Два брата огненными верстами войны шли рядом, но на этом свете уже больше не встретились
В нашем доме, в котором я родилась и выросла, о Великой Отечественной войне напоминали в первую очередь два портрета: отца в форме старшины и молодого парня-лейтенанта. Со множеством боевых наград у каждого. Лейтенант на рисунке-портрете был похож на отца, и когда я была совсем маленькой, то мне казалось, что и второй военный тоже отец. Но это был не он, а его младший брат Михаил, который прошел всю войну, дошел до Германии и погиб на реке Одере. Портреты висели в зале на самом видном и почетном месте.
Семейные реликвии
Кроме портретов, в доме были и другие немые свидетели той страшной войны. Отец хранил свои боевые награды, орденские книжки, медаль Материнства мамы, документы, к которым нам — пятерым детям — самостоятельного доступа не было.
В альбоме, сделанном из какой-то канцелярской книги, находилось несколько небольших желтоватых фотографий, на которых был изображен отец в войну: в шапке-ушанке и шинели, подпоясанной ремнем; на двух фотографиях — с однополчанином-лейтенантом, еще на одной — на мопеде-мотоцикле довоенного образца. Эти фотографии он прислал матери с фронта.
Когда отец садился за стол на свое место, мать или старшая сестра, а потом и подросшая я подавали ему его вилку и ложку, он ел только ими. И вилка, и ложка были сделаны каким-то мастером-самоучкой на войне из латунной гильзы-снаряда. Они были постоянными спутниками отца на дорогах войны. С ними он не расставался и в мирное время.
Ножницы матери и платье из парашютного шелка в нашем доме занимали особое, почетное, место. У него, ярко-красного с желтыми вставками, из крепчайшего шелка, была своя история. Наша мать переживала ту войну с двумя старшими малыми детьми в деревне Корчевое Хойникского района у родителей отца. Когда пришли немцы, рассказывала она, жители деревни спрятались в лесу. А когда вернулись — в доме было хоть шаром покати. То ли полицаи, то ли сами немцы подчистили дома и сараи по всему селу. Вот и осталась она с малыми детьми, родителями-стариками и старшим братом отца, инвалидом, в чем стояли. Ее мать, а наша баба Ганна, привезла ручную швейную машинку. Отец с фронта прислал матери парашют, вернее, куски-клинья ткани из него. Одни куски были красными, другие желтыми.
Мать умела вязать, ткать, вышивать, но не умела шить. Она сняла с себя платье, в котором была, распорола его и выкроила по образцу из тех парашютных клиньев себе платье. Много лет потом оно у нее было выходным. Сшила и старое, и новое. Так и научилась шить. Та машинка и спасла всю семью от голода, потому что наша мать стала шить всем, кто нуждался, и люди платили ей за это кто чем мог.
…9 мая отец маленьким ключиком открывал свою заветную шуфлядку в письменном столе, доставал награды, прикреплял их на парадный черный форменный пиджак (он всю жизнь, до войны и после нее, проработал на железной дороге техником, потом дорожным мастером) и шел на мероприятия, посвященные Дню Победы. Позже он заказал орденскую планку, и она всегда была прикреплена к его выходному пиджаку.
В ту шуфлядку отец складывал и другие свои награды, в том числе и боевые, которые находили его и после войны. Например, медали «За победу над Германией», «За освобождение Варшавы», «Героям Дукли» (Чехословакия), орден Отечественной войны.
Мы знали, что, кроме дядьки Миши, на войне пропал без вести в первые ее дни наш второй дед, отец матери Прохор Харланчук. Знали, что наш отец пишет запросы, чтобы узнать судьбу своего тестя: где погиб, где похоронен. О Мише мы знали, что он погиб в Германии и там похоронен. В его честь наш средний брат носил его имя. Отец рассказывал, что едва не встретился на войне со своим младшим братом. Это было незадолго до его гибели.
После смерти отца мне досталась в наследство синяя самодельная тетрадь. Она была сшита суровыми черными нитками и подписана отцовской рукой: «Документы гвардии лейтенанта Дейкуна Михаила Ивановича, погибшего 26 января 1945 года на фронте, на правом берегу реки Одер».
Синяя тетрадь
Первым было подшито свидетельство о рождении дяди Миши — 9 ноября 1921 года, село Корчевое Хойникского района Полесской области. В самодельном конверте лежал старый-престарый снимок выпускников Корчевской неполной средней школы, на котором я узнала в верхнем ряду своего молодого дядьку. Удостоверения образцов 1943—45 годов: о награждении сержанта, а затем лейтенанта медалями «За отвагу», «За освобождение Сталинграда», орденом Отечественной войны I степени. Перетертым посередине от времени было письмо деду от командования части о том, что его родные могут гордиться своим сыном. Следующей шла вырезка из фронтовой газеты с материалом «Отважные награждены». Четвертым в списке награжденных орденом Отечественной войны II степени шел Михаил. За этими документами были подшиты письма дядьки Миши, адресованные моему отцу на фронт. Их было всего три. И еще одно письмо домой, своим родителям, брату-инвалиду, моей матери, написанное им химическим карандашом. Письмо от 24 мая 1945 года было написано другой рукой и адресовано моему отцу. Оно было от друга Миши — Якова Примакова. Последней была подшита похоронка.
Вооружившись очками и лупой, я стала внимательно их читать.
