В прошлую пятницу и даже в субботу утром я еще был в деревне. Сидел на высоком крыльце и даже не старался запомнить все, что проходит перед глазами, все, что слышу, все, что чувствую. Понимая, что сделать это невозможно, как ни старайся. Слишком всего много, тонкого, незаметного, неуловимого и невероятно важного. Того, без чего жизнь не будет казаться полной, как ведро воды, вытащенное из глубокого, сделанного еще дедом колодца...
Последние летние дни. На голубом небе, как на выстиранной и выгоревшей джинсе, стоят, словно латки, белые яркие облака. Летают и садятся на провода толстые деревенские ласточки и воробьи. Бегают по улице собаки, валяются в песке, пытаясь избавиться от кусачих блох. Деревенские коты поглядывают на них свысока — с заборов и подоконников. Я смотрю на эту картину, как на благодать божью. Говорю без кавычек и даже без привычной городской иронии.
Мне не хочется уезжать в город. Ведь там не будет стука в дверь дома и привычного вопроса, а не надо ли только что собранных в лесу ягод. Не будет стоять на крыльце сосед Санька с ведром крупной сизой черники и грустными глазами, полными тоски... Не будет у калитки и Сергея с грибами и рассказом, что в лесу сухо, все грибы червивые, но кто хочет, тот на суп соберет...
Не придется крутить педали старенького велосипеда и ехать в другой конец деревни за молоком. В первое время я с большим трудом взбирался на своем велике на невысокую горку, на которой стоит деревенский магазин. Через несколько дней я уже не пыхтел, ноги окрепли, не дрожали, на горку заезжал легко и катил дальше. На обратном пути заходил в магазин, здороваясь со всегда приветливой продавщицей Валей и местными жителями, собравшимися в ожидании свежего хлеба. Теперь я не буду ехать с горки и ощущать, как пахнет из сумки черный хлеб, как его аромат смешивается с другими запахами. Не буду здороваться со встречными мужчинами, женщинами и детьми. И в ответ не будет слышаться привычный вопрос: «Цi прывезлi хлеб?»
Время в деревне течет медленно, но уверенно, без суеты. Вспоминаю, как мой приятель Витька возился во дворе с красной конной косилкой. Она стояла, опустив усы оглобель. Руки у Витьки — черные от мазута. Пришел сосед Володька, деревенский умелец, и у него руки черные от мазута. Эти двое — Витька и Володька — мужчины непьющие, самостоятельные. Володька покрутил железяку, пощупал ее, что–то сказал нелестное о качестве металла, и мы втроем собрались идти к нему во двор, чтобы собрать развалившуюся деталь с помощью кузнечных тисков, отвертки и тяжелого молотка. Было уже темно. Мужчины стучали, подгоняли, скрепляли, а меня заставили светить фонариком на деталь. Сделали, даже старинный резиновый пыльник насадили. Пока работали, неторопливо агитировали меня переехать жить в деревню. Малевали радужные перспективы. Я слушал и соглашался. Витька ушел домой довольный.
Это было в четверг вечером, а в пятницу он уже косил траву на лугу возле речки, важно восседая на металлическом кресле. Косилка работала исправно. Витька дергал вожжами. Рыжая кобыла тянула красный агрегат, и за косилкой темными прокосами ложилась трава... Я стоял на горке и смотрел, как он работает. Пахло яблоками, рекой и скорой осенью. И еще чем–то таким привычным, чему не придумали название, но что существует абсолютно реально. Оно вокруг, в каждой травинке, листочке, дереве и в каждом глотке деревенского воздуха. Может, это запах последних летних дней, а может, осени, подкрадывающейся к деревне... А может, родины? Не знаю.
Володька к началу осени успел доделать плиту, а Витька, как и обещал жене и сыну, — баню. Еще надо дров заготовить, сена накосить, картошку выкопать...
Как–то давно один минский приятель заметил, уже в аэропорту Барселоны держа в руках паспорта и билеты, что всю Барселону и Каталонию, как ни старайся, а увезти в Минск не сможешь. Я и тогда с ним согласился, и сегодня не стал бы спорить. А теперь, идя по тихой вечерней деревенской улице к своему дому, подумал, глядя, как туман, похожий на белое существо, переползает дорогу, что даже маленькую белорусскую деревню с ее маленьким миром и маленькими проблемами и ту, как ни старайся, а всю увезти с собой в столицу не сможешь...
Советская Белоруссия №165 (24302). Среда, 4 сентября 2013 года.
