«О полиции» — такой заголовок носит проект федерального закона, который сейчас широко обсуждается в России. Возвращение органам внутренних дел дореволюционного названия, как уже сообщалось, инициировал Президент Медведев, а политики, милиционеры, адвокаты и граждане сейчас активно обсуждают в СМИ и интернете перспективы затеваемой «полицейской» реформы. Тем временем полемика о целесообразности переименования милиции из России перекинулась и в Украину. Хотя во многих других бывших советских республиках — Азербайджане, Армении, Грузии, странах Балтии, Туркменистане, Казахстане, Молдове слова polis, policija, politsei и прочие вариации прижились уже давненько. Что уж говорить о странах бывшего соцлагеря... Не подумать ли о своем, так сказать, ребрэндинге и белорусской милиции? Не пришла ли пора отказываться от терминологии времен Февральской и Октябрьской революций 1917–го? Такие вопросы для затравки очередных дебатов задал своему оппоненту один из авторов «Спор–площадки». Ответы не заставили себя долго ждать. Хотя, возможно, у наших читателей есть другие доводы «за» и «против» переименования милиции в полицию? Ждем продолжения дискуссии на редакционном сайте и по почте.
За
Рожденная эволюцией
Андрей ДЕМЕНТЬЕВСКИЙ, видящий в милиционерах полисменов:
— Не понимаю, Роман, что ты делаешь до сих пор в редакционном кабинете? Тебе давно пора быть на патрулировании района! Помахивать дубинкой перед местными хулиганами, ловить воришек, уходящих от погони по городским крышам. Вычислять «щипачей» в трамваях. А ты тут заметки строчишь. Где твоя революционная сознательность? Завоевания пролетариата в опасности, вместо разогнанной царской полиции создана рабочая милиция — а ты в кусты!
Спрашиваешь, что за бред сивой кобылы несу? Согласен, нынче такая тирада вполне сойдет за речь шизофреника. Но в 1917–м, когда учреждалась вначале народная милиция Временного правительства, а затем большевистская рабоче–крестьянская милиция, в пролетарские отряды самообороны гребли всех подряд: путиловцев, солдат и матросов, даже уголовникам борьбу с криминалом доверяли. Смутное было времечко! Пинкертоны от сохи и токарного станка вполне соответствовали названию «милиция» — что в переводе с латинского означает «войско». Вот так–то... А ты как, Роман, думал? Что слово «милиция» — исконно русское и происходит от словосочетания «милые лица»?
Милицией прежде на Руси и в странах Европы называли народные ополчения, составленные из добровольцев, помогающих полицейским, жандармам и военным наводить порядок в случае бунтов и стихийных бедствий. Милиционеры до 1917–го действовали по принципу: собрались — выполнили задачу — разошлись по домам и рабочим местам. Но после Октябрьской революции никто из новоявленных стражей порядка расходиться по домам не торопился. Пересмотри гениальный фильм «Рожденная революцией» — освежи в памяти, как выглядели и чем да в каких условиях занимались те самые полуграмотные красные сыщики. Между тогдашними дилетантами и нынешними «операми» — пропасть. Вот возьми хотя бы современную ГАИ: мощная техника, радары, видеофиксаторы, современная экипировка, а на бело–синих «Опелях» и «мерсах» — бортовая надпись Road police. Дорожная полиция — разве это не самое точное название нынешней Госавтоинспекции? Правда, оно пока неформальное...
Уже давно, года с 1991–го, белорусские журналисты задают на всевозможных пресс–конференциях милицейским офицерам вопрос об отношении к слову «полиция». Самый распространенный ответ: «Разницы нет — милиция или полиция. Главное, чтобы в органах внутренних дел работали профессионалы. А вывеска роли не играет». Лично меня подобные ответы (чаще всего такова позиция выходцев из советской шинели) не совсем устраивают, но не вижу в комментариях высших чинов и особого отторжения, резкого неприятия идеи возможной «смены вывески». Думается, с гораздо большим энтузиазмом отнеслись бы к ребрэндингу правоохранительного ведомства более молодые сотрудники, у которых нет ностальгии по символам советских времен. Новому поколению офицеров и сержантов наверняка не совсем понятно, почему, к примеру, инспектор Скотланд–Ярда зовется полисменом, а наш оперуполномоченный угро — милиционером. Это что же получается: профессия одна, а «сорт» у коллег — разный?
Ты, Роман, как и я, следишь за дискуссиями в России. И скорее всего, подметил, что законопроект «О полиции» подвергается критике со стороны т.н. либералов, правозащитников даже не из–за переименования милиции, а различных юридических нюансов. Анализируя статьи обсуждаемого документа, эксперты предрекают: новый закон не избавит якобы возрожденную полицию от «совковости» и коррумпированности. Дескать, произойдет лишь формальная замена одних табличек и шевронов на другие — более продвинутые. В свою очередь, Кремль и руководство МВД РФ заверяет, что появление слова «полиция» — сигнал об обновлении, оздоровлении системы. Кто тут утрирует, а кто лукавит? Предоставим решать россиянам. Но в Беларуси, как мне кажется, замена вывесок на зданиях ГУВД и РУВД искусственным выглядеть не будет. Наоборот — станет очередным шагом к модернизации органов.
