В издательстве «Молодая гвардия» недавно вышла книга Алихана Амирханова «Как это было: правда об ингушском чуде». В ней автор, депутат российской Госдумы третьего созыва, руководитель первого в России особого экономического пространства — Зоны экономического благоприятствования «Ингушетия», рассказывает историю развития молодой Республики Ингушетия в 1990‑е годы. Книга интересна тем, что написана не сторонним наблюдателем, а одним из действующих руководителей этого проекта. Но даже несмотря на явную вовлеченность в тему, есть вопросы, которые в книге остались в тени и о которых Алихан Амирханов рассказал «Российской газете». Некоторые из откровений нам показались весьма любопытными, и сегодня предлагаем нашим читателям ознакомиться с ними.
Михаил ГуцериевПреступный бизнес
С исчезновением с политической карты мира страны под названием СССР Россия, взяв на себя все обязательства Союза, делала первые шаги суверенного государства и вместе с ними совершала свои первые ошибки. После бурного 1991 года и мятежного 1993‑го вдруг выяснилось, что строить новую жизнь невозможно — в стране хронически не хватает денег. Не было средств как в столице, так и во многих российских регионах, которые неожиданно оказались фактически предоставлены сами себе.Начался один из самых трагических периодов развития России, когда бандиты разных мастей, ощутив слабость власти, попытались диктовать свою волю, совершать в корыстных интересах самые мерзкие преступления: похищать людей, организовывать теракты. Самой острой, конечно, ситуация была в Чечне.Там действовали вооруженные банды, промышлявшие незаконными способами заработка денег, в том числе похищением людей с целью выкупа. Бандиты чаще всего захватывали людей на территории Ингушетии, Чечни и Осетии. К тому времени в Ингушетии уже начала действовать Зона экономического благоприятствования «Ингушетия» (ЗЭБИ). Она была создана усилиями президента республики Руслана Аушева и Михаила Гуцериева — в то время вице‑спикера Госдумы, а также при полной поддержке председателя правительства РФ Виктора Черномырдина.
Работать сюда приехали редкие в те времена сотрудники европейских компаний, которые привлекались для строительства инфраструктурных объектов на территории ЗЭБИ. По понятным причинам именно они стали одной из главных мишеней бандитов — в зарубежных специалистах похитители всегда видели гарантированный способ заработать миллионы долларов. Безусловно, вопрос безопасности был одним из ключевых в переговорах с иностранными подрядчиками при заключении контрактов. И непростая криминогенная обстановка или широкое распространение практики похищений европейцев с целью выкупа могли поставить под удар саму возможность успешной реализации амбициозного проекта первой в стране особой экономической зоны, на результаты работы которой с интересом смотрела вся Россия.
— Когда я опубликовал книгу, — говорит Алихан Амирханов, — некоторые обвиняли меня в том, что я чересчур приукрасил действительность. Мол, не было у вас никаких проблем в Зоне экономического благоприятствования «Ингушетия». Строились фабрики, заводы, школы, дома, больницы, аэропорт, вокзал — и все как по мановению волшебной палочки? Никаких проблем? Хотя всем известно, что в тот момент обстановка на территории Северного Кавказа была очень неспокойной. Как же так, Алихан?
Во‑первых, я действительно старался писать только о хорошем, чтобы рассказать: вера в свои силы и желание помогать людям могут изменить мир к лучшему даже в самых сложных обстоятельствах. Чтобы нашим примером вдохновить молодое поколение. А во‑вторых, если честно, то все проблемы, с которыми мы сталкивались (прежде всего связанные с деятельностью бандитов), из памяти хотелось поскорее вытравить — переживать все это на страницах книги желания не было никакого.
С другой стороны, продолжает экс‑глава ЗЭБИ, это тоже важная часть истории, ее обязательно нужно знать и помнить:
— Чтобы ценить сегодня ту стабильность, которая есть в нашем государстве, и знать, что рядом с нами настоящие герои, спасшие не одну жизнь, оставаясь при этом в тени. Многие люди, особенно на Кавказе, не любят лишний раз рассказывать о своих благородных поступках. Но было бы нечестно сейчас не вспомнить о них.
К слову, Алихан Амирханов одним из первых узнал, каково это, когда никому не известные до сей поры бандиты вдруг выдвигают неприемлемые требования и даже угрожают убийством заложника — сотрудника фирмы‑подрядчика на строительстве объектов ЗЭБИ, иностранного гражданина. Нельзя сказать, что это было совсем внове и сотрудники МВД не были готовы к такому повороту событий. Но даже они не могли представить, что бандиты поставят свой бизнес на поток.
