Зимой, когда сельские улицы заметают сугробы, когда автомагазин не может подойти к самому дому, а старую печь никак не натопить, для многих пожилых людей наступает тяжелое время. Каждый преодолевает его по-своему. Но если выживать с годами все сложнее и сложнее, в дело включается социальная служба, которая поможет старому одинокому человеку определиться на время холодов в «дома зимовки», совместного проживания, в гостевые, патронатные и приемные семьи. Это очень хорошо, очень нужно, но вот вопрос: всегда ли помощь оказывают тем, кто в ней действительно нуждается?
Дом совместного проживания в самом центре агрогородка Никитиха Шумилинского района. Почта, магазин, другие объекты — все рядом. Бабушки и дедушка, поселившиеся в пяти социальных квартирах, из всей округи: у кого-то свой дом совсем пришел в негодность, а кто-то просто уже не смог жить один в вымирающей деревне.
Из пяти человек нет никаких родственников лишь у Валентины. Ей 46, она милая, жизнерадостная женщина, но без посторонней помощи никак: инвалид с детства, она передвигается на коленках. Пока была жива бабушка, жила с ней в деревне. Потом осталась одна, и ей предложили переехать сюда. И хотя к ней, как и к остальным, сейчас регулярно приходит соцработник, она старается по максимуму быть самостоятельной.
Да, пенсия у нее небольшая — 1,8 миллиона, но ведь сумела купить обои, нанять людей и сделать ремонт. Мебель всю себе «под рост» подогнала, машину стиральную взяла в рассрочку. Теперь вот на ноутбук собирает — хочет общаться, найти новых друзей. Это, если хотите, классический случай — человек немощен телом, но силен духом.
Недавно, рассказывают мне, из дома совместного проживания временно выбыл единственный мужчина — балагур и весельчак Виктор Захарович: перелом шейки бедра. Но в шок меня повергло, знаете что? То, что, уезжая в больницу, старик строго-настрого наказал: если помру там, дочери и внукам ни слова. Потому что это они, когда немощен стал, его из дома выгнали.
Виктор Захарович, как мне по секрету говорят, один такой, упертый и непримиримый. Остальные своих жалеют и защищают. У 83-летней Тамары Степановны, если ее послушать, семеро внуков и двое правнуков души в ней не чают, только вот никого из них здесь в глаза не видели. Хотя нет, приезжают. На почту, когда бабушка получает свою трехмиллионную пенсию. Интересно, говорят соцработники, понаблюдать и за поведением 93-летней Феодосии Даниловны. Она средь «совместно проживающих» самая шустрая — то и дело из дома убегает. То почтальон, говорит, должен подойти, то врача нельзя проворонить: с ее бронхитом обязательно нужно лежать в больнице.
Я это слушаю и тихонько удивляюсь: за полтора часа общения Феодосия Даниловна ни разу не кашлянула. Оказывается, в больницу бабушка старается попасть всеми правдами и неправдами, чтобы сэкономить пенсионное довольствие. Чтобы больше осталось двоим детям, 16 внукам, правнукам и праправнукам. Которые так заняты своей жизнью, что, похоже, никому в голову не приходит хоть какой ремонт в комнате старушки сделать — обои ведь клочьями висят, идешь и за них цепляешься. Да, соцработник что-то подклеит, подмажет, но это потому, что жалко человека. Социальное жилье содержать в порядке должны сами квартиросъемщики.
В итоге мы имеем вот такую ситуацию: соцработники приходят к старикам чуть не ежедневно, а вот родные… Они, если послушать пенсионеров, живут далеко — ехать долго и дорого. Они больные, а лекарства стоят денег. Они, а это уже о внуках-правнуках, учатся на платных отделениях, меняют машины и очень рассчитывают на бабушкину пенсию. Они… Впрочем, и мне, и вам, думаю, все здесь понятно.
Да, пожилых людей можно понять: они всегда и везде, за исключением разве что того самого Виктора Захаровича, будут оправдывать своих детей. А вот оправдают ли эти дети сами себя? Успеют это сделать или будет уже, увы, поздно? Думать есть над чем. И есть кому. Ведь в области соцработники обслуживают на дому около 14,4 тысячи человек, и только чуть более 4,5 тысячи из них одинокие и инвалиды…
a_veresk@mail.ru
