За годы Великой Отечественной войны немало наших соотечественников нацисты отправили на принудительные работы в страны рейха. По официальным данным, из оккупированных территорий Советского Союза вывезли около пяти миллионов человек, 400 тысяч из них — из БССР. Уехавшим в Германию, а было и немало добровольцев, в том числе белорусов, польстившихся на посулы «культурной жизни» и писавших в «Беларускую газэту» восхищенные отклики, немецкая пропаганда обещала райскую жизнь. Гарантировалось, что их разместят в чистых отдельных помещениях, оборудованных всем необходимым.
В действительности же в лагерях при промышленных предприятиях люди жили в бараках с общим кухонным блоком и столовой. Спали на двухъярусных койках или нарах, расстояние между которыми не превышало 30 сантиметров. Территория обносилась оградой из колючей проволоки. Круглосуточно ее патрулировали охранники. Они же сопровождали «подопечных» на работу и не спускали с них глаз в течение дня. Словом, остарбайтеры полностью приравнивались к военнопленным.
Не лучше была ситуация и с питанием. Существующих недельных норм людям не хватало. Это признавали даже сами владельцы промышленных предприятий. Так, управление машиностроительного завода в городе Эссене 14 марта 1942 года направило техническому директору заводов Круппа следующий доклад: «Питание остарбайтеров непередаваемо скверно, поэтому они слабеют с каждым днем. Обследование показало, что некоторые русские не в силах повернуть винт — у них нет на это сил».
Голод и изнурительный труд приводили к многочисленным болезням. Наиболее распространенными были воспаление легких, туберкулез, сыпной и брюшной тиф, чесотка. Не выделяли остарбайтерам одежды и обуви. Анализируя положение восточных рабочих в рейхе, полиция безопасности и СД летом 1942 года отмечала: «Русские ходят во всем оборванном и грязном».
Приближалась зима, и вопрос с теплой одеждой переходил в разряд острых. Не в состоянии обеспечить остарбайтеров всем необходимым, немецкие власти решили возложить эти заботы на их родственников. Специально для этого был подготовлен текст «письма восточного рабочего» родным, в котором перечислялось, какие вещи необходимо прислать и даже как их упаковать.
Вообще, для остарбайтеров переписка с близкими была очень важна. Во многом только послания из дому и помогали им не пасть духом. В сохраненных почтовых открытках прослеживается тоска вывезенных людей по родине и надежда на возвращение. Для немцев же данные сообщения имели политическое значение. Немецкие спецслужбы использовали корреспонденцию для пропаганды «райской» жизни в Германии. Написанные под диктовку, а зачастую самими «специалистами» по восточным рабочим, эти послания должны были привлечь новых людей.
Но, несмотря на цензуру, в Белоруссию все-таки доходили вести с изложением действительных условий труда. Зная это, немецкие власти принимали все меры, чтобы ограничить переписку и проконтролировать ее содержание. Тщательный досмотр писем и то, что восточные рабочие могли отправлять их на родину лишь дважды в месяц, объясняют, почему сообщения приходили редко. Каждая из хранящихся в Национальном архиве открыток начинается словами: «Что же вы молчите? Что не пишете?»
Скорее всего, так и не получили ни одной весточки родители Ивана Шкеля из деревни Рогозина Плещеницкого района. В сообщении, написанном в августе 1943 года, Ваня просит прислать ему сухарей, «а то як вам ізвесна, што нам даюць адзін раз у суткі есці 500 гр. хлеба і літар супу. Работаю на шахце шэсць часоў на каленках...»
Сохранился интересный документ, датированный 5 апреля 1943 года. Это извлечения из писем восточных рабочих, сделанные немецким цензором Лимбергом. «Гребенкова Евдокия, Кассель: «Мы едим в столовой, но что едим, даже не могу вам описать. Но ничего не поделаешь. Я не одна вынуждена страдать, а миллионы нас...» «Казенкова Вера, Пархим: «Мы не можем никуда пойти. Единственное для нас развлечение — работа во дворе. Нам разрешается только переходить через улицу, чтобы зарегистрироваться...» «Шкурат Иван, Гамбург: «Я работаю на фабрике 11 часов. Зарабатываю 70 марок, на руки выдают только 14. Мы получаем 300 граммов хлеба и 2 раза в день суп из воды, каждый раз один литр. Купить что-либо невозможно. Я очень похудел...»