Людей обычно крали без разбора в надежде хоть на какие‑то деньги от их родных и друзей. Но с появлением ЗЭБИ, где в работе принимали участие уже представители иностранных государств, аппетиты у похитителей выросли.
Аланские ворота — современная визитная карточка столицы Ингушетии города Магас — были открыты в 2015 году.Страна должна знать своих героев
— Вы помните подробности первого похищения?Алихан Амирханов: Да, такое не забывается. 10 октября 1996 года бандиты похитили словацкого строителя Имриха Риго и потребовали выкуп под угрозой убийства. Я сообщил об этом Михаилу Гуцериеву, который сейчас является известным бизнесменом, а тогда был создателем ЗЭБИ и курировал ее в статусе вице‑спикера Госдумы. Когда он об этом узнал, то прилетел тем же вечером, чтобы организовать поиск похищенного специалиста. По сути, хотя сам Гуцериев этого никогда не говорил, преступники украли этого строителя у него лично. Ведь особая экономическая зона была первым и уникальным для всей России проектом, при помощи которого создатель ЗЭБИ надеялся изменить жизнь не только в отдельно взятой республике, но и во всей стране в целом. А бандиты, взяв в заложники сотрудника западной фирмы, посягнули на его мечту.
Когда похитители стали ставить условия по поводу выкупа, Гуцериев категорически отмел эту тему. Я помню его слова: «Мы один раз это сделаем, и будет это повторяться постоянно».Поэтому он тотчас после моего звонка привлек руководство правоохранительных органов и других людей, способных повлиять на ситуацию. Этот человек пользовался большим авторитетом и доверием местных в Ингушетии и других республиках Северного Кавказа. К нему прислушивались. Именно благодаря организаторским способностям, умению найти людей, обладающих необходимой информацией и нужными связями, ему удалось решить этот вопрос. 14 февраля 1997‑го Имрих Риго был освобожден.
Такая же история потом произошла и с похищенными в 1997 году немцем Робертом Хиллом, который работал в компании, строившей в Ингушетии аэропорт, и директором кирпичного завода из Сербии Миланом Евтичем. Помимо активного участия в освобождении этих людей, Гуцериев полностью оплатил все расходы, связанные с их психологической реабилитацией и лечением, организовал их возвращение на родину. Эти истории широко освещались в СМИ. Но замечу, что и в этом, и во многих аналогичных случаях в кадре репортажей об освобождении заложников были все, кто принимал участие в операциях, кроме Гуцериева. Об этом человеке почему‑то ни слова, ни полслова. Как будто бы его там вообще не было. Да, сам Михаил предпочитал оставаться в тени. Но при этом в реальности был главным звеном проведения всех переговоров и спецопераций по освобождению заложников. Я считаю, что страна должна знать своих героев.
А брать ответственность за жизнь других, бороться за нее и побеждать — это тоже героизм.Были и менее публичные истории, в которых Гуцериев сыграл решающую роль, например, освобождение руководителя строительства водопровода в Ингушетии Станислава Таслицкого, банкира Виктора Моргуна. В целом каждое освобождение — это отдельная книга со своим сюжетом, благополучная развязка которого была бы невозможна без участия вице‑спикера Госдумы.
Во время конфликтов на Северном Кавказе заметную роль стали играть международные правозащитные организации и различные гуманитарные миссии, в том числе с участием граждан иностранных государств. Они были особой мишенью похитителей — казалось, что зарубежные правительства уж точно будут готовы за деньги выкупить своих граждан из рук бандитов. Громкие похищения стали «новой форточкой», что приоткрыла локальную в общем‑то трагедию Северного Кавказа всему миру.
29 января 1998 года во Владикавказе (Северная Осетия) был похищен гражданин Франции, представитель Верховного комиссара ООН по делам беженцев Винсент Кошетель. Его похитители несколько раз передавали через посредников видеокассеты с изображением француза, угрожая его немедленной смертью, если им не отдадут деньги. Именно Гуцериеву Винсент Кошетель обязан своим освобождением. Оно состоялось 12 декабря 1998‑го в результате проведенной спецоперации МВД РФ с участием непосредственно замглавы МВД РФ Владимира Рушайло и Михаила Гуцериева. Из Москвы операцией руководил министр внутренних дел Сергей Степашин. Все переговоры и контакты вел Гуцериев. Сейчас г‑н Кошетель является специальным посланником Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев по Центральному средиземноморскому региону.
