За последние несколько месяцев белорусско-российские отношения прошли через период такого осложнения, которое даже самых отстраненных наблюдателей заставило обсуждать двустороннюю тематику.
Однако это обсуждение, особенно когда речь заходила о долгосрочных тенденциях нашего взаимодействия, содержало слишком много абстрактного и стереотипного. “Славянское братство”, “олигархи”, “империализм” — все это отражает определенные стороны белорусско-российской реальности, но не позволяет понять суть современного российского общества и государства, специфику российской элиты и ее идеологии, с которыми приходится иметь дело Беларуси. Российская Федерация — это не страна, стихийно появившаяся после крушения СССР, а один из активных субъектов процесса разрушения Союза. Двадцать лет назад, принимая декларацию о суверенитете РСФСР, именно российская элита рассчитывала на то, что, сбросив тяжелое бремя “имперской” (то есть советской) государственности, Россия сможет “взлететь” — достигнуть уровня развития, характерного для стран Запада, и стать наконец нормальным национальным государством, нацией.
С тех пор прошли “бурные 90-е”, “стабильные 2000-е”, теперь наступила новая пора, связанная с правлением в России “тандемократии” Дмитрия Медведева и Владимира Путина. Однако Россия так и не взлетела. Из Советского Союза она попала не в царство процветания, а в водоворот негативных процессов, в ситуацию, когда даже колоссальное количество неожиданно зарабатываемых нефтедолларов не дает возможности решать серьезные проблемы, стоящие перед страной.
Почему так случилось? Почему Россия, сбросившая “имперское бремя”, так и не взлетела? Какие новые повороты в развитии России возможны через двадцать лет ее постсоветского существования? Ответы на эти и иные вопросы необходимы сегодня не только для России, но и для всех стран,входивших когда-то в СССР. Без них невозможно разрешение тех серьезных противоречий, которые сотрясают наш регион.
Поиску этих ответов и посвящен настоящий цикл статей.
Национальный фактор
12 июня 2010 года Россия отметила 20-ю годовщину принятия первым Съездом народных депутатов РСФСР Декларации о государственном суверенитете РСФСР. Этот документ интересен тем, что именно он стал первым реальным шагом на пути к развалу СССР, положил начало “параду суверенитетов” и принятию аналогичных деклараций в других союзных республиках.
12 июня в России называется День России, а еще недавно он носил название День независимости. Это довольно странный День независимости и в целом довольно странный праздник. В этот день россияне празднуют как бы независимость от самих себя, они празднуют “величайшую геополитическую катастрофу ХХ века”. Именно так в 2005 году назвал разрушение СССР президент Российской Федерации Владимир Путин.
Однако, несмотря на столь жесткую характеристику событий двадцатилетней давности со стороны российского руководства, у празднования 12 июня как Дня России есть довольно прочная идеологическая основа. Называется она российский национализм.
Под российским национализмом следует понимать вовсе не какое-то радикальное течение, связанное с расистскими взглядами. Это вполне цивилизованное, западническое интеллектуальное течение, которое провозглашает необходимость строительства на месте России “нормального” национального государства по образцу стран Западной Европы. И данное течение, вне всякого сомнения, является мейнстримом среди российской политической элиты.
Совсем скоро после упомянутого заявления Путина о “величайшей геополитической катастрофе ХХ века” высказался главный идеолог “Единой России” и по совместительству главный политтехнолог Кремля (с приходом Дмитрия Медведева повышенный до должности первого заместителя руководителя администрации президента) Владислав Сурков. На вопрос корреспондента немецкого журнала “Шпигель”, повторившего реплику Путина, чиновник ответил следующее:
“В нашем обществе существуют разные оценки событий 1991 года. Для одних это год надежд, начало прорыва к демократии и гражданскому обществу, а для других — трагическая дата. Я лично считаю, что отказ от Советского Союза произошел по свободному волеизъявлению российского народа. Я очень хорошо помню мои собственные ощущения того времени. Я испытал огромное облегчение, как будто удалось сбросить со спины огромного паразита. Другое дело, что в нашем тогдашнем опьянении от демократии мы не видели, перед лицом каких проблем мы оказались. Многие позже пережили большое разочарование и теперь все произошедшее тогда называют ошибкой. Это драма”.
Империя наоборот
Для понимания сути идеологии российского национализма этот ответ имеет фундаментальное значение.
Дело в том, что еще среди некоторых представителей советской элиты (а возможно, и ранее — среди элиты Российской империи) существовало представление о России как о “неправильной империи”, или “империи наоборот” (на самом деле Россия никогда империей не была, а строилась на основе совсем другого — державного — принципа).
