь на руку председателя Любанского сельсовета Ильи Глусского. Из его рассказа знаю: 78-летняя Любовь Борисовна Мисюль по крайней мере раз в неделю тоже вынуждена совершать это экстремальное путешествие. А как иначе? Автолавка к ее дому не подъедет, а если гора не идет к Магомету…
-- Вы, наверное, заблудились? Нет? Ко мне в гости? Вот приятная неожиданность!.. Вы проходите, не стесняйтесь! -- привечает нас у ворот своего дома Любовь Борисовна. Она эмоциональна и смешлива, с удовольствием общается с приехавшими из Минска журналистами. Хотя, по правде сказать, это отнюдь не наша заслуга. Просто когда пожилая женщина остается одна на двадцать дворов деревни, а единственной отрадой служит старенький телевизор да телефон, который поставили не так давно, -- любой добрый гость в радость!
Четыре года назад у Любови Борисовны умер муж. Три сына давно живут с семьями: Василий и Павел -- в Минске, Олег обосновался в деревеньке Ижа. Оно и не страшно, все дети рано или поздно вылетают из родительского гнезда. Но особенно тоскливо без людского голоса теперь: соседи -- кто умер, кто переехал, дачники, купившие несколько домов в деревне, наведываются только с июня и по сентябрь. А с осени и до лета отважная бабушка остается одна-одинешенька на все Лески.
Любовь Борисовна с гордостью демонстрирует свое хозяйство: два деревянных дома, сарай, колодец, ухоженные грядки. Держали здесь когда-то и свиней, и корову, была сторожевая собака -- истинная хозяйка двора. Теперь пустота и почти осязаемая тишина.
-- Что делать -- возраст берет свое, не могу я уже справиться со скотинкой, -- вздыхает наша собеседница. -- Да и потом, знаете, как жутко бывает зимними ночами одной на всю деревню?! Где воры лазят, где зверье дикое из леса выбежит. Если услышат лай собаки -- знают: кто-то есть, наживка, приманка. А так я здесь тихонько сижу, поди догадайся, что в Лесках еще какая-то бабка осталась…
-- А сыновья часто вас навещают? -- спрашивает наш фотокорреспондент.
-- Вася приезжает на машине, ему легче добраться сюда, чем другим, -- словно защищается бабушка от наших невольных подозрений. -- Дети хорошие, но у каждого своя жизнь. Я ни разу не была в гостях у хлопцев в столице…
-- А в Любань, Вилейку ездите? -- подключаюсь я к разговору.
-- На чем, детонька? -- смеется наша героиня. -- На своих двоих не находишься, а сейчас какой тут транспорт с этими дорогами, будь они не ладны… Ко мне даже почтальон не заглядывает, только если письмо какое, а так я сама ей сказала: что ты будешь пять километров маршировать ради нашей районной газеты...
-- К детям вам нужно перебираться!
-- Я как-то «пригрозила», шутя, своей невестке: продам хатку, приеду к
вам. Так она говорит, у нас места мало. Наверное, для своей матери нашла бы… Ай, мне тут спокойнее. Привыкла. Больше пятидесяти лет живу здесь. Вымирает моя деревня… Что ни дом -- пустая развалина. Живу словно среди призраков прошлого. Вон из того дома , видите, двух пожилых сестер забрали в дом престарелых, а отсюда навсегда уехал сосед. Только те, кто дачку себе купил, еще хоть как-то оживляют наши места. Но их так мало!
Удачный денек
На вопрос о пенсии Любовь Борисовна даже прослезилась: выживать бабушке приходится на 220 тысяч рублей в месяц. Это чуть больше, чем установленный законом бюджет прожиточного минимума (сегодня это 209 тысяч 680 рублей), так что никаких прав на государственную адресную социальную помощь наша собеседница не имеет. Хоть и отдала сельскому хозяйству все свои сознательные годы: и в поле работала, и лен отбивала, и скотинку пасла, а на старости лет даже кошку себе завести не может -- самой бы прокормиться за эти деньги…
По деревне она передвигается с завидной бодростью, хоть и прихрамывает и не поспевает за широким шагом журналистов. Здесь ее маленькая страна, она может вспомнить историю каждого дома, который взирает сейчас на нас своими пустыми глазницами-окнами. Не станет ее -- и словно погаснет свеча памяти еще одной из сотен подобных деревень во всех уголках Беларуси…
Уже провожая нежданных гостей, наша бабушка  вдруг радостно встрепенулась: услышала, как в начале улочки ее окликает «землячка»: мать воина-афганца Николая Коледы. Марфа Николаевна уже давно живет в Вилейке, но часто приезжает в Лески, где на маленьком ухоженном кладбище могила ее 19-летнего сына.
