Руслану 27 лет. Не так давно молодой человек устроился на работу, переехал в съемную квартиру и начал встречаться с девушкой. До этого были два с половиной года изоляции в своей комнате, стойкое нежелание что-то менять в новом образе жизни, а затем — лечение в психиатрической клинике. О том, что он стал жертвой феномена хикикомори, Руслан узнал, когда нашел несколько десятков виртуальных друзей, проповедующих философию затворничества.
— Мне с детства было некомфортно в обществе, я не имел близких друзей, да и отношения с родителями оставляли желать лучшего. Хорошо помню, как мой мир постепенно сужался до размеров комнаты. Сначала я перестал выходить куда-то по выходным, потом начал прогуливать работу, чтобы поскорее оказаться возле компьютера, затем послал к чертям все и всех, кроме соцсетей и компьютерных игр, — вспоминает молодой человек. — Мне было уютно и спокойно, любые попытки родителей заставить меня покинуть «убежище» заканчивались истерикой и угрозой самоубийства. Я действительно начал бояться жизни за порогом отцовской квартиры. Совершеннолетний парень, ровесники уже семьи заводили, а я продолжал оставаться испуганным ребенком, не приспособленным к жизни. Спал, ел, сидел за компьютером, слушал музыку. Мог не мыться неделями. Общался только с такими же хикки в соцсетях. Оказывается, нас сотни тысяч — в России, Украине, США, Японии, Германии… С некоторыми из них переписываюсь до сих пор.
Мать с отцом не сразу, но смирились с тем, что их единственный сын вообще не выходит из квартиры. Я жил полностью за их счет, понимал, что это ненормально, но настолько боялся возвращаться в социум, что предпочитал «паразитировать» на родных — только бы не принимать на себя никакой ответственности.
Через два года после того, как я стал хикки, отец перенес инсульт. Ушел на работу здоровый человек, а через две недели домой вернулся из больницы «овощ». Потребовалось много денег на сиделку, реабилитацию. И у матери сдали нервы: она впервые закатила мне полноценный скандал и в буквальном смысле слова заставила выйти из квартиры в аптеку за лекарством. До сих пор помню запах апрельской молодой листвы в тот год: я ничего подобного не вдыхал, казалось, целую вечность. Было страшно переходить дорогу, страшно обращаться с вопросом к фармацевту. Как будто я из будущего вернулся в прошлое.
Больше всего мне хотелось снова закрыться в комнате и никуда не выходить. Но денег в семье катастрофически не хватало. Пришлось обращаться за помощью к психотерапевту: самостоятельно заставить себя вернуться в общество и устроиться на работу я не мог. Сейчас жизнь понемногу налаживается. Оказывается, у меня была тяжелая форма депрессии, от которой меня вылечили. Странно, ведь я не ощущал себя несчастным: мне нравилось быть «отшельником»…
— Хикикомори иногда связывают с феноменом эскапизма, при котором человек как бы убегает от реальности в мир грез и воображения: в компьютерные игры, придуманные вселенные (например, миры Толкиена или Марвелл) и т. д.
— Находясь в воображаемом мире, «эскейпер» может почувствовать себя кем-то более значимым, состоявшимся. У него больше нет потребности что-то кому-то доказывать в реальности, — объясняет Михаил Дернаковский. — Если посмотреть на динамику современного синематографа, книг, искусства, то мы увидим, что фантастика и фильмы от экспансионистского содержания, направленного на покорение космоса, новых стран и т. д., перешли к аутистическим идеям виртуальной реальности, искусственного интеллекта. Человечество устремилось к познанию себя «изнутри». Зачем современному молодому человеку строить карьеру и предпринимать какие-то усилия, если он может довольно быстро сделать себя миллиардером, президентом, воином-героем или принцессой-красавицей с любой внешностью в какой-нибудь виртуальной игре? Этот феномен граничит с феноменом аддиктивного (зависимого) поведения. Только здесь зависимость не от алкоголя и наркотиков, а от компьютерных игр, сериалов и уединения.
— С точки зрения здоровья хикки — нормальные?
— Ряд психиатров, которые исследовали адептов этого движения, обнаружили у многих из них различные расстройства личности шизоидного характера, проявляющиеся снижением потребности к социальным контактам и эмоциональной близости, склонностью к погружению в свой внутренний мир. Примерно 25 процентов хикикомори демонстрируют расстройства аутистического спектра и, в частности, синдром Аспергера (аутизм, сочетающийся с высоким интеллектом). У таких людей часто наблюдаются социофобии и генерализованное тревожное расстройство, когда человек боится выйти на улицу, понимая иррациональность своей тревоги. Среди хикки также есть жертвы дисморфофобии — они излишне переоценивают значимость каких-то недостатков своей внешности и из-за них избегают людей. Хватает здесь и людей, подверженных депрессивным расстройствам, когда на фоне плохого настроения человек окрашивает в негативные тона прошлое, будущее и настоящее и теряет потребность в социальных контактах. Впрочем, 30—35 процентов хикикомори никакими психическими расстройствами не страдают.
— Хикки — «паразит» или страдалец?
— Это весьма разнородная группа людей. Здесь есть как страдальцы определенными психическими заболеваниями, так и люди, которые полностью довольны той жизнью, которую ведут, сидя на шее у родителей или близких. Обычно хикки месяцами, а то и годами не выходят из дома. Проводят время за игрой в компьютерные игры, просмотром фильмов, сериалов, аниме, чтением комиксов, книг, слушают музыку. Они не развиваются, чаще всего не работают, а если и работают, то только через интернет и не очень ответственно. Большинству из них хорошо, но есть люди, у которых дома серьезные проблемы, при этом необходимость общаться с кем-то вызывает у них страх, колоссальный стресс. Причем через несколько месяцев навык поддерживать реальный контакт теряется, и обучаться ему заново многие не готовы.
