Об этом «Советская Белоруссия» (до 1937 г.«Рабочий») писала 29 февраля

«Сбежала военно–служебная собака...»

Живой пульс эпохи можно определять по передовицам. Энергия созидания бьет из них через край. «Ударники Гомельского узла помогают кинофабрике выпускать технические фильмы». «5 марта откроется Всебелорусский агрозоотехнический съезд». «Задача обменных пунктов — оздоровить вагонный парк. Могилевский пункт с этой задачей не справился». С такими заголовками на первой полосе наша газета вышла в «добавочный» день 29 февраля високосного 1932 года.

Окинешь беглым взором такие заголовки — и сразу становится ясно, чем жила страна: новыми свершениями. Не совсем понятно для неискушенного читателя разве что тогдашнее прочтение термина «обменный пункт». Ну да, не о валюте на заре индустриализации с коллективизацией шла речь, а о паровозных и вагонных депо, откуда на стальную колею выкатывали отремонтированные локомотивы и еще помнящие Столыпина вагоны. Зато какие яркие мазки на полотне истории!

Но непередаваемый аромат эпохи можно на
йти и в частных объявлениях — они тоже печатались на газетных страницах в далекие 30–е годы. Не так часто, как передовицы, однако все же прорывались подземным ключом народной, бытовой информации на земную поверхность. И оказывается: рядом с грандиозным миром трудовых и научных подвигов существовал мир параллельный, обыденный, с очень будничными земными заботами. Стоматолог Изя Кацнельсон, у которого умерла жена, благодарил всех выказавших ему соболезнования, рассеянная гражданка Н. информировала, что умудрилась уронить на улице кошелек, в котором лежали 32 рубля и 13 копеек, и обещала вознаграждение тем, кто его вернет, чиновник С. сообщал о забытой в трамвае папке с документами очень важного ведомства...

Простые люди обменивались с помощью журналистов важной для себя информацией, надеясь на сочувствие и взаимопонимание живущих рядом. Хочется надеяться (уж прошу прощения за каламбур), что надежды их иногда сбывались.

В этом же номере за 29 февраля на последней странице тоже помещено объявление: «Сбежала военно–служебная собака, немецкая овчарка волчьей окраски, кобель. Просьба сообщить: К.Маркса, 48. Телефон 76. За укрытие будут привлечены к ответственности».

Ах, ах, какое грозное объявление!

А грозное оно потому, что психологический расчет здесь сделан не на взаимное доверие, а скорее на острастку тем, кто не прочь прикарманить чужую собственность. Причем, скорее всего, и не личную вовсе, а казенную. Авось любители дармовщинки при прочтении убоятся предупреждения и вернут собаку хозяину. А кто он, этот хозяин?

Пока я ломала голову над житейским вопросом, продолжала листать газету дальше. Нет, счастливой развязки с находкой сбежавшего пса не нашла. Зато в ближайших номерах обнаружила связку других объявлений. Также очень незатейливых и будничных. Редакция нашей газеты срочно нуждалась в новой машинистке. Одинокий техник по фамилии Рубашкин искал комнату или квартиру с оплатой по соглашению. А третье объявление гласило: «Питомник покупает собак, немецких овчарок, доберман–пинчеров. Серебрянка, телефон 65, через коммутатор ОГПУ».

Крошечные детали в мозаике ушедшего времени — а в целом история!