Осенний паводок был похож на весенний. Припять вышла из берегов и на многие километры залила потемневшей от холода водой прибрежные луга. Не самое подходящее время для охоты. Но я все же дома не усидел - впереди долгая зима, когда еще доведется расчехлить ружье.
В лодке лежал последний в этом году трофей - селезень в ярком оперении. Я размышлял о том, что неплохо бы сделать из него чучело - пусть стоит в городской квартире, напоминает о любимой охоте. Из раздумий вывел далекий, едва слышный лай собаки.
Прислушался, определил, откуда доносятся звуки, и направил свою лодку к дальнему островку. На нем стояла пегая гончая и дрожала от холода. Когда лодка стала приближаться, собака обрадовалась и начала оживленно перебирать лапами. Глаза ее блестели, словно от слез. На исхудалых боках торчали ребра - видать, не один день уж провело животное на этом отрезанном от земли островке. Она не бросилась сразу ко мне. Хотя и понимала, что на десятки километров я - единственное живое существо и только я могу помочь. Но даже в этот момент собака держала себя с достоинством - чувствовалось хорошее воспитание. Как она сюда попала? Может, еще до паводка потерялась на охоте и пыталась потом вплавь добраться до жилья. Вот только где оно?
Забрал я собаку с собой, обогрел, накормил. Пока плыли в лодке, все припоминал, кто из приятелей-охотников имеет похожую собаку.
В такую пору рано темнеет. Мы причалили, и пока я выгружал экипировку, снимал мотор, не заметил, как исчезла из лодки собака, а с ней и мой селезень. Охотничий инстинкт одержал верх над здравым смыслом.
Особой досады у меня не было. Быть может, здесь, в поселке, живет ее хозяин. И вернется она к нему не одна, а с добычей.
ДЕДОВЕЦ Михаил.
