Ошмянские колокола Продолжение. Начало в N 16

Обескуражен "С уважением Алексей Справедливый" Это было удивительное письмо. Написано на хорошей бумаге. Строчки ровные, буковки аккуратные, кругленькие, словно ягодки, но сколько яда в них! По стилю послание напоминало анонимное -- резкие оценки в адрес руководства, автор явно не стеснялся в выражениях: надо-де разобраться с Кудырко... Подпись была подлинная, как и адрес, и телефон автора. Правда, в конце своего письма он делал оговорку: "Если надо будет, тогда пусть будет мой псевдоним -- Алексей Справедливый. С большим уважением" (подпись) и ремарка: "Приложение на 12 листах". Это были ксерокопии его заявлений в различные инстанции, ответы оттуда, решения... Мы созвонились, и утром в 8.30 встретились в гостинице. Я ожидал увидеть угрюмого, неприятного типа. Но был обескуражен. Передо мной предстал весьма приятный, обходительный в манерах человек. Из письма знал, что ему за 60, но выглядит он гораздо моложе. На щеках, как и у большинства людей, живущих на природе, густой румянец. Роста среднего, но о таких говорят: "Ладно скроен, крепко сшит. Общее благоприятное впечатление портил лишь рот со щербинкой. Алексей улыбнулся: скоро вставлю, жена -- зубной врач. Собеседником он оказался словоохотливым, и через полчаса я уже знал всю его одиссею. В советские времена работал директором (заведующим) подсобного хозяйства в системе потребкооперации, стал победителем соцсоревнования -- к письму приложена ксерокопия удостоверения. Получил медаль "За трудовую доблесть", премии, даже "дефицитные тогда соковыжималку и кофемолку"... Но времена изменились, и он стал неугоден. Дважды увольняли, сокращали... Восстанавливался через суд. И, наконец, решил стать фермером. Его не испугала судьба Николая Денисенки, о котором я писал в "Рэспублiцы", за что, кстати, Алексей, как мне показалось, искренне благодарил меня и редакцию и устно, и письменно. Но это к слову. А вообще его рассказ -- это сплошной приключенческий сериал с демаршами, лукавыми отписками, перетасовками и тому подобными канцелярскими атрибутами. Читатель спросит: "Чего же добивается этот человек?" Как ни странно, лишь одного: земли! "А все потому, что это образ моей жизни как потомственного хозяина, ученого агронома, -- так объясняет Алексей мотивы своего стремления иметь надел. -- Здесь мои корни, корни земледельца". Звучит пафосно, но не верить ему нет оснований. К моменту командировки в Ошмяны вопрос о выделении земли решился положительно. Осталось получить лишь соответствующий акт. А нет акта -- не заключишь договор на продажу продукции, не получишь кредит... И вот тут-то получилась заковыка: не выдают документ! "Пойдем, -- говорю, -- в исполком вместе..." Идем. По пути Алексей рассказывал о том, как часами простаивал в коридорах -- на заседания-то его вызывали, но в кабинет не приглашали... В отдел по земельным ресурсам и геодезии вошли вместе. -- Разве это дело? Четыре месяца длится волокита! -- с порога заговорил Алексей. Молоденьким, симпатичным работницам отдела, судя по всему, не привыкать к наскокам-наездам нежданного гостя. Они спокойно начали объяснять непростую процедуру оформления документов. Но Алексей уже не мог угомониться: -- Там лен не убрали, сожгли, запахали... Тут уж моя очередь подошла: сожгли, говорите? Тогда поедем в поле, покажите! ...Растерян Верить -- не верить? Пригласили из хозяйства представителя, вместе едем в поле. Оно тут же, рядышком с Ошмянами. Взгорочек такой симпатичный, но вспахан небрежно, кое-где остатки сорняков. А вот и те недогоревшие конусы-копешки со льном: один..., пять..., десять... Впрочем, считать потери -- дело соответствующих служб. Оставив Алексея в деревне, в райцентр возвращаемся молча. -- Нет, не верю ему, не будет из него фермера, -- нарушила неловкую тишину специалист исполкома и пояснила: -- Вы бы взглянули на его приусадебный участок. Сколько там сорняков! Такие же сомнения и у руководства района. -- Знаете такого? -- спросил Кудырко, называя подлинную фамилию автора письма. -- А кто ж его не знает? -- отмахнулся Витольд Брониславович. -- Встречался с ним, и не раз. Вряд ли у него что-то получится. Уж больно речист. Да, не нравятся местному начальству "больно речистые". Впрочем, это и понятно: кому приятно, если в его "парафии" кто-то воду мутит, отправляет "телеги" во все концы. Но тут, наверное, надо быть выше личных симпатий и антипатий. Ведь чего добивается человек? Земли! Значит, работать на ней хочет! Мне кажется, с его опытом и стремлением стать фермером -- все у него получится. Верю в Вас, Алексей Иванович Бортник! Тут я впервые называю вашу настоящую фамилию и именно потому, что