— Насколько я понимаю, вашу команду после успешного освобождения заложников в Ингушетии стали привлекать и к другим подобным случаям?
Алихан Амирханов: Да, видя успешный опыт команды Гуцериева по освобождению заложников, к нам стали периодически обращаться за помощью и в других похожих случаях. Просили, чтобы Гуцериев возглавил переговорный процесс по освобождению похищенных людей. У него было искреннее желание помочь всем людям, попавшим в эту страшнейшую ситуацию. Михаилу Сафарбековичу достаточно было один раз увидеть человека, освобожденного из плена, проведшего несколько месяцев в нечеловеческих условиях, чтобы этот образ навсегда отложился в его памяти и начать делать все возможное для спасения жертв похищений. Михаил Гуцериев организовал освобождение из плена полномочного представителя президента РФ в Чеченской Республике Валентина Власова, сотрудников силовых структур — капитана Вооруженных сил РФ Виталия Коротина, майора Северо‑Кавказского РУБОП МВД РФ Виталия Хапова и многих других. Также при непосредственном участии Гуцериева из рук похитителей были вызволены пятеро сотрудников полка патрульно‑постовой службы МВД.
Примечательно, что штаб по освобождению заложников размещался в доме тогда еще живой матери Гуцериева Марем Якубовны Ахильговой в Карабулаке. Заложников нам возвращали в ужасающем состоянии: в ветхой одежде, грязных, голодных. И Михаил Сафарбекович не успокаивался, пока вернувшиеся люди не принимали человеческий облик. Он кормил и поил их прямо в доме своей матери, отмывал, отдавал свою одежду, вещи брата, обувь. Для некоторых покупал одежду в ближайших магазинах и на рынках. Уверен, что спасенные Гуцериевым — и г‑н Кошетель, и г‑н Власов, и милиционеры, и иностранные специалисты, и другие — не могут не помнить той заботы, которой окружал их Михаил Гуцериев. Того же капитана Коротина, например, чьи родители жили в Ингушетии, Михаил Сафарбекович лично отвез домой и из рук в руки передал его матери.
Можно вспомнить и совсем неизвестные истории освобождения женщин, которых обманным путем заманили в Чечню. Они были из Нальчика, Курганской, Тюменской областей, Махачкалы, Сочи и Назрани. Я, естественно, не могу называть их фамилии в целях конфиденциальности: сейчас они живут обычной мирной жизнью, многие обзавелись семьями, детьми. Но поверьте, если бы не Гуцериев, их ждала бы страшная судьба. Я уверен, что уже за это он должен попасть в рай.
Он был вхож в любые кабинеты
— Сегодня немного странно слышать о том, что без гражданского лица, пусть и такого влиятельного, правоохранительные органы не могут обойтись в решении подобных сложных вопросов. Тогда это было нормально?Алихан Амирханов: Поймите правильно, силовики делали свою огромную и важную работу. Всем приходилось рисковать собой. Так, во время операций по освобождению Кошетеля был ранен в ногу спецназовец.
Но не все тогда можно было решить классическими методами правоохранителей. Поэтому во многих случаях они обращались к Гуцериеву как к человеку, который доказал, что может быть полезен в сложных ситуациях.
Скажу самое главное: Гуцериев всегда и у всех пользовался абсолютным доверием. Люди и с той, и с другой стороны понимали, что он никогда никого не предаст и не сдаст.Это человек, который всегда держал свое слово, выполнял обещания, умел сохранять конфиденциальность, обладал поразительным бесстрашием. Не важно, кому он дал слово, но если он его дал, то для него лучше умереть, чем не сдержать его. Несмотря на молодость, у Михаила Сафарбековича был уже огромный жизненный опыт, авторитет и, повторю, доверие среди руководителей как в Ингушетии, так и в других кавказских республиках. Он много построил мечетей, культовых сооружений, восстанавливал зияраты известных шейхов. Гуцериев полностью облагородил более 90 кладбищ. Его благотворительная деятельность распространялась на весь Северный Кавказ: он финансировал строительство мечетей и больницы в Урус‑Мартановском районе, школы в Грозном, асфальтировал с. Гойты, приобретал для муниципальных властей снегоуборочную технику и поливальные машины в межвоенный период. В той же Ингушетии на личные средства строил и оборудовал школы, прокладывал газо‑ и водопроводы, финансировал строительство мечетей и многое другое, о чем люди даже не догадываются. Не просто же так две улицы в Чеченской Республике названы именем Гуцериева. Он всегда говорил, что в Чечне много порядочных людей и его лучшими друзьями всегда были чеченцы. Благодаря благим делам на Северном Кавказе его поддерживали и поддерживают обычные люди, духовенство, старейшины, в том числе и в Чеченской Республике. Именно среди них Гуцериев, используя свой авторитет, выяснял, как найти и освободить похищенных несчастных людей.
