Третий белорусский космонавт – о своем первом полете на орбиту, чувстве Родины и земных радостях
ПОСЛЕ очередного этапа реабилитации в специальном санатории в Карловых Варах летчик-космонавт Олег НОВИЦКИЙ побывал на малой родине, в Червене, где живет его мама Валентина Эдуардовна. Нам удалось договориться с прославленным земляком о встрече, и он, несмотря на большую занятость, охотно согласился дать интервью главной крестьянской газете.
— Читателям «Белорусской нивы» будет интересно узнать из первых уст своего земляка о его полете в космос и работе на околоземной орбите. Разумеется, в рамках дозволенного.
— Рассказать обо всем из почти полугодового космического полета невозможно, поэтому можно осветить лишь отдельные моменты. Что конкретно больше всего заинтересует читателей газеты?
— Во время работы в космосе вашим экипажем проведено около полусотни различных экспериментов. Были ли среди них проекты, связанные с работой сельского хозяйства и других отраслей народнохозяйственного комплекса?
— Экспериментов чисто сельскохозяйственной тематики в космосе мы не проводили. Но были эксперименты по изучению районов, где можно осуществить повышенный промысел рыбы. Когда визуально наблюдаешь сверху, то очень хорошо видны так называемые поля планктона, на которых растет много травы, и там должно быть много рыбы. Эта информация «сбрасывалась» на землю находящимся вблизи рыболовным судам, и они всегда возвращались с хорошим уловом.
Наблюдали также за несанкционированной вырубкой лесов в Сибири. Сбрасывали фотографии и видеосъемки, а заинтересованные в сохранении лесных богатств компетентные органы сравнивали их с имеющимися сведениями, моментально определяли места самовольных вырубок в лесных массивах и принимали соответствующие меры — направляли туда специальные подразделения по задержанию браконьеров и наведению порядка.
— В составе вашего экипажа был и американский астронавт Кевин Форд. У каждой стороны свои исследовательские программы. Не мешало ли это работе, ведь могли быть какие-то «секреты»?
— Абсолютно нет. Мы же работали каждый в своем сегменте и по своим графикам и могли за неделю встретиться всего пару раз. Но проводились и некоторые совместные эксперименты. Допустим, устанавливали свои датчики для проверки уровня радиации на американском сегменте и у себя. А затем передавали сведения на Землю, где наши ученые сравнивали результаты. Если имелись расхождения, то выясняли причины. У нас было небольшое цивилизованное творческое соперничество, направленное на улучшение работы космонавтов на орбите.
— В жизни иногда человеку хочется побыть наедине с собой. На МКС есть возможность уединиться на какое-то время, или там постоянно все у всех на виду?
— В принципе, это сделать можно, хотя ни у кого не возникало такой необходимости. Мы с Романом Романенко жили на российском сегменте в двух каютах, а еще один член нашего экипажа, Женя Тарелкин, — на американском сегменте, в их каюте. При необходимости можно было в любое время «заплыть» в американский, японский или европейский сегмент и через их иллюминаторы вести наблюдения. Кевин Форд также спокойно «заходил» к нам, экипаж ведь интернациональный…
— Говорят, в космосе много так называемого космического мусора. Приходилось видеть что-либо необычное?
— Честно говоря, нет. Поскольку за так называемым космическим мусором следит Земля, и все крупные обломки или части космических аппаратов или метеоритов находятся под наблюдением. И если есть вероятность, что на каком-то этапе очередного витка данный предмет может приблизиться к станции, в определенной зоне, от самой безопасной и до опасной, то специалисты просчитывают это по специальным замерам с Земли, и сразу же корректируется орбита. Космонавтов заранее предупреждают, что будут включаться двигатели.
— Так орбита тоже может меняться?
— Безусловно, причем ее корректировка делается постоянно. Ведь, несмотря на то, что там и невесомость, и отсутствие воздуха, тем не менее орбита понемногу понижается. И в определенные моменты, через три-четыре месяца, производится ее коррекция.
— У экипажа вашей экспедиции была обширная программа. Все ли из запланированного удалось выполнить?
— По итогам разбора полета все остались довольны нашей работой и полученными результатами проведенных экспериментов. По порядку общения с ЦУПом, по физкультуре, по состоянию здоровья мы оказались на высоте.
— Не всем космонавтам приходится встречать Новый год на орбите. Вам, можно сказать, повезло. Ваши родные переслали какие-то подарки, домашние кушанья?
— Письма, поздравительные открытки и небольшие сувениры от родных действительно были доставлены накануне Нового года. Продукты питания пересылке не подлежат, потому что установлен очень жесткий санитарный контроль. Питание у нас неплохое, поэтому праздник мы отметили нормально и с удовольствием.
— Но, конечно же, без шампанского…
— Разумеется. На стекло и алкоголь на станции наложен запрет, но у нас имелся большой набор чая, кофе, поэтому было чего и поесть, и выпить.
