Откройте, полиция!
21.08.2010
За
Рожденная эволюцией
Андрей ДЕМЕНТЬЕВСКИЙ, видящий в милиционерах полисменов:
Спрашиваешь, что за бред сивой кобылы несу? Согласен, нынче такая тирада вполне сойдет за речь шизофреника. Но в 1917–м, когда учреждалась вначале народная милиция Временного правительства, а затем большевистская рабоче–крестьянская милиция, в пролетарские отряды самообороны гребли всех подряд: путиловцев, солдат и матросов, даже уголовникам борьбу с криминалом доверяли. Смутное было времечко! Пинкертоны от сохи и токарного станка вполне соответствовали названию «милиция» — что в переводе с латинского означает «войско». Вот так–то... А ты как, Роман, думал? Что слово «милиция» — исконно русское и происходит от словосочетания «милые лица»?
Милицией прежде на Руси и в странах Европы называли народные ополчения, составленные из добровольцев, помогающих полицейским, жандармам и военным наводить порядок в случае бунтов и стихийных бедствий. Милиционеры до 1917–го действовали по принципу: собрались — выполнили задачу — разошлись по домам и рабочим местам. Но после Октябрьской революции никто из новоявленных стражей порядка расходиться по домам не торопился. Пересмотри гениальный фильм «Рожденная революцией» — освежи в памяти, как выглядели и чем да в каких условиях занимались те самые полуграмотные красные сыщики. Между тогдашними дилетантами и нынешними «операми» — пропасть. Вот возьми хотя бы современную ГАИ: мощная техника, радары, видеофиксаторы, современная экипировка, а на бело–синих «Опелях» и «мерсах» — бортовая надпись Road police. Дорожная полиция — разве это не самое точное название нынешней Госавтоинспекции? Правда, оно пока неформальное...
Уже давно, года с 1991–го, белорусские журналисты задают на всевозможных пресс–конференциях милицейским офицерам вопрос об отношении к слову «полиция». Самый распространенный ответ: «Разницы нет — милиция или полиция. Главное, чтобы в органах внутренних дел работали профессионалы. А вывеска роли не играет». Лично меня подобные ответы (чаще всего такова позиция выходцев из советской шинели) не совсем устраивают, но не вижу в комментариях высших чинов и особого отторжения, резкого неприятия идеи возможной «смены вывески». Думается, с гораздо большим энтузиазмом отнеслись бы к ребрэндингу правоохранительного ведомства более молодые сотрудники, у которых нет ностальгии по символам советских времен. Новому поколению офицеров и сержантов наверняка не совсем понятно, почему, к примеру, инспектор Скотланд–Ярда зовется полисменом, а наш оперуполномоченный угро — милиционером. Это что же получается: профессия одна, а «сорт» у коллег — разный?
Ты, Роман, как и я, следишь за дискуссиями в России. И скорее всего, подметил, что законопроект «О полиции» подвергается критике со стороны т.н. либералов, правозащитников даже не из–за переименования милиции, а различных юридических нюансов. Анализируя статьи обсуждаемого документа, эксперты предрекают: новый закон не избавит якобы возрожденную полицию от «совковости» и коррумпированности. Дескать, произойдет лишь формальная замена одних табличек и шевронов на другие — более продвинутые. В свою очередь, Кремль и руководство МВД РФ заверяет, что появление слова «полиция» — сигнал об обновлении, оздоровлении системы. Кто тут утрирует, а кто лукавит? Предоставим решать россиянам. Но в Беларуси, как мне кажется, замена вывесок на зданиях ГУВД и РУВД искусственным выглядеть не будет. Наоборот — станет очередным шагом к модернизации органов.
Вообще, в современном мире можно найти массу примеров того, как старые, требующие преобразований учреждения, системы постепенно, без надрыва и истерики проводили реструктуризацию, корректировали ориентиры, стратегию, внедряли новые брэнды. И зачастую достигали успеха. Да что далеко ходить? Многие агропредприятия, расставшись без сожаления с совхозно–колхозным прошлым, получив статус фирм, компаний, холдингов, СПК и т.д., получили новый импульс к развитию и шансом воспользовались. Чем же хуже экс–колхозников профессионалы в погонах, уже выросшие из старого милицейского мундира? Самое время интегрироваться в мировое сообщество коллег и окончательно переходить на европейские стандарты.
«Они никогда не упустят возможность упустить возможность», — так отозвался киношный сыщик с Бейкер–стрит о своих коллегах в погонах. Надеюсь, эта цитата из голливудского триллера «Шерлок Холмс» к нашим, ныне держащим руку на пульсе времени детективам никак не относится.
