Октябрь: вспоминаем первые белорусские сувениры, телевизоры и марафонские забеги

Умозаключение Карела Чапека про «октябрь — первый весенний месяц» выглядит не таким уж парадоксальным на деле: «Попробуйте, запустите пятерню в землю: вы найдете проклюнувшиеся ростки толщиной в палец, и хрупкие побеги, и жаждущие корни — да, да, уже весна». Копните поглубже историю привычных всем вещей и событий — обнаружите все те же ростки и побеги. Которые проросли, даже когда весна выдалась запоздалой.

Шахматная партия

В октябре 1968 года Брестская фабрика сувениров выпустила шахматы «Лявон и Лявониха», посвятив их 50–летию Компартии БССР. Автором первого шахматного набора с белорусским колоритом была молодая художница Нина Починова, вчерашняя выпускница Абрамцевского художественно–промышленного училища. Факт сам по себе, может, и не такой уж примечательный — мало ли сувениров выпускалось в Бресте. Но именно эти шахматы стали первым массовым артефактом своего времени.


— Основной продукцией фабрики в те годы были матрешки, — вспоминает Нина Вячеславовна. — Подобие сергиевопосадских, один из вариантов всем известных загорских матрешек. Но Владимир Самойлович Басалыга, который стал главным художником управления художественной промышленности Министерства местной промышленности БССР, поставил задачу перевести все, что мы проектируем, в белорусскую плоскость. И хотя я родилась в Ульяновске, а в Брест попала по направлению, мне было всего 20 лет и очень хотелось показать всем, на что я способна.

Коллеги увлеченно начали лепить фольклорных мужичков и сценки из сельского быта, у Нины же сочинилась целая история с визитом народных персонажей на кирмаш — их и перенесла на шахматную доску. Эскиз Починовой худсовет принял на ура. А позже она увидела вариант, который разработал сам Басалыга. Говорит, что и сейчас помнит каждую фигуру:

— Они были великолепны. Гораздо талантливее и интереснее моих. Бесспорно, белорусские, но совсем не крестьянские, скорее магнатские. И эти шахматы оказались не ко времени.

Однако сувениры с мотивами белорусских вышиванок и другими национальными символами тогда серьезно потеснили загорских матрешек, формируя новые вкусы публики. И очень символично, что началось это с шахмат. Археологи то и дело находят такие, намного более древние артефакты у стен старых белорусских замков — совсем недавно, например, на раскопках в Гродно наткнулись на фрагмент старинной шахматной доски. Фигуры к ней были обнаружены ранее — все находки датировали XIV веком.

Настройка цветопередачи

А знаете, когда в Беларуси появились первые цветные телевизоры? Все в том же октябре 1968–го. Цветные передачи Центрального телевидения начали транслироваться у нас за несколько месяцев до этого. «До конца года их планируется довести до шести часов в неделю», — обещали белорусские газеты, сетуя, что большинство зрителей смотрят цветные программы в черно–белом варианте по причине отсутствия «цветных приемников». Которые и завезли в крупные магазины республики, когда природа сама занялась настройкой цветопередачи.


Первые телевизоры носили звучные названия «Рубин», «Радуга» и «Рекорд» и стоили от 648 до 1.200 рублей. Покупатели ринулись к прилавкам посмотреть на это чудо. Позволить себе купить могли немногие — средняя зарплата в Советском Союзе составляла в те годы 110,9 рубля. И в большинстве своем первыми раскошелились дикторы телевидения — «нам было надо», замечает Элеонора Давыдовская:

— Покупали в кредит, разумеется. Хотя дикторы первой категории получали прилично, 120 или 130 рублей. Кстати, сразу цветными стали не передачи, а мы, дикторы.

