Что-то странное происходит с белорусскими легкоатлетами в Пекине. Команда, еще совсем недавно выглядевшая вполне жизне- и конкурентоспособным коллективом, столкнулась с таким обилием проблем, что впору идти за помощью к монахам, что ни вечер устраивающим песнопения возле ближайшего торгового центра. Эмоциональные и физические спады, внезапно растерявшаяся форма и, что самое печальное, травмы.
Павел Борейша, например, еще на тренировке стабильно отправлявший молот на 75 — 76 метров, в квалификации выглядел дешевой китайской копией чемпиона Беларуси. Но хотя бы дометал до конца. Светлане Куделич не удалось и этого. Уже после двух кругов квалификационного старта на 3000 метров с препятствиями находящаяся в верхней части европейских и мировых рейтингов бегунья отправилась прочь со стадиона, даже не досмотрев развязки своего забега. Причину Света со слезами на глазах демонстрировала в микс-зоне. Затейпованная нога не выдержала нагрузок стипль-чеза и подкосилась в самый ответственный момент. В который раз подняв актуальный вопрос о готовности спортсменов. Найти ответ на него мы решили вместе с командным врачом национальной сборной Аркадием Кирилловым. Появившись у входа на разминочное поле, доктор сразу ошарашил: «Мне стыдно за выступления наших спортсменов».
— Да, стыдно даже домой возвращаться. Врачи ведь за спортсменов едва ли не больше тренеров переживают, а то, что происходит в Пекине, не может происходить в принципе. Возьмите молотобойцев. В Минске все показывали приличные метры, а здесь — 71 — 72. Ну что это такое? Да и остальные...
— Вы принимаете их неудачи на свой счет?
— Проблема в том, что ни у кого из ребят перед стартом не было никаких жалоб. У всех все хорошо. И обеспечение было великолепным. В кои-то веки Вадиму Девятовскому удалось найти и выделить на подготовку команды приличные деньги. Никаких проблем! Когда в 2004 году я вел к Олимпиаде Юлию Нестеренко, о такой помощи мы лишь мечтать могли. А тут все дали, и результата нет.
— А как так получается? Борейша, например, рассказывает, что ему пообещали, что колено «будет держать», а оно подвело. И при этом никто не предпринял никаких превентивных мер.
— Для меня, как ни удивительно, это тоже загадка. Перед отъездом я у него спрашивал: как чувствуешь себя? Сказал: «Все нормально!» Прилетел, говорит: «Вышел из самолета — колено заболело». Получается, что я вынужден работать со спортсменами по факту. Отслеживать и прогнозировать развитие ситуации невозможно, так как ребята не готовятся в одном месте. Команда разбита по группам, каждый сам по себе. Сборы перед ответственными стартами ведь не просто так организуют. Они позволяют отслеживать ситуацию и вовремя предпринимать меры. Туда приглашают специалистов, биохимиков...
— А сколько у нас в легкоатлетической сборной врачей? Светлана Куделич, например, сетовала, что ей перед вылетом из Минска даже обратиться с беспокоившей ногой было не к кому...
— В команде два врача, и это катастрофа. К слову, даже этих нашли с трудом. Специалистов мало, а те, кто есть, не хотят связываться. Но то, что говорит Куделич, это тоже не совсем правда. В Минске остался наш специалист, а спортсменка в данном случае в большой мере виновата сама. У нее ведь то коммерческие турниры, то еще что-то. На сбор только ко второй его половине приехала. Где и как она себя перед ним грузила — я не представляю, но Света явно выполнила в нынешнем сезоне работу, которая не соответствовала возможностям ее организма. Переоценила возможности, а я увидел ее лишь за неделю до отлета в Пекин, когда время было уже упущено, и Света пришла с жалобами на боль.
— На вашей памяти кто из спорт-сменов ответственнее всего относился к своему здоровью?
— Андрея Кравченко отмечу. Это своего рода эталон того, как нужно выстраивать свои отношения с медиками и другими специалистами.
— Но ведь у Андрея постоянные травмы и даже на нынешний чемпионат мира он из-за этого не приехал...
— Проблемы с ахиллами у него очень давние. Заработал он их еще в юниорском возрасте, когда тренер заставлял своих подопечных бездумно таскать тяжести. И сейчас исправить те ошибки очень и очень непросто. Но при этом сам Андрей — очень обязательный и ответственный спортсмен. Еще один такой же пример — Марина Арзамасова. Да, в принципе, многие стали сейчас иначе относиться к здоровью, но когда случаются такие вот провалы, у меня порой пропадает всякая мотивация работать дальше.
— А почему вы согласились связаться с атлетикой? Знали ведь, как обстоят дела...
— Знал, конечно. Я легкоатлетов давно консультировал, хотя работал в гребле. Из-за этого, кстати, и согласился. У гребцов ведь такой график работы, при котором я, считай, 12 лет не был дома. То сборы в Бресте, то потом зимой Италия, Португалия, Испания. Звучит, возможно, и неплохо, но за столько лет я очень устал от гостиниц, общепита и прочих «радостей» кочевой жизни. Атлеты меня и раньше звали, и, в конце концов, я согласился.
— Не жалеете, что связались?
— Я со спринтерами еще при Александре Рудских работал. Кухню эту знаю очень хорошо, так что куда же мне еще было деваться? Только порядок на этой кухне нужно навести, а для этого года три-четыре нужно, не меньше.
Пекин
komashko@sb.by