Против
Игра буквами
Роман РУДЬ, ничего не забывающий:
Я думаю, услышав за дверью возглас «Откройте, полиция!», иной дедушка может выпрыгнуть в окно и уйти к партизанам — это в лучшем случае. В худшем — полезет под подушку за стареньким наганом. Потому что «полиция» у нас уже десятки лет имеет единственное значение — карательные органы, созданные немецкой оккупационной администрацией на оккупированных территориях в годы войны. Без всяких двусмысленностей. И след, оставленный этими формированиями на нашей земле, слишком глубок и кровав, чтобы вдруг стереться и забыться.
В общем, давай без ссылок на международную практику. Мы ведь не переименовываем свою «скорую помощь» лишь потому, что во многих странах она называется «амбуланс»? Нечего и милицию трогать. Мне лично по нраву то, что по соседству живет милиционер–участковый, а не какой–нибудь «полицай» (уверен, именно так станут обзывать новоявленных полицейских).
Точно так же бессмысленно апеллировать к изначальному смыслу слов «полиция» и «милиция». Как–то поосторожнее с этим надо, иначе ведь недолго вспомнить, что и свастика в свое время — на заре нашей эпохи — была безобидным символом вращающегося солнца у скифо–сарматских племен, кочевавших к западу от Волги. А вот устойчивое отвращение у человечества она стала вызывать гораздо позже, когда примерно в те же места пришло другое, мотомеханизированное, «племя»... Сейчас изображение этого символа законодательно запрещено, несмотря на его изначальное значение.
Точно так же и полиция в 1917 году — она символизировала царский режим, однозначно увязывалась у новой власти с прежним государственным террором, поэтому потребовалась замена названия. Плюс повторюсь о том, насколько оно скомпрометировало себя во время последней войны. Поэтому я думал, если это слово и всплывет сейчас в нашем лексиконе, то исключительно с негативной, презрительной окраской. Получается, к сожалению, по–другому. Признаться, меня шокировали слова чиновника украинского МВД, генерал–майора Сергея Будника: «Я думаю, что мы также придем к смене названия, хотя звучат аргументы о том, что в украинском языке слово «полицай» ассоциируется с некоторыми недостатками Второй мировой войны». Ну действительно, разве это зверства и преступления — расстрелы тысяч мирных жителей и сожжение сотен деревень? Так, всего лишь «некоторые недостатки войны»...
Казалось бы, какая мелочь — всего лишь «ми» меняется на «по». Но ты видишь, Андрей, к чему приводит якобы невинная игра буквами? Надеюсь, у нас этого не произойдет.
Едко и в точку высказался по этому поводу российский актер Станислав Садальский, сказавший: «Да, это настоящая реформа! Вернемся к корням. Также упраздним участковых — назовем их квартальными (будут охранять порядок раз в квартал), нарушителей они станут отводить уже не в опорный пункт, а в околоток и там колотить в соответствии с названием». За этой язвительностью кроется простая мысль: от перемены двух букв суть российской милиции не изменится, и реформировать нужно ее содержание, а не форму.
К слову, о реформах. После всех громких скандалов стало очевидно, что ситуация с правоохранительными органами в России нуждается в решительной корректировке. У нас я такой нужды не обнаружил. Реформа нашего МВД планомерно движется в одном направлении: приблизить милицию к народу, завоевать его доверие, сделать из милиционера не только сурового защитника, но и доброго помощника. Применить в таких условиях термин «полиция» — значит вставить палку в колеса этой реформе, намеренно подчеркнуть карательный характер милицейской деятельности, искусственно создать повод для неприязненного отношения к стражам порядка. Не знаю, кто на это пойдет. А вот кто уйдет — знаю. Уйдет мой сосед–милиционер, которому претит называться полицейским: оба его деда, прошедших войну, считали это слово ругательным.
Говоришь, смена названия послужит энергичной модернизации правоохранительных служб? Мол, едва вчерашние милиционеры станут полицейскими, как у них появятся ноутбуки и вертолеты? Не появятся: на это просто не хватит средств. Все деньги — и из твоего, между прочим, кармана — уйдут на переименование. Представляешь, сколько понадобится казны, чтобы заменить кокарды, шевроны, погоны, надписи на патрульных машинах, вывески на райотделах и печати, официальные адреса и справочники? Лучше от этого не станет ни нам, ни милиции.