И Элеонора Владимировна вспоминает, каким шоком для нее оказались кадры, когда она увидела себя впервые на телеэкране, еще черно–белом:

— Таких дикторов не бывает, — пронеслось у меня в голове. Все было черным: глаза, волосы, кофточка... В те годы нам выдавали дополнительные деньги на одежду — 100 рублей на два года. И по большому блату, со специальными письмами мы шли в ЦУМ, где нам показывали платья, которые завезли в магазин из Швеции, Финляндии. На 5 человек приносили 5 платьев, все одинакового фасона, по преимуществу серого и черного цветов. На цветном же экране стало видно, что платья у нас совсем не одинаковые, у одной — темно–серое, у другой — посветлее, а у кого–то даже красное. Само собой, выходить к зрителям в одном и том же считалось дурным тоном. И мы изворачивались как могли. Я, например, с помощью шарфиков, которые покупала в Риге, Вильнюсе. Эффектно задрапируешь, накинешь пиджак — и вроде как новая блузка.

Любой телезритель старшего поколения подтвердит — не одно десятилетие дикторы телевидения были эталоном стиля и хорошего вкуса. Да и с сегодняшней точки зрения каждая из них выглядит на архивных пленках королевой.

Марафонский маршрут

Традиция массовых минских забегов также имеет давнюю и весьма прихотливую историю. Первый, уже не любительский, а целиком официальный Минский осенний марафон состоялся в октябре 1988–го и был далеко не таким многолюдным, как рекордный полумарафон нынешней осени. А начиналось все еще раньше, в 1978 году, когда по примеру Ленинграда, где возник первый в СССР клуб любителей бега, бегуны Минска и Солигорска создали свои клубы — «Прамень» и «Колобок». Причем минский клуб сразу получил статус республиканского. Благодаря человеку, так похожему на художника Пиросмани — не только внешне, а и своим талантом воплотить в реальность атмосферу щедрого грузинского застолья.

Совсем не исключено, что Олег Шейко и вправду был потомком грузинского князя, как утверждала легенда нескольких поколений его семьи. Сохранились и старые фотографии, подтверждающие романтическую любовь его бабушки. Биография самого Олега Шейко не менее занимательна. История минчанина, который, будучи всего лишь слесарем завода имени Орджоникидзе, организовывал марафонские забеги, собиравшие лучших бегунов Советского Союза. И который, не получив ни единой олимпийской медали, пронес по территории Беларуси огонь Олимпиады–80 — в тот самый единственный раз, когда этот огонь побывал в нашей стране.

— Он был всего лишь рядовым бегуном, — подтверждает вдова, дизайнер Елена Шейко. — Но при этом поистине легендарной фигурой в белорусском спорте.

Такой же легендарной фигурой Олег Шейко остался в памяти художников и музыкантов, творчество которых на заре перестройки называли подозрительным словом «андерграунд». Продолжением знаменитых минских забегов, превращавшихся в большие городские праздники, стало первое частное кафе Минска, его кафе. Та самая «Свитязянка», в которой находили приют будущие родоначальники и патриархи нового белорусского искусства.

— 5 — 6 раз в году мы устраивали сумасшедшие пробеги, на которые съезжались со всего СССР, — вспоминает Елена Михайловна. — Я варила на всех бочку компота, рисовала грамоты, сама же делала призы. Так продолжалось и тогда, когда Олег стал директором стадиона «Локомотив». Вся квартира у нас была заставлена кактусами, которые он выращивал на продажу, — забеги были делом затратным. И вот уже перестройка полным ходом, а у нас очередной марафон с визитом делегации из Министерства торговли. Увидели наше благолепие — самовары, баранки, подарки — и неожиданно предложили Олегу открыть кафе. Не подозревая, что это было его давней мечтой.

Такой широкий жест был не таким уж неожиданным — республиканские министерства получили прямое указание Кремля инспирировать частную предпринимательскую инициативу советских граждан. За 20 лет своего существования «Свитязянка» превратилась в поистине культовое место. Там была совершенно уникальная атмосфера, приправленная джазовыми мелодиями столетнего пианино и ароматом кофе, какого не варили больше нигде в городе. Там можно было свободно делиться любыми идеями, не опасаясь остаться непонятым. Кто знает, скольких картин и мелодий недосчиталась бы белорусская публика, не будь Олега Шейко с его причудливым марафонским маршрутом?