— А в чем именно заключалась эта помощь? Можно расшифровать более детально, потому что именно это, видимо, и является главным рычагом влияния на похитителей, которого не было у правоохранителей?
Алихан Амирханов: На территории Ингушетии в то время было несколько баз беженцев из Чеченской Республики. И их было очень большое количество — около 300 тысяч, по официальным данным. Это сопоставимо с численностью людей, которые в тот момент жили в самой республике. Именно беженцы помогали нам связаться с похитителями. МВД приблизительно были известны люди, занимавшиеся похищениями. Собираясь в неформальный штаб, мы начинали очерчивать непосредственный круг тех, кто может промышлять захватом заложников, искать их родственников, в тот момент проживавших на территории Ингушетии. Это всегда был чисто человеческий разговор без насилия и давления: вы же сами страдаете от деятельности преступников, ваши знания нужны нам, чтобы спасти людей и стабилизировать ситуацию в регионе. Вся информация стекалась в штаб, которым руководил Гуцериев. И тогда он начинал подключать свои связи и возможности.
Он выходил на наших старейшин, те, в свою очередь, находили контакты непосредственно со старейшинами Чеченской Республики. Выходил он на духовенство, духовенство общалось с лидерами Чечни. В общем, мы привлекали уважаемых людей, которые проживали в Чечне и имели большие жизненные связи с представителями нашего ингушского народа. С ними вели переговоры. Впоследствии они забирали пленников у бандитов и передавали их нам.
Не надо забывать, что Гуцериев вырос в Грозном, уже в 27 лет стал членом бюро Грозненского горкома партии, депутатом горсовета, одновременно был директором крупнейшего производственного объединения, где работало более 5 тысяч человек. До войны все предприятия объединения располагались на горных и равнинных территориях ЧИАССР — в городах Грозном, Карабулаке, Введенском, Шалинском, Ачхой‑Мартановском, Урус‑Мартановском, Малгобекском районах. В 1988 году он открыл один из первых в СССР кооперативных банков, создал одно из первых совместных предприятий — советско‑итальянскую мебельную фабрику ЧИИТАЛ. То есть у него связи были огромные, он был вхож в любые кабинеты на Северном и Южном Кавказе и, конечно, в Москве.
— Деньги бандитам никогда не предлагали?
Алихан Амирханов: Деньги и выкуп всегда присутствовали в начальной стадии переговоров. Но в итоге сценарий успешного освобождения был всегда практически одним и тем же: переговоры с теми людьми, которые могут по‑человечески повлиять на бандитов. На Кавказе люди из‑за денег не могут прервать родственные связи. Это была единственная зацепка у нас — род, семья.
Так, Михаил Гуцериев был одним из участников освобождения Илеза Дениева, известного религиозного деятеля, сына шейха Дени Арсанова, основателя накшбандийского тариката. Вызволение Дениева было организовано сугубо благодаря личным связям Гуцериева.
При этом Михаил Сафарбекович, естественно, предлагал людям, готовым способствовать освобождению заложников, свою помощь в ответ. Это могли быть поставки продовольствия, освобождение из тюрем их родственников, помощь в обустройстве жилья, решение других житейских вопросов — ровно на столько, на сколько была готова идти власть.
А вот денег Гуцериев бандитам не давал никогда. И не потому, что ему жалко было. Он говорил: я за деньги не буду спасать никого, потому что если отдам, значит, я помогу террористам. А он их называл только так: террористами, бандитами. У него другого не было слова.