Первое было датировано 18 января 1944 года: «…Дорогой братишка, сегодня в 12 получил с родины первое письмо, которое писала твоя жена Татьяна и кое-что узнал о родных… Я нахожусь все время, с первого дня войны, на фронте. Был три раза ранен… Дорогой братишка, за мои боевые подвиги имею несколько наград. Медаль «За отвагу» получил под г. Тим Курской области в феврале 1942 года, будучи наводчиком 82-миллиметровых минометов. Орденом Красной Звезды — под г. Белгородом за ликвидацию летнего наступления немцев на Белгородском направлении. Медаль «За оборону Сталинграда» — за героическую оборону города. Сейчас я нахожусь на месте, в своей части. Имею звание лейтенанта… скоро должен аттестоваться на старшего… Хочу выслать домой денег и денежный аттестат. Вышлю числа 19-го или 20 января…»
6 февраля 1944 года: «Здравствуй дорогой многоуважаемый братишка Василий Иванович… Прости, что я так долго, три дня, не давал тебе ответа, крепко был занят, так что невозможно было написать письмо. В настоящее время нахожусь на передовой. Живу без изменений… Нахожусь я в областном городе Украины, который взяли 8 января 1944 года… Город находится недалеко от г. Кременчуг, примерно так км на сто… Сообщу сейчас кое-что о себе. Воюю я с июля месяца 1941 года. Первый бой принимал возле города и в городе Киеве в 1941 г. Ранен был легко в сентябре месяце 1941 г. возле г. Конотоп. Был ранен также в г. Сталинграде при защите города в ноябре месяце 1942 года и также был ранен, когда форсировал реку Днепр возле г. Кременчуг. Из госпиталя выписался последний раз 26 ноября 1943 года. Лежал неподалеку от г. Полтава. Сейчас я нахожусь в строю в своей части, в которой служил все время.
Насчет фото. Был у меня рисунок, меня рисовал мой друг, он художник. Послал его домой 18.1.1944 г., так что нет чего тебе выслать. Если есть у тебя, то прошу, чтобы выслал ты мне».
Письмо, подписанное другом дяди Миши Яковом Примаковым, тоже гвардии лейтенантом. Вот строки из него: «Уважаемый Василий Иванович Дейкун! Получил ваше письмо, где вы спрашиваете о вашем брате Михаиле. Отвечаю. Я его боевой товарищ и друг. Он был хороший товарищ. Его любила и уважала вся минометная рота. Погиб он так. Корректировал минометный огонь. Были жаркие бои. Мы форсировали р. Одер и, захватив маленький плацдарм, расширяли его. Находился он в боевых порядках пехоты. Немецкие танки нас отрезали. Вышел танк и стал с близкого расстояния бить прямой наводкой. Одним снарядом был убит Михаил. Когда его мы принесли и стали осматривать, то никаких ран у него мы не обнаружили. Маленький осколочек попал ему в сонную артерию. Он умер сразу, не сказав ни одного слова. Ордена, которые у него были, и медали сдали в строевой отдел. Фотографий у него было мало. Фотографию его, которая у меня сохранилась, я вам высылаю. Похоронен он со всеми почестями близ р. Одер в Силезии.
Дорогой Василий Иванович, за жизнь вашего родного брата Михаила мы отомстили. Не один десяток немцев уложили минометчики, которыми командовал ваш брат Михаил. Наша вся минометная рота и лично я разделяем вместе с вами то горе, которое вы переносите. Михаил служил примером для нашей роты как один из лучших боевых командиров и товарищ. Он будет жить вечно. Большой горячий привет шлет вам вся наша минометная рота. С приветом друг Михаила гв. л-т Примаков Яков».
Момент истины
Я представила те дни, когда отец, оставаясь один на один с этими немыми свидетелями той страшной беды, перечитывал последние письма своего младшего брата. Как он возвращался мыслями в тот далекий город Сандомир на Висле в Польше, где он так и не встретился с братом. Они шли совсем рядом: дядька Миша — на Берлин в составе войск Юго-Западного фронта, мой отец — на Прагу с 1-м Белорусским…
— Бабушка! Нашел! — с таким криком ворвался ко мне внук сестры Василий. Он приехал из Гомеля на выходной. В руках сияющий парень держал несколько листов бумаги, которые гласили:
«Проект ОБД «Мемориал»
«Информация из донесения о безвозвратных потерях, — начинался первый лист. — 57306754. Фамилия — Дейкун, имя — Михаил, отчество — Иванович. Дата рождения — 1921-й. Место рождения — Гомельская обл., Окольницкий р-н, д. Корчевое. Последнее место службы — 13 Гв. сд. Воинское звание — гв. лейтенант. Причина выбытия — убит. Дата выбытия — 26.01.1945».
— Так это же наш дядька Миша! Только ошибки там есть, их надо исправить. Он же родился 9 ноября и район не Окольницкий, а Хойникский. Все остальное — правильно.
— Бабуля, что же ты хочешь, такая война была! Штабисты могли ошибку допустить. Я отправлю туда электронной почтой поправки, ты только не волнуйся! И деда Прохора мы найдем, и деда Ивана.
— Василек! А ведь они тебе уже прадедами доводятся, — уточнила я.
— Какая разница! Мои предки! Главное, что мы свяжемся с «Мемориалом» и, может быть, что-то узнаем. Так что готовь всю информацию о наших дедах-прадедах...
На снимке: минометный расчет на позиции.
