Спектакль «451 по Фаренгейту» сделал шаг в сторону упрощения
04.12.2018 07:33:00
«Что тут вчера было!» — с полным правом мог воскликнуть любой зритель, который накануне посмотрел спектакль «451 по Фаренгейту» главного режиссера Гродненского областного драматического театра Геннадия Мушперта. Фраза эта из любимого анекдота современных продюсеров о том, как по–разному в наши дни снимают блокбастеры... У Спилберга: взрывы, спецэффекты, взлетают на воздух декорации и автомобили. А у российского режиссера в кадре сидят два розовощеких алкоголика в овраге, водочку попивают и один другому говорит: «Что тут вчера было!»
Геннадий Мушперт ставит в основном добротные коммерческие комедии, и уж не знаю, грызет ли он по этому поводу по ночам подушку. Кому какой лирой сподручнее, тот такой и пробуждает светлые чувства. «Малые семейные преступления», «Sex, налоги и любовь», «Как пришить старушку» — афиша гродненской драмы выглядит так, что театр давно можно было переименовать в театр комедии. И такая увлеченность, видимо, накладывает отпечаток и на почерк, и на стиль, и на мировоззрение. Когда во всем видишь только хорошее — это же хорошо? Почти как в популярной рубрике передачи «Вечерний Ургант» «Это здорово». И когда подступаешься к такой махине, как «451 по Фаренгейту», никакого пиетета тоже не испытываешь. А стараешься разложить однажды найденной алгеброй гармонию знаменитого фантаста.
Удивительным образом почти все масштабные события романа тут вынесены за скобки. Они происходят где–то там, за сценой, а тут перед зрителями пожарные только отдуваются, смахивают пот со лба, играют в карты и спорят, спорят о вреде литературы. Ведь действие антиутопии, написанной в 1953 году, разворачивается в обществе будущего, где совсем не считают, что книга — лучший подарок. Наоборот, их принято сжигать, а за хранение литературы в доме следует строгое наказание. Что вдохновило Брэдбери на такой сюжет — подробно описано им самим. Неизбежно главный герой историй Гай Монтэг задумывается, что же в книгах такого опасного, почему же их следует предавать огню, и начинает катиться по интеллектуальной наклонной.
«Перенести огромный многослойный роман Брэдбери на сцену — это челлендж для любого режиссера», — сказал мой армейский друг Викентий Вератила после спектакля, как бы в поддержку гродненской труппы. Кто же спорит. Тем более если иметь перед собой картинку из эталонного фильма Франсуа Трюффо, который самому автору не понравился прежде всего из–за актеров. В спектакле Мушперта какая–то жизнь и понимание своего героя теплится в Александре Шелкоплясове, играющем персонажа по имени Фабер, главного антагониста. Однако к остальным достаточно много вопросов, особенно к женским образам, некоторые даны просто пунктиром. Иллюстративность постановки, ее статичность, многозначительная дидактика и претенциозность создают вокруг какой–то тяжелый эмоциональный фон. Непроизвольно возникает вопрос, зачем браться за фантастический роман, если ресурсов театра — и технологических, и актерских — не хватает? Если костер режиссерских амбиций не горит, а едва тлеет, так угореть можно, как Эмиль Золя.
Добрый зритель в 9–м ряду.