верю. И хочу, чтобы поверили в вашу искренность и в исполкоме, и все, к кому Вы обращались с просьбами о выделении земли. Не успеем оглянуться -- весна, и Вы со своим сыном выйдете в поле, и пусть тогда не минует Вас удача! Кстати. В районе более двух десятков фермерских хозяйств. В прошлом году они получили тысячу тонн зерна, более 900 тонн -- картофеля, почти 400 тонн овощей. Удельный вес в общем объеме продукции пока невелик, но и такая прибавка не лишняя. Но... Не только у Алексея неувязки. У Игоря Протоковича, до которого все же дозвонился, настроение неважное. -- Денег нет! -- сетовал он. -- Не перечисляют должники. Более двадцати миллионов рублей зависло между небом и землей. А нет денег -- стройка затормозилась... И кто же в должниках? Игорь Георгиевич называет Молодечненский пищекомбинат, овощесушильный комбинат, другие организации. С сентября прошлого года ждет расчета за 80 тонн зерна, поставленного местному хозяйству, фермер Петр Кулак. Подобные примеры можно продолжить. Многие фермеры оказалисть, по сути, в финансовой петле. Надо бы ее разомкнуть! Должники должны помнить народную мудрость: долг платежом красен! Жаловался на задержку с выдачей акта на владение землей и Андрей Битица. Мы связались с райисполкомом. "Сегодня выдали", -- сообщила сотрудница отдела земельных ресурсов и геодезии. И Алексей Бортник получил такой же документ. Это хорошо, что вопросы решаются, но плохо, что с задержкой, а люди переживают, нервничают. ...Потрясен Пастыри и чиновники Xристианство называет верующих овцами, а духовенство -- пастухами. (Энциклопедический словарь). После работы из Дома на площади, расходится чиновный люд. Гаснут окна исполкомовской многоэтажки. Вышли и мы с коллегой-журналистом на площадь. И вдруг... Откуда-то из поднебесья поплыл над городом звон колоколов. Казалось, все небо зазвенело, заискрилось, засверкало... Вижу, двинулся народ в сторону костела. Не без робости и душевного волнения переступил и я порог этого Xрама. Зашел и ахнул: величественные своды, таинственные лики святых, исповедальни... По крещению и вере я православный, но в костел захожу не в первый раз -- мне импонирует какая-то особая, говоря по-белорусски, "апантаная" преданность католиков своей вере. В костеле было прохладно и зябко. А люди все подходили... Прозвенел звонок, зажглись люстры и где-то там, под сводами, зазвучала музыка. Это была имша, посвященная приближавшемуся Рождеству. Службу вел молодой ксендз -- подтянутый, свежий, розовощекий. Его речитатив подхватывал высокий женский голос с клироса. Вполголоса подпевал весь зал, в нем собралось человек сто. -- Это что? -- сказал ксендз, когда я, дождавшись окончания имшы, зашел в раздевальню. -- В семь утра, на первой имше собирается до тысячи человек, а то и больше. Взрослые, малыши с зажженными свечечками. Я переспросил: "Тысяча? Как же они тут помещаются?" -- Вполне, -- отвечал ксендз. -- А кроме того, служба проводится в 9, 9.20 и 18.00. Александру Брейво, так именуют ксендза, 26 лет от роду. Закончил духовную семинарию в Гродно, работал там в Фарном костёле и вот сейчас здесь, в Ошмянах, помощник настоятеля. Я поинтересовался, как складываются отношения костела с местной властью, как ладят пастыри и чиновники. Но Александр не пожелал отвечать, сославшись на настоятеля, который был в отъезде. ...Собрались как-то в райисполкоме за "круглым столом" и пастыри, и чиновники. За чаем. Пастыри ждут от властей помощи в строительстве каплички, других делах. А чиновники предъявили им серьезный счет: почему не разрешают (не советуют!) молодоженам по давней традиции возлагать цветы к памятнику погибшим воинам, почему не захотели освятить захоронение жертв Великой Отечественной... Да, как говорил писатель, мертвым не больно. И все же, все же... Больно живым! Неуважение в павшим, какой бы веры они ни придерживались, к какой конфессии ни относились, сродни святотатству. Об этих проблемах я говорил с Валентиной Лузиной, заместителем председателя райисполкома. Это опытный идеологический работник. Она показала только что вышедшую из печати книгу "Память" по Ошмянскому району. -- Тут, -- Валентина Михайловна листала толстенный том, -- богатейший материал, мы постараемся использовать его в идеологических, воспитательных целях... Валентина Лузина вспомнила свой отчет о системе работы в сфере этноконфессиональных отношений, состоявшийся несколько лет назад в Комитете по делам религий и национальностей. Тогда, в частности, отмечалось, что в Ошмянах нет тоталитарных, деструктивных сект, сильны позиции основных конфессий -- католической и православной. Работники исполкома регулярно, один--два раза в год, встречаются со священниками. Разговор идет принципиальный, деловой. Скажем, необходимо провести благоустройство кладбищ -- очень нужное и важное дело. "Давайте приложим совместные усилия!" -- предлагают в райисполкоме. Взаимопонимание находится, хотя не всегда и не сразу. Оно и понятно: этноконфессиональные отношения -- дело тонкое, сложное... ...