Это представление основывалось на том, что с каждым новым расширением российского государства его “коренные” территории получают не богатства от разграбления и эксплуатации покоренных земель, а новые заботы по их обустройству и развитию. В итоге, как отмечали некоторые исследователи еще в конце XIX века, русские в центральных районах России жили гораздо хуже, чем жители окраин империи, как правило, пользовавшиеся особыми статусами и преференциями.
Эта ситуация значительно усугубилась внутри СССР. Здесь, по мнению сторонников российского национализма, помимо несения основного государственного бремени, помимо возложения на себя забот по обустройству союзных республик русские вынуждены были еще и содействовать развитию национальных культур этих республик (а также автономных республик в составе РСФСР). В итоге в СССР была украинская, белорусская и иные академии наук, но не было российской. Конечно, была всесоюзная Академия наук, которая располагалась в Москве, но считалось, что она в равной мере принадлежит всем народам СССР.
Обида на такое положение дел стала и остается до сих пор одним из важных источников идеологии российского национализма — представления о том, что русские должны “сбросить окраины”, отказаться от “имперскости” и заняться созданием и обустройством своего “нормального” национального государства.
Однако при всей важности указанного национального фактора один он не мог бы стать основой победы российского национализма в РСФСР. Важнейшую, ключевую роль в этом процессе сыграл экономический фактор — стремление российских элит к захвату в свою собственность наиболее привлекательных кусков собственности всесоюзной.
В силу объективных причин подобные мотивы были характерны не только для российской элиты, но и для элит ряда других республик СССР. Несмотря на широко распространенные мифы о якобы безграничном благоденствии советской номенклатуры (как союзного, так и республиканского уровней), объективное сопоставление СССР и стран Запада показывает, что привилегии и
льготы партийной верхушки были ничтожными в сравнении с тем, что имела элита развитых капиталистических государств. В силу участившихся контактов советского и западного истеблишмента в 1960—1980-х годах это несоответствие породило стремление советской номенклатуры к присвоению и закреплению за собой на постоянной основе общенародной собственности.
Не последнюю роль в формировании этого стремления к приватизации сыграло бурное развитие в СССР добычи полезных ископаемых, предназначенных для экспорта за пределы социалистического лагеря. Данная отрасль народного хозяйства характеризовалась двумя особенностями. Во-первых, она создавала иллюзию простоты организации процесса: после того как в 1950—1960-х годах была проведена геологоразведка, необходимые научные разработки были освоены промышленностью и добыча была поставлена “на поток”, в 70-х бурение скважин и прокладывание трубопроводов казалось уже сравнительно простым делом. Во-вторых, она давала большой приток валюты, вполне сравнимый с доходами от других, более сложных видов деятельности. По этой причине особую заинтересованность в приватизации всесоюзной собственности имели те элиты, в чьем распоряжении находились основные сырьевые
активы.
Именно поэтому локомотивом дезинтеграции СССР стала именно российская элита, а идеология российского национализма получила широкую поддержку в РСФСР.
Приватизация трубы
Фундаментальный факт состоит в том, что освоение богатейших западно-сибирских месторождений осуществлял весь СССР. А выход России из состава Союза и развал СССР был нужен, по сути, для простой приватизации “трубы” и месторождений — приватизации не только частными лицами, но и новой, сделавшей себя независимой страной, ее национальной элитой.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что именно вопросы нефти и газа вызывают такую болезненную реакцию со стороны российского руководства, особенно в отношениях с бывшими союзными республиками.
Неудивителен и антисоветизм, который является неотъемлемой частью идеологии Российской Федерации все эти годы. Ведь обливать грязью СССР важно для того, чтобы все забыли, что “новая Россия” получила все освоенные месторождения не от своих экономических подвигов, а от старого и якобы сплошь плохого СССР. Отрезать хвост у истории — это всегда способ присвоить себе то, что принадлежало всем.
Как видно сегодня, программа приватизации — это один из наиболее точно реализованных императивов российского национализма. Количество миллиардеров в России растет ежегодно, несмотря на мировой кризис. На повестку дня для элиты становится вопрос об экспансии капитала в другие страны мира.
Однако эти очевидные успехи национального строительства в России, к сожалению, не дополняются аналогичными результатами в сфере социального и демографического развития, создания сложных видов производства, наконец, интенсивного развития тех исконно русских регионов (Центрального нечерноземья), защита которых от “паразитирующих окраин” когда-то объявлялась главной целью развала СССР. Миллиарды нефтедолларов (в том числе из государственных резервных фондов) размещаются в иностранных ценных бумагах и служат делу спасения американской и других экономик, а не возрождения российских городов и деревень.