Предлагал себя в качестве заложника
— Хотелось бы понять еще один аспект, который на самом деле довольно важен. Вам давали какую‑то информацию из Москвы, говорили, кого освобождать, или это происходило спонтанно?Алихан Амирханов: Далеко не по всем вопросам команды шли из Москвы. Обращались оттуда к Гуцериеву только по каким‑то значимым персонам. В частности, когда бандиты взяли в заложники Винсента Кошетеля, то такая просьба помочь была. И замглавы МВД В. Б. Рушайло вместе с М. С. Гуцериевым принимал личное участие в операции по освобождению дипломата, проходившей на границе между Ингушетией и Чечней. Вся информация и полный отчет о проведении операций стекалась к министру внутренних дел С. В. Степашину. И полпреда Власова вызволяли по личной просьбе и под контролем Степашина.
В начале 1999 года Степашин попросил Гуцериева помочь в освобождении служителей Русской православной церкви — протоиерея Петра Макарова и священника Сергея Потапова. Их удалось освободить в мае того же года вместе с пятью российскими военнослужащими. В тот же день премьер‑министр Степашин принял освобожденных в Доме правительства в присутствии руководителей силовых структур и общественных деятелей. Для Гуцериева участие в этой операции было принципиальным, так как террористы сознательно били по больному и старались разжечь межконфессиональную и межэтническую рознь. Михаил Сафарбекович понимал, что ситуацию, при которой брат идет на брата, допускать было нельзя.
Позже, в 2006‑м, также по просьбе властей Гуцериев помогал освободить депутата ингушского парламента Магомеда Чахкиева. Его Гуцериев лично привез во двор родного дома и отдал в руки жене и сыну после трехмесячной огромной напряженной работы. И коллеги ваши, кстати, обращались, когда в беду попал корреспондент Дмитрий Бальбуров. Гуцериев тогда помог освободить журналиста.
Причем помощь Михаила Гуцериева требовалась не только при освобождении жертв похищений. Была история, когда во время штурма Вооруженными силами Российской Федерации г. Грозного в 1999 году он сумел договориться с полевыми командирами беспрепятственно эвакуировать на безопасную территорию около 90 человек, проживавших в доме престарелых в Старопромысловском районе столицы Чеченской Республики. Та операция была целой эпопеей, о ней можно снимать фильм. Гуцериев тогда сумел сделать невероятное. Вы даже себе представить не можете, на каких условиях он сумел спасти этих несчастных людей, попавших в кромешный ад.
Потом, когда случился захват заложников в Беслане, одним из первых, кто туда приехал, был Гуцериев. Ему позвонили из ФСБ. Но даже если бы никто из руководства его не просил, он по собственной инициативе пошел бы туда. Хотя, разумеется, самолично принять такое решение он не мог — это, безусловно, был вопрос политический. Другое дело, что он готов был морально и психологически к этому — всегда понимал меру своей ответственности и сострадал людям.
В Беслане ему удалось наладить переговорный процесс с террористами, и Гуцериев был на связи между бандитами и оперативным штабом все трое суток.Он (и это известный факт) предлагал и себя в качестве заложника. Говорил — возьмите меня, отпустите детей маленьких, грудничков, но бандиты категорически отказались. Однако все, что мог, постарался сделать. И Руслана Аушева подключил, послав за ним свой личный самолет, и своего брата, генерал‑лейтенанта МВД Хамзата Гуцериева, и религиозных деятелей позвал туда, коллег подключил — всех тех людей, которые понимали, что происходит, и как‑то могли повлиять на ситуацию.
Хроника дней Беслана содержит немало трагических подробностей. Гуцериеву удалось убедить террористов начать переговоры. Они также согласились принять запасы питьевой воды для детей, разрешили сотрудникам МЧС эвакуировать тела погибших. Аушеву, слава богу, удалось вывести из школы 24 ребенка. Спасибо ему за это.
После Беслана Басаев заявил, что Гуцериев «обманул моджахедов в Беслане, сказав им, что штурма точно не будет, и уговорил их подпустить к зданию машину МЧС со спецназовцами». Он обещал рассмотреть «дело Михаила Гуцериева» на шариатском суде. «Мы заставим его захлебнуться своей кровью и прочувствовать всю ее горечь», — угрожал тогда Басаев.
— Давайте немного про награды за действия и поступки патриотического и государственного значения.
Алихан Амирханов: Я слышал, что ему предлагали награды вплоть до Героя России, а также ордена Мужества и «За заслуги перед Отечеством» за освобождение Кошетеля и Власова. Но он как настоящий кавказец просил наградить его именным оружием. Наградных пистолетов у него пять, это я точно знаю. Гуцериев всегда говорил: «Я в штыковую атаку не ходил, в окопах не сидел. Ордена надо давать тем, кто защищает Родину на поле боя, погибает за нее. Я лишь выполнял свой гражданский долг. И на человеческом горе я себе медаль на грудь вешать не буду».