Опечален Помню вас, отец Николай! После беседы с ксендзом я вышел из костела. Через дорогу виднеется громада православного храма. Дай, думаю, зайду и туда. Увы, на дверях -- замок. У православных Рождество позже... Здесь, у ворот храма, светло вспомнился человек, который так много сил, ума, энергии вложил в его восстановление. Отец Николай... Впрочем, на "отца" он вовсе не был похож: сухощавый, словно подросток, в заляпанных известковым раствором штанах и клетчатой байковой рубашке. Отец Николай... В миру -- Николай Дмитриевич Черняк, 42-го года рождения. Немало поскитался по белу свету, прежде чем посетило его, как он сам говорил, божье озарение и наступил перелом: он поступил в духовную семинарию в Загорске, под Москвой... В Калиниграде родился, во Владивостоке учился на юрфаке Дальневосточного университета. Работал судебным исполнителем, нотариусом, юрисконсультом... Оказался в Чернобыльской зоне. Спасая детишек пяти и шести лет от роду, переехал в Сморгонь. И вот -- Ошмяны, тяжкий труд восстановления Xрама... -- Я и раб, и прораб, -- говорил батюшка и повел в помещение церкви, заваленное стройматериалами, опилками, стружками. Мне тогда посчастливилось участвовать в торжественной церемонии вознесения креста на купол церкви. Я видел, как волновался отец Николай: попасть бы в гнездо основания! Он вдохновенно читал "Тропарь Кресту". "Это такая молитва", -- пояснил. Было это в начале 90-х. Xотел увидеть его и во время своей последней командировки. Не пришлось... Говорят, погиб в автокатастрофе. Ну почему, Господи, забираешь к себе таких нужных на земле тружеников? Но вернемся к вопросу, который повис без ответа: как взаимодействуют пастыри и чиновники? Заботы-то у них схожие... Да и объект один и тот же -- человек. Но какими разными методами они воздействуют на его душу, сознание! Пастыри умело используют весь арсенал приемов, накопленных за тысячелетия... Чиновники также пытаются реанимировать опыт советских времен. Вводятся должности заместителей руководителей по идеологической работе, ежемесячно встречаются с людьми информационные группы райисполкома. А еще "прямые линии", выездные приемные и т.д. и т.п. Но как много формализма, показухи в этих "мероприятиях". "Не доходим до человека", -- вздыхал Витольд Кудырко, "вздрючивая" после сессии райсовета оставленных для "душевного разговора" руководителей хозяйств и сельсоветов. Особенно беспокоят его неблагополучные семьи, где родители пьянствуют, а дети остаются без присмотра, подчас недоедают, а то и голодают. А ведь немало таких родителей -- прихожане костела и церкви. Тут, видно, тот случай, когда и пастыри, и чиновники должны объединить свои усилия. Акция за здоровый образ жизни, объявленная Президентом, это предполагает. Да мало ли таких мест, где нужна не конфронтация, а дружная совместная работа! *** Возвращался из Ошмян затемно. В Доме на площади гасли огни, в костеле -- зажигались. Из поднебесья доносился звон колоколов -- высокий, светлый, чистый... Он падал на кроны заневестившихся от инея берез в городском парке, отдаваясь глухим эхом в многоэтажках квартала строителей. Я думал о бренности нашего бытия, о том, как важно оставить на земле свой след. Красиво это делают Вацлав Барковский, Николай Правко, Игорь Протокович, Петр Кулак, Андрей Битица... И другие мои давнишние ошмянские друзья. Благодаря им этот наш "северный" край становится теплее, краше. А сколько же сил отдает ему Витольд Кудырко, тот самый "голова" района, которого в последней командировке я увидел как бы с новой, неожиданной стороны. Радуюсь и тому, что эти энергичные, деятельные люди хорошо сознают, как много им предстоит еще сделать. Надеюсь и верю: они обязательно добьются того, что задумали. А колокола звенят, и чудится мне: в их мелодию вплетается какая-то щемящая, драматическая нота, словно само небо этой вечной музыкой отдает дань тем, кто ушел из жизни, не исполнив своих добрых земных желаний. Фермер, засыпавший в ночной борозде от усталости... Священник, воздвигавший над восстановленным им Xрамом главный крест своей жизни... Мать, растившая детей и не успевшая поставить их на ноги... А колокола звенят... Светлая вам память, милые мои люди! И в вашу честь этот берущий за душу звон. И в честь тех, кто продолжает ваши дела, кто живет и будет жить на этой благословенной земле.