— Была задержка со стартом вашего корабля. Видимо, обнаружились какие-то сбои в работе техники. Пришлось немного понервничать, хотя вы должны быть готовы ко всяким неожиданностям…
— Ранее намеченное время старта корабля действительно сместилось. Потому что потребовалась дополнительная проверка некоторых систем, чтобы не рисковать ни экипажем, ни программой полета. Системы проверяются сначала отдельно, а потом в составе всего корабля. И если по времени специалисты не укладываются, то старт переносится. Слишком высоки ставки, а потому гарантия надежности должна быть стопроцентной.
Все это, естественно, сказывается на настроении, потому что настраиваешься на определенное время старта. Но ничего страшного в этом нет. Мы готовы ко всему, ждать умеем. Впрочем, и программа полета корректируется.
— Кстати, и возращение на Землю вашего экипажа перенесли на сутки из-за неблагоприятных погодных условий…
— Да, но это тоже было сделано с целью обеспечения безопасности. Чтобы исключить всякие неожиданности.
— Были ли у вас внештатные ситуации во время полета?
— Да, был один случай утечки аммиака из блока солнечных батарей на американском сегменте. Наши партнеры вышли в открытый космос и без проблем устранили неисправность. Кстати, похожая ситуация сложилась и в эти майские дни. Может, попадают микрометеориты, может, какой-то другой природный фактор, а может, недостаток системы. Там на месте посмотрят и во всем разберутся. А в принципе, на станции установлены системы резервирования и дублирования подачи энергии, так что ничего страшного не грозит экипажу МКС даже при выводе из строя одного из участков солнечных батарей.
— Есть ли в отряде космонавтов еще уроженцы Беларуси, кроме Климука, Коваленка и Новицкого?
— Знаю точно, что готовился к полету в космос еще один белорус Дедков, но по состоянию здоровья вынужден был уйти из отряда космонавтов еще до распада Советского Союза. Работал преподавателем, мы с ним встречались в Центре подготовки космонавтов. Насколько мне известно, у Олега Артемьева тоже родственники в Беларуси, вроде в Витебской области. Он сейчас в отряде, готовится к полету в космос.
— После приземления вы вместе с Евгением Тарелкиным в Центре подготовки космонавтов отрабатывали спуск на Марс…
— Да, это было новое исследование, которое до нас не проводил никто. Проверялась способность космонавтов после полугодового полета в перспективе выполнить высадку на Марс. На следующие сутки после посадки и через трое суток. Выйти на поверхность и отработать в скафандре. Что мы с Женей Тарелкиным и сделали.
— Несмотря на усталость и перенесенные нагрузки во время приземления…
— Конечно, состояние после посадки было еще то. Тем не менее все успешно выполнили, специалисты остались довольны. Они поняли, что с полученным в центре уровнем подготовки через полгода полета, в принципе, можно выполнять все необходимые действия с достаточным качеством.
— Так не исключена вероятность, что в ближайшее время вас отправят в экспедицию на Марс?
— Мы-то готовы работать, были бы подготовлены для этого корабли и определены задачи. Специалисты в Центре подготовки высокопрофессиональные, если будет в этом необходимость, то они подготовят космонавтов для полета туда, куда нужно.
— И вы как человек военный готовы выполнить любое задание?
— Готов, хотя теперь я уже полковник в отставке. Сейчас Центр подготовки полностью гражданский, всех военных уволили. Но это сути дела не меняет. Сейчас первостепенная задача — восстановиться и снова быть готовым для дальнейших полетов. После проведенной реабилитации чувствую себя нормально.
— Говорят, за время полета вы на несколько сантиметров подросли. Это действительно так?
— Да, в условиях невесомости хрящики позвонков расслабляются, и человек немного «подрастает». Но через некоторое время после возвращения на Землю все становится на свои места.
— Сейчас находитесь в отпуске, но практически не имеете свободного времени для отдыха. И все же стараетесь чем-то помочь маме по хозяйству, скажем, вскопать грядку?
— Пока действительно об отдыхе приходится только мечтать. Мы приехали с семьей в Червень около двух часов ночи 8 мая, а уже утром руководство Минской области пригласило на торжества по случаю Дня Победы на Курган Славы. А назавтра вместе с Президентом Беларуси Александром Лукашенко принял участие в шествии ветеранов и возложении цветов к Вечному огню на площади Победы города-героя Минска. Приглашали и на другие различные мероприятия, на встречу с учениками и учителями родной школы. Ну и маме тоже хочется хоть немного помочь. А когда поуправлюсь с делами, тогда можно будет и отдохнуть. Люблю посидеть с удочкой на берегу водоема, особенно когда рыба клюет. С удовольствием хожу в лес собирать грибы.
Сейчас у меня месячный послеполетный отпуск, который дается экипажу за «переработку» во время космической экспедиции. А впереди еще и очередной, ежегодный. Можно взять две недели и дополнительного отпуска как ветерану боевых действий.
— Вы воевали в Чечне, не раз, можно сказать, смотрели смерти в глаза, потеряли там своего боевого товарища. Получили ли за это какие-либо награды?
— Да, за участие в боевых действиях в Чечне и личное мужество я награжден именными часами, а также медалями «За участие в боевых действиях», «За воинскую доблесть» II степени и «За отличие в военной службе» I, II и III степеней.
