Ученый, который так и не сумел создать Гитлеру атомную бомбу
В конце ноября 1942 года на Ближней даче Сталина в Ильинской были срочно собраны известные ученые-атомщики Вернадский, Капица, Семенов, Алиханов, Зельдович и другие.
Сталин открыл совещание вопросом: могут ли немцы или наши западные союзники, англичане и американцы, в ближайшие два-три года создать атомную бомбу?
О том, что эти работы англичане вместе с американцами ведут, Сталин знал из донесений разведки. Менее всего было известно о ядерных исследованиях немецких ученых. Хотя еще в январе 1942 года, во время битвы за Москву, член ГКО (Государственного комитета обороны) Берия получил записную книжку убитого обер-лейтенанта вермахта со сложными формулами и расчетами по расщеплению уранового ядра и «тяжелой воды», которую, как было известно, немецкие ученые получали с норвежских заводов. Были и другие факты, свидетельствующие о том, что фашисты серьезно заняты созданием урановой бомбы. Но насколько серьезно, никто из собравшихся на даче не мог тогда сказать. Не знал этого и Сталин.
Несколько лет назад в знаменитом Баварском музее в Мюнхене открылась экспозиция «Секретные документы об атомной программе Германии 1938—1945 годов». Здесь впервые было представлено около 80 научных отчетов, лабораторных записей, рисунков и фото – все с грифом «Совершенно секретно». Среди этих документов фигурировал доклад лауреата Нобелевской премии Вернера Гейзенберга, который он сделал в начале 1942 года и где обосновал возможность создания в Германии атомной бомбы.
Гитлер издавна мечтал об оружии, которое позволило бы ему поставить на колени весь мир. В сентябре 1939 года, сразу после начала Второй мировой войны, с его благословения создается Урановое товарищество. Ученые, состоящие в этом товариществе, хотя и были весьма известны в мире, поначалу слабо себе представляли то, чем им придется заниматься. Известен случай, происшедший в одном из институтов Лейпцига, когда образчик урана попытались перенести на простой лопате. Соприкосновение с металлом привело к самовозгоранию урана. Пламя начали гасить водой. Произошел мощный взрыв. Информацию о случившемся, конечно же, сразу засекретили. Именно после этого контроль за всеми опытами с ядерной энергией возложили на главу Уранового общества Вернера Гейзенберга.
Это был действительно выдающийся ученый. Уже в 20 лет в Геттингене, который тогда считался мировым центром теоретической физики, он ошеломлял своими идеями ученых-физиков. А среди них были Роберт Оппенгеймер, Эдвард Тейлор, Ханс Бете, которые со временем будут привлечены к работе по проекту «Манхэттен», позволившему американцам создать атомную бомбу.
В 32 года Гейзенберг становится лауреатом Нобелевской премии. Накануне Второй мировой войны он совершает триумфальную поездку в США. Перед ним, как выдающимся физиком, готовы открыть двери все институты и лаборатории. Но Гейзенберг отказывается от работы за океаном, заявляя, что чувствует себя связанным с Германией. Только в результате оказалось, что связался он с фашистской Германией.
Зимой того же 1939 года Гейзенберг, разработавший «Основные принципы теории реакторов», изложил их… Министерству вооружений. И уже скоро в Германии началось строительство первого реактора под названием «Проект-U». Результаты его работы были настолько успешны, что ими всерьез заинтересовалось высшее руководство рейха. Инспектировать Урановое товарищество приехал лично министр вооружений Альберт Шпеер. И тут случилось нечто неожиданное: программа создания атомной бомбы в Германии была приостановлена.
По этому поводу есть несколько версий. Согласно одной из них (при этом исследователи ссылаются на послевоенное интервью Гейзенберга и стенограммы Fart Hall), утверждается, что ученый сумел внушить Шпееру, что дальнейшие ядерные исследования пока не имеют большой перспективы. То есть вместо того, чтобы рассказывать о «грандиозных перспективах» применения атомного оружия, Гейзенберг сфокусировал внимание министра на трудностях, огромных затратах и сроках – «4—5 лет, раньше создать атомную бомбу никак не удастся». К тому же глава Уранового товарищества даже не обмолвился о том, что Запад уже серьезно работает над аналогичной бомбой, а ведь Гейзенберг отлично знал об этом благодаря контактам с другими физиками, работавшими в копенгагенской лаборатории его учителя, знаменитого Нильса Бора.
Кстати, об этих контактах. До войны они работали вместе почти 20 лет и совместно внесли огромный вклад в ядерную физику и квантовую механику. В 1941 году уже во время оккупации Дании фашистской Германией Гейзенберг ездил в лабораторию Бора в Копенгаген. По одной версии, немецкий ученый хотел получить у своего бывшего учителя научную информацию, которой ему недоставало в работе над урановой бомбой. По другой – наоборот, он хотел предупредить Бора, имевшего хорошие контакты с союзниками (в 1943 году Бор сумел-таки через Швецию добраться до Англии, а оттуда перебраться в США), о том, что нацисты ведут серьезные работы по созданию сокрушительной бомбы.
