В конце пятидесятых годов наша дорога в Борисов была не для слабонервных. Ухабы, лужи, разбитая колея жидкой грязи сопровождали пассажиров почти все сорок километров. Можно было плыть на теплоходе по Березине, но этот путь занимал пять с половиной часов. Хотелось быстрее, на «такси». Так назывался грузовик ГАЗ–51 с накрытым тентом кузовом и деревянными скамейками. Мама иногда брала меня в город. Мы плыли на теплоходе или ехали на «такси», и эти поездки мне надолго запомнились.
— Надя, чего ты сюда наложила, не поднять? — спрашивал дядька Окунь, подавая тетке Наде увесистую котомку.
— Как чего? Кусок сала, капусты, огурцов, внукам гостинец. Они ж там, в городе, на базар не набегаются, а это свое, — отвечала тетка Надя, принимая в кузов котомку.
— А зятю прихватила подарок? — интересовался дядька Окунь.
— А то! Грелочку запаковала, — ответила тетка Надя.
Самогонку возили в город в грелках: не разобьется в дороге и можно было спрятать товар от милиции, привязав грелки на себе, под одеждой. Как–то раз, подплывая к пристани, на теплоходе прошелся слух: облава! По трапу на теплоход поднимался милиционер. Бабы стали выбрасывать грелки за борт, а дежурившие на лодках у пристани борисовские хлопцы собирали их и уплывали на другой берег реки. Милиционер обыскивал баб, а те верещали, будто их режут.
— Чего лапаешь, паскудник! Ой, людцы добрые, ратуйте, глядите, куда он лезет, еще форму одел! — кричала на всю пристань баба.
Бабкам было о чем голосить, ведь уплывали их кровные денежки.
Разместившись с котомками в «такси», пассажиры двинулись в город. Первым серьезным препятствием был старый деревянный мост через речку Бобр. Весной, перед ледоходом, на реке взрывали лед. Однако Бобр был так напорист и силен, что некоторые сваи уносило вместе с льдинами. Тогда привозили копер с огромной железной «бабой». Двое мужиков ручной лебедкой поднимали «бабу», дергали за веревочку, и «баба» всей своей массой срывалась с крюка и толстой «задницей» ударяла по свае. Свая опускалась на несколько сантиметров, и все повторялось сначала.
Мост много раз латали, крепили к сваям разъехавшиеся балки, но однажды прогнившие доски не выдержали. Отец с шофером везли из города в магазин товар, и заднее колесо грузовика провалилось. Товар, как из катапульты, выбросило в реку. Бочка селедки, ящики с конфетами, печеньем, папиросами, рулоны тканей оказались в воде. Подоспевшие мужики с отцом и шофером спасали товар, но многое пропало в реке.
— Настя, ты в субботу мылась в бане? — с подвохом спросил дядька Окунь, когда «такси» въехало на мост.
— Неа, бочка рассохлась, не в чем холодницу держать, — честно ответила тетка Настя.
— Сейчас в Бобре искупаешься! — засмеялся дядька Окунь.
— Вместе искупаемся! — сказала тетка Настя.
Благодаря отчаянному мастерству шофера на этот раз «такси» проскочило мост. Въехали в лес, где дорога была совсем разбита. Грузовик надрывно выл мотором, скользил колесами в жидкой грязи, проваливался в очередную яму и наконец застрял.
— Приехали! — сказал шофер, выходя из кабины. — Мужики, подтолкните, а то до завтра куковать тут будем!
Мужики и бабы слезли с машины, стали толкать буксующий грузовик. Кое–как вытолкали грузовик на ровное место. Грязь из–под колес заляпала пассажиров.
— Плюшевку испортила! — расстроилась тетка Соня, отряхивая грязь с плюшевой куртки.
— В городе новую купишь, а в этой будешь свиньям есть носить, вот они обрадуются! — пошутил дядька Окунь.
— Много ты в своем галифе к свиньям бегаешь? — возразила тетка Соня.
По дороге в каждой деревне народу в грузовике прибавлялось. Их трясло, швыряло на ухабах, но никто не жаловался на тесноту и плохую дорогу. В Борисове на автостанции все разбегались кто куда, чтобы в конце дня встретиться в «такси» на обратном пути.
Из города пассажиры ехали притихшие. Повидали своих близких, побегали по магазинам, накупили обновок и уже в мыслях были дома.
— Витя, отшатнись, цыплят подавишь! — сказала тетка Надя, прикрывая на коленях картонную коробку с цыплятами.
— Не боись, тетка, цыплят по осени считают! — ответил подвыпивший веселый Виктор. — Слышь, один парень в городе рассказал: «Взял бутылку, налил стакан, спрашивает: душа, примешь? А душа грит: не хочу. Тогда посторонись, а то оболью!» — рассказал Виктор и захохотал довольный.
Молодая учительница хихикнула, но ее никто не поддержал. Она глянула по сторонам и поджала губки.
— А вы что кончали? — обрадовался Виктор возможности ближе познакомиться с молоденькой учительницей.
— Педагогический институт. Я у вас по распределению и надеюсь, долго не задержусь, — ответила учительница.
— Чем это мы вам не приглянулись? — кокетничал Виктор.
— От вас плохо пахнет и вообще... — ответила учительница, прикрывая пухлый ротик платочком.
— Извиняюсь, одеколон дома забыл, — обиделся Виктор. — Приеду — весь флакон на себя вылью.
Пассажиры посматривали на учительницу, а сами думали: «Вертихвостка!» Бабы видели, как она каталась с помощником лесничего по лесу на мотоцикле. А у того семья, детки растут.
Оставшуюся дорогу ехали молча. «Такси» остановилось перед мостом.
— Вылезайте, через мост не поеду! — сказал шофер.
Пассажиры безропотно слезли с машины. До дому оставалось не больше километра.
Сегодня съездить в город не составит большого труда. Через Бобр построили бетонный мост, дорогу заасфальтировали. Вот только пассажиров поубавилось.
Советская Белоруссия №15 (24398). Суббота, 25 января 2014 года.