КОМПЕТЕНТНО
Сергей Степашин, бывший министр внутренних дел и премьер-министр РФ:
— Будучи министром внутренних дел, я начал активно заниматься ситуацией в Чеченской Республике, где прошли выборы и образовалась так называемая независимая Ичкерия, но грабежи и захваты заложников продолжались вплоть до 1999 года. Поэтому мне пришлось активно заниматься спасением захваченных заложников, в том числе священнослужителей. Но особенно серьезная работа велась по двум случаям. В первую очередь это Валентин Власов, полномочный представитель президента России в Чечне, который был захвачен бандитами и находился в плену в тяжелом положении. Естественно, Борис Николаевич Ельцин дал мне поручение спасти Валентина Власова.
С Михаилом Гуцериевым мы были знакомы достаточно давно — он был зампредом Госдумы, у него очень сильные позиции были не только в Ингушетии, но и в Чечне. Ему верили, уважали и побаивались как сильного независимого человека и, скажем так, отважного: он не боялся ездить в горячие точки, рисковать своей жизнью.
Именно при его участии была проведена серьезная операция, после чего Валентин Власов был освобожден. Причем операцию проводили сотрудники спецподразделений МВД, этим занимался Владимир Рушайло. Михаил Гуцериев как раз был в то время в Чеченской Республике, и благодаря ему мы узнали и местоположение, и время нахождения Власова. Это была оперативная информация. Больше пока говорить не могу. Власов был спасен. Власова после наградили орденом «За заслуги перед Отечеством» II степени, и я тогда сказал Ельцину: «Неплохо было бы наградить и Гуцериева государственной наградой». Но Михаил Сафарбекович, узнав об этом, возразил: «Мне за это орденов не надо — я не воюю». Но я своим приказом как министр внутренних дел наградил его именным оружием, которое, насколько я знаю, сегодня у него и находится. И дай бог, чтобы оно ему не пригодилось — это просто подарок.
Вторая история — с гражданином Франции Кошетелем. Он также был захвачен бандитами и, кстати, находился в плену рядом с Валентином Власовым. На контроль, как говорят в таких случаях, ситуацию взял президент Франции Жак Ширак. Французы вообще трепетно относятся к своим гражданам. Ширак звонил Борису Николаевичу, а тот — мне: «Сергей Вадимович, Кошетель!» Ну, имея опыт по освобождению Валентина Власова, я вновь обратился к Гуцериеву. Хотя попытки были и собственными силами спасти Кошетеля, но это было достаточно сложно — он мог просто погибнуть. Выкупов мы не давали, хотя ходили такие слухи. Вообще, я категорический противник всякого рода выкупов, потому что многие тогда занимались бизнесом на выкупе и спасении заложников. Кстати, особенно в этом преуспел господин Березовский. Насколько я знаю, Михаил Гуцериев — я аккуратно скажу — сумел поднадавить очень серьезно на некоторых так называемых бизнесменов в Чечне, которые жили и работали в Москве, их много тогда здесь было. Да, так называемых бизнесменов, я не боюсь этого слова. И в общем, им было сказано русским языком, и я эту позицию с Гуцериевым согласовал: «Если вы не поможете спасти Кошетеля, то можете попрощаться с бизнесом и уезжать к себе в горы».
Я первый раз говорю почти откровенно, как это получилось. Благодаря этому Кошетель был освобожден и вернулся в Москву. Он очень тепло отозвался о тех, кто его спасал, — меня вспомнил, Бориса Николаевича, Михаила Сафарбековича, Владимира Рушайло. Ширак потом позвонил Ельцину и высказал ему огромную благодарность. Кстати, французы особо отметили это событие, наградив меня орденом командора Почетного легиона, — это второй по значимости орден Франции. Но я считаю, что эта награда — наша совместная с Михаилом Гуцериевым, хоть, как я уже сказал, к орденам он относился достаточно философски.
Я знаю, что Гуцериев и без меня активно принимал участие в спасении военнослужащих, двух священников из чеченского плена, поэтому спасибо ему огромное. За мужество, за отвагу и за то, что он очень здорово помог людям. Потому что каждая жизнь бесценна. И, я думаю, те, кого он спас, тоже ему искренне благодарны за это.
Игорь Дашков.
rg.ru
