Смерть Евгения Коновалова, наверное, не привлекла к себе массового внимания тех, кто далек от молодежной музыки 60 — 70–х годов. В ночь с 7 на 8 апреля скончался человек, не просто стоявший у истоков, а сам бывший истоком белорусского течения, называемого тогда биг–бит, а теперь — рок.
Родился Евгений в Гродно в 1947 году. По окончании школы поступил в минский радиотехнический институт, где в 1966–м вошел в состав самодеятельной группы, позже получившей имя «Алгоритмы». Как и многие первопроходцы рок–н–ролла, музыканты ансамбля сами усовершенствовали свои инструменты, паяли примочки, собирали динамики, изобретали звуковые эффекты. Репертуар коллектива состоял из мировых песенных стандартов, композиций на белорусском и русском языках, в том числе и собственного сочинения. Играли где придется — в альма–матер, домах культуры, на танцплощадках, даже выезжали на гастроли, постепенно нарабатывая профессионализм, становясь известными не только в Минске, но и за его пределами.
В 1968 году на Первом фестивале бит–ансамблей Минска жюри, в состав которого входили Игорь Лученок, Борис Райский, признает команду лучшей группой, а Коновалова — лучшим гитаристом. После этого успеха за бэндом закрепляется известность, на его репетиции ходят посмотреть Владимир Мулявин и Юрий Антонов. Однако в 1971–м коллектив прекращает существование: студенты–музыканты заканчивают обучение, да к тому же на Втором бит–фестивале публика настолько бурно выражала восхищение выступлением «Алгоритмов», ломая в зале стулья, что последовали и организационные выводы — такие артисты республике не нужны. Евгений параллельно с основной работой играет в группах «Эльфы», «Гусляры». В Заполярье проходит службу в рядах Советской Армии, а по возвращении, казалось бы, навсегда уходит в науку. Но если ты настоящий музыкант, некогда вкусивший плод рок–н–ролла, память о нем не даст тебе спокойно жить. И как бы Коновалов ни скрывал тоску по ритм–энд–блюзу, трудясь на благо физики, прошлое не оставляло гитариста...
О Евгении Григорьевиче вспоминают певица, начинавшая свой творческий путь почти в одно с ним время, и музыкант среднего поколения белорусских исполнителей, который, так получилось, стал последним, кто сотрудничал с Коноваловым.
Ольга Алипова: «Для нас с Андреем Козловским (участник групп «Сузор’е», Bros. in Blues, V.S.O.P. — От авт.) это было чуть ли не дебютное выступление — сейшен в РТИ. Тогда–то, лет 40 назад, и довелось выйти на сцену с Евгением, чтобы исполнить с ним несколько вещей. А три десятилетия спустя снова пару раз сыграли вместе в «Стар–клубе». Очень легкий был гитарист, изящный, мягкий, без нагло-нахрапистого напора. Его манера звукоизвлечения сродни клэптоновской: что–то такое воздушное и природное, когда отчетливо слышится каждая нота. Если бы Женя ушел в профессионалы и работал музыкантом, сегодня мы бы с большим основанием говорили о гитарной школе Коновалова. Но он был свободным художником, не мог играть то, что требовалось, а, предположим, в тех же «Верасах» ему бы пришлось исполнять совсем не интересный для него материал. Свое «я» он бы в любом случае сохранил, но ценой сильнейшей внутренней борьбы. Время какое было: или иди в официальные артисты, или выбирай другой путь. Женя прекрасно понимал, что, оставаясь в андерграунде, денег на пропитание не заработает. Потому и пошел работать по специальности. И что получилось: вроде бы и есть школа Коновалова — для тех, кто знает Евгения — гитариста, и одновременно и нет ее, потому что кто из молодых воспитывался на его музыке?.. Такая нереализованность, как я чувствую, угнетала. И личная жизнь почему–то не сложилась. Он переживал, пусть и не подавал виду. А дни шли и шли. В последние годы беды и неприятности вообще не оставляли Евгения. Несколько лет назад умерла мама. И все это накапливалось, накапливалось, а он эмоции сжигал в себе...
Большущий талант. Интеллигентный, деликатный, добрый, застенчивый человек».
Виктор Семашко, группа «Князь Мышкин»: «Мы с Евгением сблизились году в 2007–м. Записывались в духе фри–джаза и авангарда, регулярно перезванивались. Незадолго до смерти он передал мне свои наброски 60–х годов, чтобы я посмотрел, что с ними можно сделать. А с «Князем Мышкиным» он познакомился, по–моему, в конце 90–х, были совместные выступления и записи. Коновалов делал наливки и настойки на травах, одну из которых так и назвал — «Князь Мышкин». Евгений только вернулся в музыку, это произошло в клубе «Аквариум» — «Стар–клуб» в 1998 году в нем отмечал 30–летие Первого фестиваля бит–ансамблей Минска. Вышел на сцену, поджемовал и потом начал регулярно участвовать в мероприятиях, проводимых Геннадием Стариковым — директором «Стар–клуба». Стал снова дома записываться, создал программу по мотивам Кастанеды — с блюзовой и психоделической музыкой, даже классику использовал. Он большой эрудит был в самых разных вопросах — литературе, религии. Ученый — занимался оптикой, лазерами, автомобильной сигнализацией; рационализатор — изобретения Коновалова применяются на космических кораблях. А в 60 лет ушел на пенсию. Семьи нет, детей нет. Еще больше замкнулся. Чувствовал, что–то надвигается. Раздавал вещи — редкие патефонные пластинки, книги с автографами Короткевича, Русака. А как раз перед 40–летием бит–фестиваля сломал правую руку. В неприятности он вообще частенько попадал: то девушку бросился защищать — досталось ему тогда, то браткам джип поцарапал — побили... А последнее выступление Евгения состоялось в прошлом году в клубе «Лисья нора» — на концерте Александра Цыганка.
Главные качества Коновалова — величайшая справедливость и скромность чрезмерная. Никогда себя не выпячивал, самокопание, самокритичность доходили до того, что он уничтожал собственные записи, считая их неудачными. Свою музыку считал хобби. Но его гитарному мышлению, умению импровизировать часами можно позавидовать».
Мне повезло услышать Коновалова. Уж не помню, в каком году и в каком клубе проходил сборный концерт, в котором выступали заслуженные рокеры Беларуси. Был там и Евгений. Меня поразила даже не игра (да, круто, отметил я), а то, как он бережно держал в руках инструмент, будто дитя качал, напевая колыбельную. И еще запомнились глаза артиста — лучистые и грустные. А рок–н–ролл жив...