-- Вдвоем уже веселее, -- радуется Любовь Борисовна. -- Какой сегодня денек удачный! С вами пообщалась, теперь с подружкой пойду побеседую. А много ли мне, старой, для счастья надо!
-- Илья Петрович, места красивые, деревня имеет право на жизнь, пусть даже превратившись в дачный поселок, только с дорогами нужно что-то решать, -- обращаюсь я к председателю Любанского сельсовета, пока мы втроем, простившись с Любовью Борисовной,  возвращаемся к терпеливо поджидающей нас машине.
-- Думаю, к концу июня мы уладим это дело, -- обнадеживает
председатель. -- Чуть больше года назад здесь была неплохая гравийка. Но когда Вилейский лесхоз начал вывозить с делянок свой лес, образовались огромные выбоины, которые в ненастную дождливую погоду превращаются в сплошное месиво. Наш сельсовет обратился за помощью в райисполком, заставили лесхоз грейзером выровнять дорогу. Но уже буквально через две недели лес повезли снова, и вся работа насмарку. Ответственность на себя лесхоз брать не хочет, поэтому придется справляться силами сельсовета. Правда, проблему вымирания деревни это явно не решит…
А в это время…
Увы, судьба Лесков -- типичное сегодня явление деревенской жизни. События последних семидесяти лет подписали свой жестокий приговор 250 населенным пунктам Вилейского района. Краевед Анатолий Рогач когда-то высказал мнение, что в стремительном сокращении количества белорусских деревень сыграла свою неприглядную роль коллективизация: людей выселяли с хуторов, небольшие поселения присоединяли к сильным хозяйствам. Может, и жили сельчане получше, однако факт оставался фактом: деревенских дворов становилось все меньше. 45 сел были сожжены фашистами во время Второй мировой войны (причем четыре из них так никогда и не были восстановлены), десяткам уголков маленькой родины было предназначено судьбой остановить ход своей истории в далекие шестидесятые, когда деревни делили на перспективные и упадочные. Несколько лет спустя Рыбчина, Малмыги и еще восемь деревень оказались затоплены Вилейским водохранилищем. Ну а потом деревяннодомишковые поселки стали быстро стареть: молодежь активно уезжала в города, оставшиеся на хозяйстве пожилые сельчане уже не могли вдохнуть жажду жизни в свои покосившиеся строения…
В этом году возле деревеньки Снежково, неподалеку от памятника летчику Панину, планируется установить мемориал исчезнувшим весям. Инициатором и идейным вдохновителем проекта стал председатель местного районного Совета депутатов Евгений Игнатович. Сам проект пока что не перешагнул границы бумаги, однако заранее обрел поддержку во всех творческих кругах Вилейского района.
-- На окраине леса, на большой поляне должны появиться 14 камней. 13 из них будут соответствовать количеству сельсоветов Вилейщины, последний, 14, планируется поместить в середине комплекса, -- рассказывает свою задумку корреспонденту "НГ" Евгений Игнатович. -- Сегодня ведь каждый сельсовет, к сожалению, может "похвастать" где большим, где меньшим количеством исчезнувших деревень. К каждому камню будет прикреплена специальная дощечка с названиями этих населенных пунктов. Кроме того, каждый "сельсовет" будет обозначен своей символикой: колодцем, деревцем…
По признанию разработчика проекта, архитектора и художника Анатолия Каптюка, мемориал будет соответствовать карте Вилейского района. Конечно, не полностью, но география населенных пунктов сохранится: Хотенчицы -- внизу, на юге, а, к примеру, Долгиново -- справа, на востоке. В центре, разумеется, Вилейка. Евгений Игнатович представляет город в виде каркаса деревенского домика с крышей, который издалека напоминал бы сельское строение. Но подойдешь ближе и понимаешь: не хатка это, а только воспоминание о ней.
-- Подобного проекта нет ни в одном другом населенном пункте Беларуси, -- говорит Евгений Игнатович. -- Я вложил в него свою душу еще и потому, что моя родная деревня Сластовцы тоже исчезла с карты Вилейщины. Мемориал призван увековечить память всех населенных пунктов района, потому что это -- наша история, судьбы людей, которые и сейчас еще живут в разных уголках республики. Если мы научимся ценить свое прошлое -- станем увереннее смотреть в завтрашний день.