В презентованной Правительством пятилетней программе работы немало новаций. На сути останавливаться не буду. Специалисты, вне всякого сомнения, проведут анализ гораздо лучше меня. Здесь для себя гораздо более интересным нахожу процесс подготовки презентации. И главный вывод, который из него делаю, в том, что Правительство разучилось молчать. Не скажу, что на 100 процентов выучилось говорить все и обо всем. Но то, что некий негласный обет молчания снят, — налицо. К радости журналистов и прочей интересующейся публики.
К словосочетанию «информационный вброс» у нас отношение традиционно настороженное. Подозреваю, что как раз в силу того, что сами довольно далеки от эффективного использования этого инструмента. А зря. Если не брать в расчет откровенные провокации, то именно вбросы порой стоят у истоков интересных дискуссий, результативных деловых переговоров. Они становятся и своеобразной формой изучения общественного мнения, способом получения бесплатных экспертных консультаций и еще много чего полезного.
Приведу свежий пример. Руководство российского КамАЗа забросило в информационное пространство удочку: дескать, размышляем об обмене акциями с белорусским МАЗом. Четверть нашего пакета на весь минский. Глупость? С первого взгляда как будто именно так. Да и со второго, даже после беглого изучения рыночных позиций обоих предприятий, понимаешь: ерунда какая–то. Но не от голубой же звезды высший менеджмент российского предприятия высказал свою фантазию? Серьезные ведь люди. Тогда зачем? Ответ на этот вопрос в оперативной реакции на вброс белорусской стороны. Сначала правительственные чиновники признали, что рассматривают возможность альянса. Но на основе создания холдинга, в котором российской стороне может быть передано не более 49 процентов белорусского предприятия. На каких условиях — вопрос отдельный. А позже появилось уточнение, что, быть может, и менять структуру собственников не придется.
Вроде бы банальный обмен репликами. А каков эффект! Буквально за несколько часов российские бизнесмены определили границы коридора, в которых могут вести переговоры о возможном сотрудничестве. Вместо утомительных перелетов, лишних командировочных трат и долгих переговоров за круглым столом. Вот она — базовая точка. Найдена. И если она устраивает, дискуссию можно развивать уже в более предметном ключе.
Раньше за подобными «вбросами», как правило, не следовало опровержений с нашей стороны. Что влекло за собой как минимум два неудобных последствия. Во–первых, не способствовало сближению позиций сторон еще до встречи вживую. А, во–вторых, рождало вокруг вкинутой темы массу слухов и домыслов. Вот, мол, мутят что–то за спиной. Явно нечистое. Особенно обострялась проблема в периоды энергетических переговоров. По газу, нефти. Со стороны поставщика щедро сыплются якобы случайно оброненные суждения. Их охотно тиражирует пресса. А от нас набившее оскомину традиционное: «Идут переговоры. Все комментарии только после их завершения». А ведь очевидно, что заочный, ни к чему не обязывающий обмен мнениями значительно облегчил бы очные дебаты. И сторонним наблюдателям заодно сберег бы нервные клетки.
Еще одно проявление былой склонности Правительства к молчанию — кулуарный процесс подготовки своих решений. Интернет может закипать от слухов о том, что готовится какой–то значимый проект указа или постановления. Вовсю идут обсуждения на форумах. Свои оценки дают независимые эксперты. Но в этаком фантазийном стиле. Документа не видел, но если бы он был таким, то, возможно, было бы так–то и так–то. Из официальных источников в лучшем случае можно дождаться железобетонного: «Это же проект. Все еще может поменяться. Все комментарии только после утверждения». Но ведь порой интереснее даже не готовый продукт. А замыслы, идеи, побудительные мотивы его производства. Увы, интересы журналистики и аппаратной практики в таких случаях чаще вступали в полное противоречие.
Именно поэтому щедрые заявления представителей Правительства о намерениях еще до принятия программы приятно удивили. И пусть не все прозвучавшие инициативы получили одобрение. Как, например, идея радикальной реформы Министерства ЖКХ. Жадная до новостей аудитория получила представление о том, что Совмин — не только исполнительный орган, способный лишь брать под козырек. В его недрах генерируются оригинальные идеи.
Конечно, я не говорю, что в одночасье случилась сказка. Многие министры все еще чувствуют себя гораздо комфортнее за спинами пресс–секретарей. А те своим долгом считают не распространение информации, а оберегание шефа от назойливых репортеров. А буквально вчера меня озадачили известием, что меняется формат работы прессы на заседаниях Президиума Совмина. Еще не знаю, в лучшую для пишущей и снимающей братии сторону или наоборот. Поживем — увидим. Но первые признаки снятия обета молчания не могут не вдохновлять.
