Новое законодательство позволит поставить институт банкротства в Беларуси на цивилизованные рельсы
У процедуры экономической несостоятельности, или, говоря проще, банкротства, две основные функции: либо «стереть» должника с карты хозяйствующих субъектов, либо вернуть ему платежеспособность. В любом случае миссия почетная и благородная. В то же время сам термин «банкротство» несет явно выраженный негативный оттенок. Это всегда конфликт, напряжение, сложный клубок взаимоотношений, в которые вовлечены не только сам кредитор и его должник, но и другие стороны, в частности, коллективы «терпящих бедствие» предприятий, государственные органы.
Достоинства этого инструмента белорусским деловым сообществом оценены далеко не в полной мере, сетуют специалисты. Хотя востребованность его очевидна: для многих предприятий и целых отраслей проблема неплатежей становится чуть ли не самой острой и насущной. По данным Белстата, на 1 декабря 2010 г. суммарная задолженность превысила Br 130 трлн., и это на четверть больше, чем годом ранее (в то время как потребительские цены увеличились лишь на 10,3 %). Сумма долгов, не возвращенных вовремя, исчисляется цифрой Br 8,3 трлн. (на 6,7 % больше, чем на 1 декабря 2009 г.). Видимо, не случайно при обсуждении проблем банкротства принято проводить аналогии с медицинской практикой. Неспособность платить по счетам – это болезненное явление, и чем раньше начнешь его «лечить», тем больше шансов на выздоровление. Однако у нас запускают механизм экономической несостоятельности чаще всего в тот момент, когда, как говорится, пить боржоми уже поздно.
Кстати, законодательство по банкротству в Беларуси стало формироваться около двух десятков лет назад — раньше, чем в других странах СНГ. «В то же время активность его применения, как и других рыночных механизмов, видимо, недостаточна», — заявил директор Департамента по санации и банкротству Минэкономики Александр Мирониченко на последнем заседании Республиканского клуба директоров бизнес-союза предпринимателей и нанимателей имени Кунявского. Все нормативные акты, которые принимаются для регулирования этой сферы, нацелены прежде всего на конкретный, практический результат, пояснил специалист. Так, например, при продаже предприятия всегда вставал вопрос налогов, доля которых порой доходила до 20—30 % от общей стоимости. Согласно Указу Президента № 328 от 25 июня 2010 г. «О некоторых мерах по оптимизации проведения процедур экономической несостоятельности (банкротства)», который вступил в силу с 1 января этого года, предприятия могут продаваться единым имущественным комплексом без начисления каких-либо налогов. «При этом запущены механизмы, связанные с передачей неликвидного имущества, — пояснил Александр Мирониченко. – Сейчас оно будет безапелляционно приниматься исполнительной властью». В настоящее время подготовлен и внесен в парламент проект нового Закона «Об экономической несостоятельности (банкротстве)». В документе сохранены основные концептуальные положения, но он доработан с учетом практических замечаний и предложений. «Когда схемы будут отработаны и начнут применяться активнее, количество дел об экономической несостоятельности увеличится на порядок», — считает Александр Мирониченко. На 1 декабря 2010 года, по данным Минэкономики, в процедурах банкротства находились 1443 юридических лица и индивидуальных предпринимателя, из них 69 (5 %) относятся к государственному сектору, 1374 (95 %) – к частному.
В Беларуси пока не решено, что делать со стратегическими предприятиями, которые нуждаются в финансовом оздоровлении: по действующему законодательству они освобождены от процедуры банкротства. Но в ряде случаев санация является единственной возможностью решить проблемы таких субъектов хозяйствования. «Видимо, нужен разумный, обоснованный, в меру сложный механизм для предприятий, особо значимых для экономики страны, нередко градообразующих», — считает представитель Минэкономики.
Одно из подтверждений низкой активности рынка – небольшая доля дел, находящихся в процедуре банкротства, приходится на санацию. Часто инициаторами выступают сами должники, когда дальше тянуть за собой шлейф неисполненных финансовых обязательств уже не представляется возможным. С заявлениями в хозяйственные суды обращаются и кредиторы, например, налоговые органы.
Специалисты уверены, что именно от активной позиции «спонсирующих» организаций будет зависеть, какое количество дел удастся решить в их пользу: чем раньше обратишься, тем больше шансов взыскать долги. На сегодняшний день процент удовлетворенных требований по республике остается достаточно низким.
Процесс финансового оздоровления субъектов хозяйствования можно рассматривать и как один из элементов приватизации. Что мешает продать эффективному собственнику дышащее на ладан предприятие? Сегодня многие республиканские и коммунальные унитарные предприятия, находящиеся в процедуре банкротства, вызывают интерес частных инвесторов. Имеет место и обратный процесс, который стал особенно популярным на зарубежных рынках в кризисное время: частные компании, немало задолжавшие бюджету, одна за одной перешли в собственность государства. А иначе такой бизнес просто уйдет с молотка, и ни о каком возврате средств речь в таком случае не идет. Удачные примеры реструктуризации есть и в белорусской практике. «Инвесторы идут на выкуп наших неплатежеспособных предприятий, — поясняет Александр Мирониченко. – И этот инструмент сегодня может активно применяться не только для решения проблем кредиторов, но и в качестве элемента структурной перестройки экономики». Действительно, есть предприятия, продукции которых уже не «светит» успех на рынке, а внутренних резервов на восстановление финансовых показателей нет. Процедура банкротства в этом случае наиболее приемлема: инвестор получает бизнес целиком, а государство избавляется от неэффективной собственности. Естественно, все эти процессы должны регулироваться строгим законодательством, не допускающим необоснованных «переделов» и рейдерских захватов.