Становятся хикки обычно после какого-то социального потрясения в молодом возрасте (18—25 лет), и это происходит за счет реакции бегства от социума домой. Друзья о них быстро забывают. Родители сначала противостоят новой философии ребенка, но потом перестают бороться и принимают такой образ жизни. Реже подвержены хикикомори те, кто уже познал настоящую, проверенную годами любовь или дружбу. Спутниками хикки являются плохое питание, недостаток света, постоянный психологический прессинг. Через некоторое время они теряют силы и желание что-либо менять, а некоторые приходят к убеждению, что они неудачники и никчемные люди. Ментально они отвергают стандартную социальную жизнь и считают, что быть хикикомори несоизмеримо лучше. Насильно возвращенные в общество хикки при первой же возможности снова становятся затворниками.
— Если нельзя действовать насильно, как быть?
— Да, ситуация, как в поговорке про боржоми и печень. Именно поэтому важна профилактика подобного поведения: ребенка обязательно нужно обучать навыкам общения с детства. Только умея заводить контакты, выстраивать отношения и корректно защищать свои границы, он научится получать удовольствие от общения. Имеют значение и семейные традиции, и то, как принято общаться у родителей между собой, и как они взаимодействуют с детьми. Если и мать с отцом, и ребенок все время проводят возле планшета, то немудрено, что впоследствии он будет испытывать серьезные трудности в налаживании контактов с социумом.
Если у хикки имеется какое-либо психическое заболевание, ему, безусловно, необходима помощь психотерапевта. Причем хикки должен захотеть выйти из затворничества сам. Для этого нужна коммуникация. Чаще всего такие люди не идут на реальный контакт, но могут нормально общаться через интернет. В Японии существуют специальные клубы для хикки, где люди учатся социализироваться и получать удовольствие от реальной жизни (кстати, чем-то напоминает группы анонимных алкоголиков). Близкий человек или друг тоже может помочь хикки оставить затворничество, таких примеров довольно много.
В ТЕМУ
Японская культура довольно специфична. Одиночество здесь рассматривается как проявление аскетичности и познания себя и окружающего мира в уединении. Это определенный этап, необходимый для развития человека. Именно поэтому многие японцы воспринимают хикки как продолжателей традиций отшельников ушедших веков. Но разве такой подход к одиночеству характерен для нас, стран бывшего СССР? Нет. Почему же тогда хикки есть и в Беларуси, и в России?
Как объясняет Михаил Дернаковский, религиозная и духовная восточнохристианская культурная традиция отшельничества и уединенности в корне ничем от японской буддийско-синтоистской традиции не отличается. Возьмем, например, монашество. Само слово «монах» подразумевает «монос» — одиночество, уединение и затворничество. А монахи в нашей культуре были всегда, даже во времена СССР. Вспомните уединение Сергия Радонежского, с подачи которого произошло освобождение от татаро-монгольского ига, оптинских старцев, воспетых Достоевским в «Братьях Карамазовых» в лице старца Зосимы. Восточнохристианский «исихазм» — своего рода «православная ментальная йога», берущая истоки у афонских отшельников и распространенная в конце XIX века в Российской империи. Если копнуть еще глубже, мы увидим, что, согласно Евангелию, и Иоанн Креститель вел отшельнический образ жизни, и даже Иисус Христос перед проповедью уединялся в пустыне. Имеет место и литературно-культуральное воспевание отшельничества. Достаточно вспомнить, например, Обломова из романа Гончарова, который все время лежал и практически никогда не выходил из дома, или позитивных литературных героев позапрошлого века, которые вели уединенный образ жизни, много читали, занимались науками.
Из откровений на форумах
• «…Я общался с очень узким кругом людей, а после того как наши пути разошлись, я осознал, что мне больше незачем соприкасаться с социумом. В 18 лет я практически перестал выходить из дома. Изредка выбирался в институт на зачеты и экзамены, и то, потому что меня заставляли. В 21 год у меня диагностировали клиническую депрессию, я какое-то время пил антидепрессанты. Сейчас я по необходимости выхожу только в магазин. Каждый выход из дома для меня — большой стресс. Мне сложно решать какие-то банальные бытовые вопросы, например, не знаю, что делать и кого вызывать, если засорился унитаз. Я боюсь телефонных звонков и звонков в дверь, потому что никого не жду. Предпочитаю страдать от боли, например, зубной, чем выйти из дома в поликлинику…»• «…Мне всегда было сложно найти общий язык с ровесниками. Я росла замкнутой, в школе у меня не было друзей. Родители всю жизнь говорили мне, что людям можно и нужно доверять, что они добрые и отзывчивые и что, когда я вырасту, у меня все будет — стоит только захотеть. Но они упустили важный момент: все будет, но этого нужно добиваться, преодолевать трудности. Жизнь поставила меня перед фактом, что хорошо живут только дети, и то — до школы, поэтому я изолировала себя от мира: отдалилась от окружающих и стараюсь не выходить на улицу. Людей я не боюсь, я боюсь реальности, к которой меня не подготовили. Я не хочу и не умею жить в обществе. Зато у меня много свободного времени: смотрю фильмы, мультфильмы, видео, концерты, слушаю музыку, пишу фанфики. Я часто переписываюсь с ролевиками и анимешниками из разных городов. Иногда, шутки ради, разговариваю с кем-то из своей коллекции игрушечных машинок-трансформеров. Они умеют слушать…»
Kanobu.ru
konopelko@sb.by