— А на каких типах самолетов летали и воевали?
— Я освоил два типа самолетов — учебно-тренировочный, на котором нас учили летать в училище, и боевой Су-25. На штурмовике Су-25 я и проходил службу.
— Насколько мне известно, вы давно и с удовольствием водите автомашину?
— Сколько себя помню. Начинал еще сидя у отца на коленях в «Жигулях-копейке». Потом скопили денег и купили «девятку», а затем — «Фольксваген Туарег».
За время полета соскучился по машине, теперь с удовольствием езжу, что называется, отвожу душу.
— А ремонтируете машину тоже сами или больше доверяете профессионалам?
— Десятилетней давности «девятку» ремонтировал сам, а «Фольксваген» сильно напичкан различной электроникой, поэтому отдаю предпочтение сервисному обслуживанию.
— В школе, где вы учились, создается музей космонавтики. Вы уже передали туда побывавшие в космосе какие-либо экспонаты?
— Да, я привез для школьного музея свой космический костюм зеленого цвета, в котором переходил из корабля на станцию, побывавшие в космосе флажки Червеня, Минской области и Беларуси и еще кое-какие вещи. Музей — хорошее дело, чем сможем — поможем. Дети должны знать, что такое космос.
— Вы приняли российское гражданство, но своей Родиной по-прежнему считаете Беларусь?
— Безусловно, на мой взгляд, нельзя делить таких, как я, людей на белорусов и русских. Ведь я давал присягу Советскому Союзу и считаю, что наши народы и государства должны быть вместе, как единое целое. Политика — это одно, а отношения между людьми — совсем другое. Многие люди родились в одном месте, а проживают в другом. Но там остались их родственники, друзья. Так получилось и со мной. Ведь в Беларуси нет летных училищ, и я поехал учиться на летчика в Россию, в Борисоглебск. А на малую родину, домой, к маме всегда тянет.
— Ваш отец некоторое время работал в сельском хозяйстве. Сельские жители вам тоже импонируют?
— Я и сам считал все время себя кем-то вроде колхозника. Ведь у нас частный дом с огородом, родители всегда держали живность, а мама и теперь растит поросят. И мы, дети, с малых лет были приучены к труду. Прежде чем пойти играть в футбол, я должен был пройти несколько борозен и собрать колорадских жуков. Работы всегда было навалом. Может, это кому-то из нас и не нравилось, но это была необходимостью для меня, брата и сестры. У каждого был круг своих обязанностей, всегда помогали друг другу. Иногда менялись обязанностями, чтобы не надоело одно и то же. Все мелкие работы по дому и в огороде выполняли мы, дети. Поэтому всегда, и тогда, и сейчас, на столе родительского дома своя натуральная пища — домашняя колбаса, полендвичка, драники…
— Сами любите готовить?
— Частые командировки научили меня неплохо готовить, но, честно говоря, делаю я это не с большой охотой, а только по необходимости. Хотя подруги жены хвалили приготовленную мной солянку. Сам же я в еде непривередлив, с детства люблю картошку в мундире.
— Что бы вы, Олег Викторович, пожелали сельчанам, читателям газеты «Белорусская нива»?
— Поскольку ваша газета о сельской жизни, то ее читателям пожелал бы любить свою землю. Не стесняться того, что работаешь на земле, а гордиться, что кормишь людей. Причем не просто на ней честно трудиться, но если потребуется, то и стать на ее защиту. Это наша родная земля, ее надо ценить и беречь. Из космоса Земля — захватывающее зрелище. Если бы ни работа, то можно было бы бесконечно ею любоваться. Оттуда она видна вся, кажется маленькой и такой беззащитной. Поэтому и добывать полезные ископаемые, и обрабатывать недра надо аккуратно, по-хозяйски разумно. Не нарушая экологию.
— И еще один, как говорят летчики и космонавты, крайний вопрос: что вы, Олег Викторович, больше всего цените в людях и чего не приемлете?
— Ценю порядочность и честность. В отношениях между собой, и не только с родными и близкими, в работе. И, соответственно, не люблю, когда начинают обманывать или лукавить. Люди всегда должны оставаться людьми с большой буквы.
Вот со стороны может показаться, что космонавтам много уделяет внимания пресса, воздает почести. Но мало кто знает, что до этого была длительная подготовка, а это тяжелый, можно сказать, изнурительный труд. Да и сам полет — это не просто командировка на 5—6 месяцев, а работа в замкнутом пространстве, в невесомости, где слабеют мышцы, из костей уходит кальций. К тому же, живя в коллективе, приходится сдерживать себя, уважать мнения других членов экипажа. Помогать друг другу. У нас был замечательный экипаж, доброжелательная атмосфера, поэтому приятно было работать. А без порядочности и честности не обойтись ни в Космосе, ни на Земле.
— Спасибо, Олег Викторович, за откровенную и интересную беседу. Здоровья, счастья и благополучия вам, а также вашим родным, близким и товарищам по работе.
Николай ЧАЛЕЙ, «БН»