Такие письма, как правило, до адресата не доходили. Зато в качестве вербовки немецкая пропаганда использовала сообщения, написанные остарбайтерами под диктовку. В них содержались хвалебные отзывы об условиях жизни в Германии.
В отчете хозяйственной группы об использовании рабочей силы и ее отправке в рейх за август 1942 года приводится факт предотвращения такой вербовки. В Лепеле партизаны захватили в плен «почтальонов» с ложными письмами. В отчете констатируется: «Все чаще появляются слухи о том, что обращение о размещении, питании русских рабочих не везде хорошее. Эту информацию распространяют остарбайтеры, вернувшиеся домой по болезни. Доходит она и в письмах, пропущенных цензурой».
Об этом же писал 19 сентября 1942 года гебитскомиссар Глубокского округа Гехман генеральному комиссару Белоруссии Кубе: «Изо дня в день увеличивается число жалоб о плохом обращении в рейхе с рабочими, вывезенными туда из Глубокского района. Такая ситуация, конечно, в пропагандистском отношении не в нашу пользу. Только хорошие вести могут удержать население от симпатий к партизанам».
Но вот пришла пора освобождения. С лета 1944 года советские и союзные войска в ходе наступления столкнулись с большой проблемой: что делать с огромным количеством остарбайтеров. В результате дипломатической переписки, встреч министров иностранных дел и, наконец, Крымской конференции 1945 года было принято решение вернуть репатриантов на родину.
24 августа 1944 года Государственный комитет обороны СССР выдал постановление «Об организации приема возвращающихся на родину советских граждан, насильно увезенных немцами». Вдоль границы СССР сразу же начали создаваться проверочно-фильтрационные пункты. К середине августа 1945 года на территории Белоруссии действовало 11 подобных объектов, каждый на 10 тысяч человек.
Следует отметить, что в работе по депортации советских граждан было немало сложностей. Из-за большого наплыва остарбайтеров фильтрационные службы НКВД не могли выполнить свою задачу в отведенный срок. Недостаток транспорта и другие причины заставляли людей порой месяцами жить в тяжелых условиях, жуткой скученности. Бывших восточных рабочих зачастую селили в неотапливаемых бараках, а то и просто в не приспособленных для жизни помещениях. Им не хватало еды, воды. Не было налажено медобслуживание.
В родные места после фильтрации многие репатрианты возвращались поездами. От областных приемно-пересыльных пунктов до дому они добирались на попутках или шли пешком. Однако значительная часть остарбайтеров, прежде всего мужчины 18—40 лет, домой так и не попали. Из мест принудительного пребывания их направляли на Урал, в Сибирь, Карелию. Здесь возвращенцев ожидала изнурительная работа в шахтах и на лесоразработке. Тех же, кто активно сотрудничал с немцами, ждали серверные лагеря ГУГАГ.
В свое время познакомился с уроженцем деревни Лешница Пуховичского района Николаем Якимовичем Ахрамовичем. В 1942 году во время облавы его 17-летним юношей насильно вывезли во Францию, где токарем на заводе он работал до самого освобождения. Во время фильтрации его признали добровольцем и отправили в шахту на Урал. Правда, через год домой в Минск он все-таки вернулся и до пенсии трудился водителем «скорой».
В 70-е годы было модно представлять лучших «из народа» к званию заслуженного работника и даже Героя Социалистического Труда. Ахрамовича тогда выдвинули на заслуженного. Но, когда позже его кандидатуру отклонили, ни он, ни его коллеги не могли понять почему. Оказывается, ничего не забывается. Тем, кто все-таки смог вернуться домой, приходилось несладко.
7 августа 1945 года на имя председателя СНК БССР Пантелеймона Пономаренко поступило заявление от переселенцев из Польши, прибывших в деревню Жавделки Копыльского района. «Нам обещали дать площадь под посев озимых, но уже скоро осень, а мы ничего не получили. Получили по 800 граммов соли на человека. Мыла не выделили ни кусочка. Медицинской помощи тоже нет. Среди нас есть люди, которые голодают. Хлеба брать неоткуда. При таких условиях жить невозможно. Даже один гражданин Лисовский Михаил покончил жизнь самоубийством. Не можем вывезти лес для строительства домов, нет стекла, гвоздей, соломы и той нет».
Помощь им оказали. В подтверждение этого факта — благодарственное письмо жителей Жавделки о своевременной помощи переселенцам.
Процесс по приему советских граждан растянулся почти на десять лет. Из 399 374 белорусов, вывезенных немцами для работы в рейхе, на конец декабря 1947 года вернулось 223 609.
