В Дрогичинском районе установят скульптурную композицию в память о расстрелянных сельчанах

Сельское кладбище в деревне Сороцни Дрогичинского района. Три первых ряда захоронений у забора — скромные памятники. Год смерти везде один — 1943–й. Под обелиском из мраморной крошки лежат три поколения рода Федюковичей–Абрамовичей: 66 лет, 41, 38, 36, 11, 9. На соседнем, выкрашенном в синий цвет, памятнике только имена: взрослые Игнат, Федор, Анна, Банадысь, Палагия и дети — Лена, Павел, Ольга, Нина. Табличка на металлическом кресте напоминает, что здесь последнее пристанище Шкапич Веры 1922 года рождения и ее дочери Марии года от роду.

Захоронения мирных жителей

Сороцни — одна из 9 тысяч белорусских деревень, сожженных в годы Великой Отечественной. 15 сентября, в 75–ю годовщину той страшной трагедии, на сороцнинском погосте появится скульптурная композиция в память о погибших земляках. На мемориальной доске будут написаны имена всех 144 жителей деревни (75 из них — дети), которые не сумели спастись роковым сентябрьским утром.

...В Сороцни меня везет Людмила Корнеева, уроженка расположенной неподалеку деревни Огдемер. Людмила Николаевна — координатор гуманитарного проекта «Вёска, якая не павiнна знiкнуць», который в Дрогичинском районе при финансовой поддержке фонда «Память, ответственность и будущее» реализует общественное объединение любителей искусства «Тур».

Тормозим у обелиска в центре деревни Сороцни. Табличка с выцветшими буквами скромно повествует, что сооружен он в память о жителях деревни, павших от рук немецко–фашистских захватчиков в 1941 — 1945 годах. Без конкретики.

Людмила Николаевна разъясняет, почему еще раз решили почтить память сельчан:

— После облавы в деревне осталось всего четыре дома. Половину жителей убили и сожгли, половина спаслась, некоторые еще живы. Мы решили записать их воспоминания, восстановить имена всех, кто погиб, потому что ни в архивах, как выяснилось, ни в книге «Память» полной информации нет. Деревня нас поддержала.

От рассказов стариков кровь стынет в жилах

Мария Петровна Протасевич живет в доме, построенном после войны. Застали мы ее за вышиванием. Скатерть с вышитыми виноградными гроздьями отложила в сторону, вздохнула. Говорит, не забывается тот день, память не стирает страх, который довелось пережить:

— Мне было 9 лет, а как сейчас все вижу и помню. Нас тогда соседка предупредила, что будет облава. Мать с отцом и мы, четверо детей, побежали прятаться в канаву, заросшую ольхой. Стояли по пояс в воде и видели, как горело село. Как горели наши три коровы и 12 овец. Жить потом было негде, пошли в лес, вырыли землянку. Ели картошку и грибы — их в тот год было очень много. Потом нас приняли на свой хутор зажиточные люди. Родители собрали уцелевшую родню, и нас там 12 человек гостило, пока война не закончилась.

Брату Марии Павлу Протасевичу было всего два годика. Мария Петровна помнит, как мать приложила малыша к груди, чтобы не заплакал.

Лида Литовчик тоже вместе с семьей спаслась — в яме, она была чуть старше Павла — ей тогда исполнилось три.

— Осталось хоть что в памяти? — интересуюсь у Лидии Лукиничны.

— Нас много было. Дед кашлял. Мама дала мне железный гребень, чтобы я не плакала.

Почему Сороцни? Оказывается, через деревню нацисты ездили из Янова в Ополь на спиртзавод. Случались стычки с партизанами. Оккупанты угрожали сельчанам, что в отместку сожгут деревню, и 15 сентября это сделали. Вваливались во дворы, семьи выгоняли на улицу и расстреливали прямо на усадьбе, потом поджигали хату и хлев.

Уцелевшие родственники через несколько дней пошли по разоренным домам собирать людские кости. Складывали останки в корыто и закапывали всю семью в одну могилу...

Время неумолимо. Еще неделю назад многие могилы погибших еле заметны были из–за акаций и сирени. Родственников, видимо, не осталось, которые могут навести здесь порядок. Подключилось Дрогичинское ЖКХ, ребята из патриотического клуба «Пересвет».

Людмила Корнеева благодарна руководству Дрогичинского райисполкома:

— Инициативу нашего общественного объединения по увековечению памяти мирных жителей поддержал председатель Дрогичинского райисполкома Александр Дорошенко. Без проблем мы смогли купить в лесхозе дуб для скульптур, коммунальщики выделили транспорт для уборки кладбища, покосили траву, вместе со школьниками подготовили площадку под установку скульптур.

Скульптуры, к слову, уже готовы. Вырезали их известные белорусские резчики. Анатолий Турков из Каменца автор фигуры матери с малышом. Кобринский мастер Владимир Чиквин работал над скульптурами мальчика и девочки. А самый старший из участников пленэра, гродненский резчик Николай Скляр, вырезал своего ровесника, который для детей мог быть дедушкой.

Народный мастер Беларуси Анатолий Турков считает, что таким образом будут увековечены три поколения жителей деревни Сороцни:

— Не было цели сделать портретное сходство с кем–то из людей, это собирательные образы. Важно было передать эмоции — скорбь, сожаление.

Скульптурная композиция и памятная доска, рядом с которыми можно будет присесть на скамеечку, подумать о бренности бытия, о вечном и сиюминутном, откроются 15 сентября. Священник отслужит панихиду по безвинно убиенным, и впервые за 75 лет всей деревней — и старики, и нынешняя молодежь — вспомнят всех и каждого, кто не пережил войну. Сороцни восстановили свою память.

Память о расстрелянных мирных жителях

Начальник отдела идеологической работы Дрогичинского райисполкома Инна Проневич рассказала, что на территории района, кроме Сороцней, была полностью сожжена и деревня Сварынь:

— В Сварыни погибли 118 мирных жителей. А вообще, 18 сел Дрогичинского района горели во время карательных операций против партизан и при отступлении войск немецкой армии. Информация о тех событиях есть в нашем военно–историческом музее, места массового захоронения гражданского населения, как и военные памятники, содержатся в порядке. Но особенно ценно, когда инициатива об увековечении памяти идет не от власти, а непосредственно от людей, которые помнят о земляках, о своей малой родине.


kozlovich@sb.by

Фото Валентины КОЗЛОВИЧ.