По официальной информации, 129 человек погибли и 816 получили ранения в результате массовых беспорядков, которые произошли вечером 5 июля в городе Урумчи, административном центре Синьцзян–Уйгурского автономного района (СУАР) Китая. Формальным поводом послужили события 26 июня в географически весьма далекой от Синьцзяна провинции Гуандун. Там на одном из интернет–сайтов появилась очень короткая информация: уйгуры с такой–то фабрики игрушек изнасиловали ханьскую девушку. Информация пробыла на сайте совсем недолго, впоследствии не подтвердилась, но оказалась той самой искрой, из которой разгорелось пламя нешуточного пожара, который полыхнул в Урумчи.
Да, ситуация в Китае, как и во всем мире, непростая: кризис, 25 миллионов человек остались без работы, причем особенно пострадали богатые восточные провинции, где сосредоточено экспортно ориентированное производство. Здесь трудятся миллионы жителей других китайских провинций, которых местные, как порой везде бывает, недолюбливают. Так что в том, что коренные гуандунцы 26 июня вдруг пошли на мигрантов–уйгуров стенка на стенку, ничего удивительного нет. Результат: двое уйгуров убиты, 120 человек (ханьцы и уйгуры) ранены.
Воскресные беспорядки в Урумчи — ответ на ту самую акцию. Теперь зачинщиками были уйгуры, а жертвами — в основном ханьцы. Хань — титульная китайская национальность, примерно 92% жителей страны. Но в Синьцзяне они в меньшинстве, что не мешает занимать важнейшие руководящие посты и владеть процветающими бизнес–предприятиями. Это особенно характерно как раз для Урумчи. В других местах — иначе: чем южнее в сторону Кашгара, тем меньше ханьских лиц, совсем не слышно китайского языка, все больше — гортанный крик муэдзина, созывающего братьев–мусульман на молитву. Я путешествовала по Синьцзяну пару лет назад, впечатления — незабываемые, одно из самых сильных: это другой Китай. Памятуя фильмы о советской Средней Азии, я бы назвала его Туркестаном. «Восточный Туркестан» — одна из крупнейших сепаратистских организаций, которые выступают за отделение Синьцзяна от КНР. Долгие годы Пекин добивался ее включения в международный список террористических организаций, но сделать это удалось только после событий 11 сентября в Нью–Йорке, когда США пошли крестовым походом на терроризм. Кстати, в Гуантанамо несколько синьцзянских уйгуров тоже есть — в Китай возвращаться они отказываются наотрез.
Официальный Пекин заявил, что воскресные беспорядки в Урумчи были спланированы другой сепаратистской организацией — «Всемирный уйгурский конгресс», он тоже выступает за независимость Синьцзяна. Кстати, в этом году празднуют не только 60–летие со дня образования КНР, но и «мирное освобождение» Синьцзяна. Глава его правительства Нур Бекри еще в марте предупреждал о том, что обстановка в районе может обостриться. Видно, у него были основания так думать...
Синьцзян и Тибет — два самых проблемных района Китая, хотя о Синьцзяне в мировых СМИ говорят куда меньше. Тем не менее он всегда был для Пекина серьезной головной болью: тут и граница с Афганистаном и Пакистаном проходит, тут живут мусульмане, гораздо менее склонные к компромиссам, чем воспитанные в конфуцианских традициях ханьцы, здесь все другое:
лица, язык, традиции, одежда, даже время. Хотя на самом деле подавляющее большинство уйгуров ни о какой независимости от Китая не мечтают — их жизнь заметно улучшается, а от добра, как известно, добра не ищут. Когда я была в Синьцзяне и спрашивала у местных про «Восточный Туркестан», они пожимали плечами: слышали из прессы, ни с кем таким никогда не встречались, идеи не поддерживаем. Так что заявления официального Пекина о том, что воскресные беспорядки организованы из–за рубежа, звучат правдоподобно. Более того, эти события сильно напоминают то, что произошло в столице Тибета Лхасе 14 марта 2008 года: тогда местные тоже громили ханьские магазины и рестораны. До Олимпиады оставалось полгода, и это были очень нервные для китайских властей шесть месяцев. Сейчас до празднования 60–летия КНР — всего три.
...Китай становится все более важным игроком на международной арене, поэтому его бьют в самые больные и чувствительные места — национальные и религиозные противоречия. А кому это выгодно, по–моему, и так понятно: всем, кто хочет, чтобы Пекин больше занимался домашними хлопотами, а не покупал иностранные предприятия и делал юань альтернативной мировой валютой. Дело на самом деле не в национальности — ну, вернее, не только в ней...