Как бы там ни было, но вскоре после доклада Шпеера Гитлер распорядился финансировать проекты создания только того оружия, которое могло бы «выстрелить не позже чем через шесть недель после испытаний». Ядерная программа потеряла приоритет в нацистских верхах. Геринг, подхватив мысль Гитлера, отзывался о ней с насмешкой, пренебрежительно. План создания атомной бомбы был похоронен. Тем не менее представленные в немецком музее документы свидетельствуют, что работы по созданию атомного оружия в Германии продолжались. Не случайно британский физик Джеймс Чедвик по-прежнему называл главного немецкого атомщика Гейзенберга «самым опаснейшим немцем». По словам военного руководителя проекта «Манхэттен» американского генерала Лесли Гроувса, «этот немецкий физик был опаснее десяти немецких дивизий». А Томас Пауэр в книге «Тайные истории» утверждал, что он присутствовал на секретном совещании в Швейцарии, на котором шла речь о «возможной ликвидации Гейзенберга союзниками».
Даже осторожный в своих высказываниях немецкий ученый Ханс Бете, эмигрировав в США, был убежден, что его «знаменитые коллеги в Германии, безусловно, не нацисты, хотя одну фигуру оценить сложно: слишком это неопределенный человек». Он имел в виду Гейзенберга.
В 1944 году, незадолго до высадки союзников в Европе, американцы создали специальное разведывательное подразделение. Перед ними была поставлена задача двигаться вслед за войсками и выискивать все, что связано с ракетной техникой и атомной программой. Известно, что в апреле 1945 года они умудрились вывезти из советской зоны оккупации Германии большую часть немецкого запаса ценнейших урановых окисей общим весом 1200 тонн, хранившихся в соляных копях в Штасфурте. Но особое внимание при этом американцы уделяли поиску немецких физиков-ядерщиков, и в первую очередь тех, кто принимал участие в создании атомной бомбы.
При этом больше всего эти агенты старались обнаружить место, где работала группа, руководимая Вернером Гейзенбергом. В конце концов, благодаря помощи военной разведки в горной Швабии им удалось найти небольшое местечко Гухинген, где скрывались ученые. Специальная команда «Алсос» немедленно высадилась в указанном районе, задержав семерых специалистов-ядерщиков, в том числе Отто Гана, который первым расщепил атом, а также лауреата Нобелевской премии Макса фон Лауэра. Гейзенберг, воспользовавшись возникшей суматохой, сбежал на велосипеде. При этом его едва не расстрелял патруль СС, который принял ученого за дезертира. Спасся Гейзенберг лишь благодаря тому, что в его карманах было несколько пачек сигарет «Pall Mall», которыми по указанию Гитлера снабжали лучших немецких ученых. Этими сигаретами ученому и удалось откупиться от патрульных.
Тем не менее через некоторое время американцы все-таки выследили и арестовали Гейзенберга. Его вместе с другими немецкими ядерщиками перевезли в Англию и разместили в так называемой Fart Hall. Здесь к ним относились как к «почетным гостям». Их никто не контролировал, и, вкусив прелесть «настоящей свободы и демократии», ученые распустили языки. Они без опаски обсуждали все на свете, в том числе подробно говорили и о своей прошлой работе, своих достижениях и новых идеях. И никто не подозревал, что каждое их слово записывается на пленку…
Поработав несколько лет в разного рода западных «шарашках», в конце концов, Гейзенберг вернулся в Германию, где возглавил Немецкий совет по исследованиям. В 1957 году он отказался поддержать канцлера Конрада Аденауэра, подписав воззвание 17 крупнейших ученых ФРГ против ядерного вооружения страны. В середине ХХ века известные интеллектуалы и ученые с мировым именем еще не считали зазорным, а точнее, не боялись выступать против политиков, авантюры которых могли поставить мир на грань войны.
Тем не менее Вернер Гейзенберг так и не искупил вину своего сотрудничества с рейхом и, несмотря на выдающиеся заслуги в науке, вошел в историю прежде всего как человек, который пытался, но так и не сумел создать для Гитлера атомную бомбу.
Если верить не так давно рассекреченным дневникам Гая Лидделла, со своей стороны англичане все-таки намеревались «преподнести» Гитлеру атомную бомбу. Точнее, «в 1944 году Великобритания планировала нанести ядерный удар по Германии», писал Лидделл. По его словам, возможность использовать против Германии атомное оружие обсуждалась в Лондоне летом 1944 года. «Мы встретились с Мензисом и говорили об урановой бомбе. Я внес предложение использовать ее как ответ Германии в случае, если немцы применят «Фау-2». Он ответил, что об этой инициативе доложит премьер-министру…»
Буквально через две недели после этого разговора по прямому указанию Гитлера немцы стали обстреливать Лондон «Фау-2». Всего по территории Великобритании было выпущено более трех тысяч подобных ракет. В результате этих обстрелов погибли 2700 англичан. Но Черчилль так и не применил «оружие возмездия» — атомную бомбу. Почему? Да потому, что у него ее попросту не было. Американцы провели первое испытание этой бомбы в июле 1945 года, когда Германия уже была побеждена. А в августе, через год после записи Лидделла, подвергли атомной бомбардировке Хиросиму и Нагасаки. Англичане же провели первое испытание своей бомбы только в 1952 году.