Вообще, в современном мире можно найти массу примеров того, как старые, требующие преобразований учреждения, системы постепенно, без надрыва и истерики проводили реструктуризацию, корректировали ориентиры, стратегию, внедряли новые брэнды. И зачастую достигали успеха. Да что далеко ходить? Многие агропредприятия, расставшись без сожаления с совхозно–колхозным прошлым, получив статус фирм, компаний, холдингов, СПК и т.д., получили новый импульс к развитию и шансом воспользовались. Чем же хуже экс–колхозников профессионалы в погонах, уже выросшие из старого милицейского мундира? Самое время интегрироваться в мировое сообщество коллег и окончательно переходить на европейские стандарты.
«Они никогда не упустят возможность упустить возможность», — так отозвался киношный сыщик с Бейкер–стрит о своих коллегах в погонах. Надеюсь, эта цитата из голливудского триллера «Шерлок Холмс» к нашим, ныне держащим руку на пульсе времени детективам никак не относится.
Против
Игра буквами
Роман РУДЬ, ничего не забывающий:
— Знаешь, Андрей, в этом споре нечего кивать на пример других стран. Силы правопорядка могут называться полицией где угодно, кроме Беларуси. У нас не надо. Если кому–то вдруг приспичит переименовать старую добрую милицию, то давайте назовем ее мобильной дружиной, правоохраной, общественной самообороной или еще каким–нибудь незвучным термином. Но никак не полицией. Причину ты сам хорошо понимаешь: слишком уж болезненны ассоциации, связанные с этим названием, в нашей стране.
Я думаю, услышав за дверью возглас «Откройте, полиция!», иной дедушка может выпрыгнуть в окно и уйти к партизанам — это в лучшем случае. В худшем — полезет под подушку за стареньким наганом. Потому что «полиция» у нас уже десятки лет имеет единственное значение — карательные органы, созданные немецкой оккупационной администрацией на оккупированных территориях в годы войны. Без всяких двусмысленностей. И след, оставленный этими формированиями на нашей земле, слишком глубок и кровав, чтобы вдруг стереться и забыться.
В общем, давай без ссылок на международную практику. Мы ведь не переименовываем свою «скорую помощь» лишь потому, что во многих странах она называется «амбуланс»? Нечего и милицию трогать. Мне лично по нраву то, что по соседству живет милиционер–участковый, а не какой–нибудь «полицай» (уверен, именно так станут обзывать новоявленных полицейских).
Точно так же бессмысленно апеллировать к изначальному смыслу слов «полиция» и «милиция». Как–то поосторожнее с этим надо, иначе ведь недолго вспомнить, что и свастика в свое время — на заре нашей эпохи — была безобидным символом вращающегося солнца у скифо–сарматских племен, кочевавших к западу от Волги. А вот устойчивое отвращение у человечества она стала вызывать гораздо позже, когда примерно в те же места пришло другое, мотомеханизированное, «племя»... Сейчас изображение этого символа законодательно запрещено, несмотря на его изначальное значение.
Точно так же и полиция в 1917 году — она символизировала царский режим, однозначно увязывалась у новой власти с прежним государственным террором, поэтому потребовалась замена названия. Плюс повторюсь о том, насколько оно скомпрометировало себя во время последней войны. Поэтому я думал, если это слово и всплывет сейчас в нашем лексиконе, то исключительно с негативной, презрительной окраской. Получается, к сожалению, по–другому. Признаться, меня шокировали слова чиновника украинского МВД, генерал–майора Сергея Будника: «Я думаю, что мы также придем к смене названия, хотя звучат аргументы о том, что в украинском языке слово «полицай» ассоциируется с некоторыми недостатками Второй мировой войны». Ну действительно, разве это зверства и преступления — расстрелы тысяч мирных жителей и сожжение сотен деревень? Так, всего лишь «некоторые недостатки войны»...
Казалось бы, какая мелочь — всего лишь «ми» меняется на «по». Но ты видишь, Андрей, к чему приводит якобы невинная игра буквами? Надеюсь, у нас этого не произойдет.
Едко и в точку высказался по этому поводу российский актер Станислав Садальский, сказавший: «Да, это настоящая реформа! Вернемся к корням. Также упраздним участковых — назовем их квартальными (будут охранять порядок раз в квартал), нарушителей они станут отводить уже не в опорный пункт, а в околоток и там колотить в соответствии с названием». За этой язвительностью кроется простая мысль: от перемены двух букв суть российской милиции не изменится, и реформировать нужно ее содержание, а не форму.
К слову, о реформах. После всех громких скандалов стало очевидно, что ситуация с правоохранительными органами в России нуждается в решительной корректировке. У нас я такой нужды не обнаружил. Реформа нашего МВД планомерно движется в одном направлении: приблизить милицию к народу, завоевать его доверие, сделать из милиционера не только сурового защитника, но и доброго помощника. Применить в таких условиях термин «полиция» — значит вставить палку в колеса этой реформе, намеренно подчеркнуть карательный характер милицейской деятельности, искусственно создать повод для неприязненного отношения к стражам порядка. Не знаю, кто на это пойдет. А вот кто уйдет — знаю. Уйдет мой сосед–милиционер, которому претит называться полицейским: оба его деда, прошедших войну, считали это слово ругательным.
Говоришь, смена названия послужит энергичной модернизации правоохранительных служб? Мол, едва вчерашние милиционеры станут полицейскими, как у них появятся ноутбуки и вертолеты? Не появятся: на это просто не хватит средств. Все деньги — и из твоего, между прочим, кармана — уйдут на переименование. Представляешь, сколько понадобится казны, чтобы заменить кокарды, шевроны, погоны, надписи на патрульных машинах, вывески на райотделах и печати, официальные адреса и справочники? Лучше от этого не станет ни нам, ни милиции.
