Слово "Боровляны" ассоциируется у большинства из нас с безысходностью и одновременно с последней надеждой. Именно надежда приводит больных в этот пригород Минска, в НИИ онкологии и медицинской радиологии имени Н.Н.Александрова. Оправдываются ли эти надежды на выздоровление?
С этого вопроса начался наш разговор с руководителем отдела онкогинекологии НИИ онкологии и медицинской радиологии доктором медицинских наук Ириной Александровной КОСЕНКО.
- Надежды оправдываются - онкологическое заболевание сегодня далеко не всегда заканчивается летальным исходом. За последние три десятилетия на 25 процентов увеличилось количество излечиваемых пациентов. На ранних стадиях рак излечим! Например, при раке шейки и тела матки I стадии излечиваются более 80 процентов больных. При II стадии - 70 процентов, при III - 50 и ниже. Раннее выявление болезни - это возможность ее излечения. А лечение предопухолевых заболеваний - это предупреждение развития рака. Поэтому необходимо объединить усилия врачей и пациентов, которые должны просто внимательно относиться к своему здоровью, знать симптомы болезни, своевременно обращаться к врачу.
Вообще, борьба с предраковыми заболеваниями - задача не только онкологов. Необходима национальная программа, которая обеспечит всех людей своевременной структурированной медицинской помощью. Мы внесли такое предложение на обсуждение 3-го съезда онкологов стран СНГ, который должен состояться в мае 2004 года в Минске.
- В медицинских вузах врачей-онкологов не готовят. Прийти в онкологию можно, только имея немалый опыт в базовой медицинской специальности. Иначе говоря, онкологи - элита медицины, своеобразная "сборная команда"? А как вы, Ирина Александровна, попали в эту "сборную"?
- Медицина - не спорт. Поэтому определение "сборная команда" в данном случае не совсем корректное, хотя и не лишено смысла. Медицинские вузы действительно онкологов не готовят. В учебной программе мединститутов есть лишь краткий ознакомительный курс. А тот, кто решил стать онкологом, необходимые знания получает на курсах специализации в нашей академии последипломного обучения. А вот уходят из онкологии редко. И, как правило, не по своей воле, а по стечению обстоятельств. Моя базовая специальность - акушер-гинеколог. Однако еще поступая в институт, я уже знала, что стану онкологом и буду работать в НИИ онкологии и медицинской радиологии. Была уверена, что буду заниматься наукой.
Определенную роль в моем выборе сыграло то, что на моих глазах от рака умирал близкий мне человек, родственник. Я тогда решила, что если я и не сумею разобраться с причиной возникновения этой болезни, то, по крайней мере, смогу облегчить страдания больных.
- Вы пришли в НИИ онкологии, когда его возглавлял академик Николай Николаевич Александров. Что изменилось в институте за годы вашей работы?
- В 70-е годы НИИ онкологии внешне выглядел очень скромно - несколько непрезентабельного вида зданий да поселок из нескольких пятиэтажных "хрущевок". А медицинское оборудование в институте было такое, что Москва могла бы завидовать! От старших коллег, близко знавших академика Александрова, я слышала, что часть этого оборудования Николай Николаевич за свои собственные деньги купил за рубежом. Даже если это легенда - то легенда, очень похожая на правду.
Сегодня в белорусской онкологии дела обстоят лучше, чем в сопредельных областях медицины. По крайней мере, в нашем НИИ (а Боровлянский НИИ, помимо научных программ, еще выполняет функции Минского областного онкодиспансера) для больных есть и шприцы, и бинты. В других медучреждениях даже это, к сожалению, проблема. И главное: мы по-прежнему получаем дорогое импортное оборудование и медпрепараты. Правда, хотелось бы, чтобы научные программы по развитию онкологии в нашей стране составлялись на более длительную перспективу. Сейчас планируют на 2 - 3 года, а следовало бы как минимум на 5 лет.
- То, что онкология в столь сложное время остается одной из приоритетных областей медицины, делает честь нашей стране. Однако, наверное, не все в борьбе с тяжелой болезнью зависит от врачей?
- Есть такое понятие "качество жизни больного". Мы можем сделать уникальную по сложности и эффективности операцию. Но не в наших силах избавить больного от стрессов, улучшить его бытовые условия, сделать более калорийным его рацион питания. А все это способствует или, наоборот, препятствует в конечном итоге его выздоровлению.
