Они могли встретиться где угодно, даже на другом континенте, за тысячи километров от родного города, где родились в самом конце 1950–х. На улице со старыми тополями, с которых летит в начале лета пух, и тогда кажется, что падает снег. Они могли быть моими знакомыми, приятелями и даже одноклассниками. Только вот встретились они в больнице. Узнали друг друга по фамилиям.— Как же тогда было хорошо. Помнишь? Ну, конечно же, помнишь! Мы же с тобой ровесники, на одной улице жили, ваш кирпичный четырехэтажный дом у дороги стоял, напротив школы, а мой — во дворе... Эх, здорово было. Мы же в одну школу ходили, только вот почему–то в разных классах учились. Слушай, ты же в музыкальную ходил, помню, пел очень хорошо, я даже завидовал тебе... Вот сестра твоя так точно музыкой занималась, кажется, она на скрипке пиликала? Кстати, как она? Как говорится, ни проблем, ни забот, а только «маладыя гады, маладыя жаданнi... толькi шчасце кахання...»
— Вот тут ты прав, Эдуард, она на скрипке играла. Только жили мы с родителями в комнатке 18 квадратных метров, причем без балкона, и еще три семьи в нашей коммуналке. И у всех дети. А кухня такая, что четырем хозяйкам не развернуться. И конфорок на газовой плите всего–то четыре... Какая любовь? Я со старшим братом на одном диване все детство и молодые годы проспал, а родители — за шторкой, сестра — на раскладушке... Слава богу, она жива–здорова, внуков нянчит, живет в деревне, на природе. Сегодня с ней по телефону говорил.
— На природе хорошо, только уже и природы не осталось, все люди изгадили. Едим черт–те что, сплошную химию. Думаешь, яблоко грызешь, а это — отрава самая настоящая. Вот и болеем от нее... Но что о плохом, давай о хорошем. Вот пел ты, помню, очень даже прилично... Особенно это: естедей, та–да–ри–да–ри–да, естедей... Помнишь, как в школе после выпускного ты на сцену вышел, взял микрофон, а он трещит, шипит, плюется звуками, как змея ядом? А Колька из вашего класса, высокий такой, тебе на обычной гитаре подыграл и еще ногой притопывал и смешно так дрыгался... Ты как спел, все сразу захлопали, а директор с завучем переглянулись, им не понравилось, что по–английски... Ну я же понимаю, тебе уже все равно было, ты же из нашей школы уходил, твои уезжать собрались. Слушай, а когда ты английский успел выучить или ты просто на слух и запомнил? В нашей же школе только немецкий был. Помнишь учителя, как же его фамилия?
— Цыплаков Арсений Михайлович.
— Точно, Цыпа! А я и забыл. Это он наш класс в Москву возил на весенних каникулах, после седьмого класса. Мы еще в Мавзолей очередь отстояли длиннющую. Теперь бы меня туда и палкой не загнал. Представляешь, мы тогда с Иркой и Витькой убежали и по Москве шатались: в ЦУМ, в ГУМ, на улицу Горького... Мне отец на ту поездку сто рублей дал. Здорово тогда было, а ваш класс ездил в Москву или Ленинград?
— В Москву ездили зимой, но я не поехал.
— Болел?
— Нет, у меня ботинок теплых не было. Да и денег у родителей на поездку не нашлось...
— А помнишь, как мне родители мотоцикл купили? Да ладно врать, как это не помнишь?! Хотя да, вы же к тому времени уехали. Тогда не было ни у кого на нашей улице такой «Явы» красной с блестящим баком. Отец обещал после школы, если в институт поступлю. Но я уговорил своих, и они мне мотоцикл сразу после десятого купили... Какая уже там подготовка к экзаменам! Я про них только и вспомнил, когда документы в институт подавал. Ох, сколько девок я на той «Яве» перевозил! С одной — на речку, с другой — за мост, на ту сторону, где санатории и пионерские лагеря. С третьей — за озеро... С четвертой... Летишь, ветер рубашку на груди рвет, а девчонка сзади пищит–кричит, просит не лететь, обнимает, прижимается... Есть что вспомнить! Приедешь домой под утро, поел и спишь...
— Кстати, Колька потом в 1986–м в Чернобыль попал. Нет его уже давно. Откуда знаю? Его сестра с моей переписывалась.
— Не надо было вам уезжать из города. Вы, кажется, на Север, на стройку подались. Хорошо было в Советском Союзе, лучше, чем сейчас. Все понятно. Давай съездим на малую родину. В школу сходим, на речку. Вот выпишут после больницы и поедем.
— Нет...
— Что нет?
— Не хочу я туда ехать. Был я там два года назад.
— Сергей, а ты правда академик, профессор, доктор наук?
— Правда. Только какое это сейчас имеет значение?
— Вообще–то да.
Они могли встретиться даже на другом континенте, но встретились в больнице в Боровлянах. За окном палаты падал снег, похожий на тополиный пух.
ladzimir@tut.by
Советская Белоруссия № 15 (24897). Среда, 27 января 2016