- Ирина Александровна, как профессионал вы имеете возможность сравнивать уровень онкологии у нас и в других странах?
- Я участвовала в работе международных конгрессов онкологов в Германии, Австрии, Франции. Принимали мы западных коллег и у нас в институте. В целом уровень белорусской онкологии соответствует мировому. В ряде случаев мы успешно лечим больных, которые на Западе считались бы безнадежными. Для западных коллег представляет интерес наш опыт лечения запущенного рака. Ведь там врачи очень ревностно относятся к своей репутации. Чем выше имидж - тем выше заработок. Поэтому врач хорошо подумает, прежде чем заниматься так называемым запущенным больным. Шансы на успех изначально невелики, а неуспех может негативно сказаться на репутации врача. У нас ситуация иная. Так что мы накопили немалый опыт.
На международных конгрессах меня часто спрашивали, запатентованы ли наши методы лечения. И узнав, что запатентованы в Республике Беларусь, что это интеллектуальная собственность нашего государства, резко теряли интерес к теме.
- Как вы думаете, почему?
- Я плохо представляю, что такое авторское право в сфере медицины, никогда не интересовалась, как государство распоряжается нашими изобретениями. Меня волнует другое: наши разработки должны найти практическое применение. Этим мы и занимаемся в НИИ онкологии и медицинской радиологии и в последипломной академии. Знакомим практикующих врачей с новейшими достижениями медицинской науки.
- То есть когда говорят о "разрыве традиционных связей", то это не про вашу работу?
- Это, конечно, не те связи, что были во времена СССР. Тогда я объездила всю страну, участвуя в научных форумах. Нас, онкологов, не так уж и много. Все более-менее значимые личности в этой сфере были на виду. Все знали всех. Был налажен обмен информацией. Мы в Боровлянах знали, чем в данный момент заняты наши коллеги в Обнинске, Харькове или Томске, что у них намечается в перспективе. Сегодня мне этого очень недостает. Впрочем, в последнее время наметилась тенденция к расширению информационного обмена и координации некоторых научных разработок в рамках СНГ.
Однако в советское время мне как сотруднику "провинциального" НИИ было немыслимо выбраться в западном направлении дальше Польши. Я не могла даже представить, что буду напрямую общаться с врачами из Франции и США. Теперь это возможно.
- Многие считают, что западный вектор для Беларуси важнее восточного, что именно с Запада придут и высокие технологии, и конструктивные идеи.
- Было бы абсурдно ради хороших отношений с Востоком отказываться от контактов с Западом и наоборот. Но нужно четко себе уяснить, что ни Россия, ни Запад даром нам ничего не дадут и проблем наших решать не станут.
На Западе нас рассматривают как потенциальный рынок, как поставщика хорошо обученной и вместе с тем дешевой рабочей силы. Но не как равноправных партнеров. Вот, к примеру, белорусские медики участвуют в совместных с западными учеными исследованиях. Вроде бы радоваться надо: международная кооперация, признание наших достижений и так далее. Только, к сожалению, сегодня мы в основном занимаемся испытанием в клинических условиях тех или иных лечебных препаратов западного производства. То есть мы лишь представляем клиническую базу для получения научных выводов. Среди наших ученых существует мнение, что часто подобные проекты ничем нас в научном плане не обогащают, но отвлекают от собственных перспективных разработок. В конечном итоге - понижают нашу конкурентоспособность.
- Вам самой, Ирина Александровна, не хотелось бы поработать в зарубежных клиниках?
- Некоторое время, пожалуй. В Германии на конгрессе онкологов в Висбадене мне посчастливилось сверх предусмотренной организаторами программы посетить онкологическую клинику. Я провела там полный рабочий день, участвовала в обходе больных, имела беседы с коллегами непосредственно на рабочих местах. Эти несколько часов дали мне множество полезной информации, может, даже больше, чем прозвучавшие на конгрессе доклады.
Я бы с удовольствием поработала в подобной клинике несколько месяцев. С тем чтобы полученный опыт использовать дома - лечить людей.
На ранних стадиях рак излечим! За последние три десятилетия на 25 процентов увеличилось количество излечиваемых пациентов. Борьба с предраковыми заболеваниями - задача не только онкологов. Необходима национальная программа, которая обеспечит всех людей своевременной структурированной медицинской помощью.
Уровень белорусской онкологии соответствует мировому. В ряде случаев мы успешно лечим больных, которые на Западе считались бы безнадежными.
БОГУШ Виталий.
