Можно многое забыть из своего прошлого. Но Великую Отечественную войну, Великую нашу Победу как историческую справедливость и правду ветераны войны и их наследники забыть не могут и не должны забывать. Наша память рациональна. Но есть у человека особая Память, передающаяся от отца сыну, от деда внуку в течение многих поколений. Это Память о кровопролитной Великой Отечественной войне. Память о героическом прошлом родной земли. Она как суть жизни людей моего поколения.
У любой войны нет человеческого лица, как и возрастного ценза у людей, участвующих в ней. Отечественная война коснулась всех. Шли на войну мальчишки и девочки. Свой путь по тернистым военным дорогам я начал учеником 4–го класса сельской начальной школы белорусской глубинки, где не было в то время даже света и радио. Школьники не вступали в пионеры и ничего не знали о существовании пионерлагерей и детского отдыха. Однако страшную весть о начале войны в тот же день сельчанам принесло сарафанное радио. В деревне воцарились страх, паника и суматоха... Мужики призывного возраста с утра следующего дня, с котомками сухарей за спинами, понурив головы, медленно брели к призывному пункту. Их провожало с плачем и причитаниями все село. Мальчишки гнали на призывной пункт лошадей.
В этот день беженцы из западных городов Беларуси в товарных вагонах стали запруживать железнодорожные пути станции Несета. Дорога на Могилев была закрыта. А через три дня после начала войны прямо над головами сельчане увидели воздушный бой убегавшего тяжелого бомбардировщика с двумя немецкими «мессерами». Наших летчиков, выпрыгнувших c парашютами из пылающего самолета, фашисты расстреливали в воздухе из пулеметов. А 28 июня 1941 года вслед за агитационной машиной с громкоговорящим рупором, стройной колонной велосипедистов с губными гармошками и битком набитыми грузовыми автомобилями гитлеровцы прибыли в, казалось, пустое село. Однако «прятки» сельчан были непродолжительными. Спустя час–полтора все от мала до велика стояли на колхозном дворе: фашисты знакомили жителей с новыми порядками под «гарантии», в которых говорилось: «...все и каждый будут расстреляны, если не будут выполнять то, о чем было объявлено на собрании и сказано в наклеенных и оставленных листовках...» Две большие еврейские семьи, бежавшие от немцев из Польши (по 6 — 7 детей в каждой), вывели из строя и в тот же день на опушке леса расстреляли. Переночевав, фашисты ушли, оставив на заборах требования: немедленно сдать оружие, в т.ч. холодное, и радиоприемники. За невыполнение — расстрел, расстрел, расстрел... Таким я запомнил начало войны.
Оружие, которого после отступления немало валялось на лесных и полевых дорогах, сельчане, в строгой тайне друг от друга и ближних соседей, подбирали и надежно прятали. Конечно же, только немногие что–то сдали. Получив начальную подготовку в школе в объеме БГТО («Будь готов к труду и обороне!»), на стрелковое оружие я смотрел как на предметы, годные для обороны от врагов, и не мог оставить их валяться бесхозными. Неделя напряженного детского труда — и огромный арсенал (и его «филиал») находился в надежных тайниках малопроходимого леса под вывернутыми вековыми елями. Раскрыть тайну я не решался даже отцу: о немецком «порядке» сельчанам напоминал могильный холм еврейских семей. А молодежь искала повод и прикрытие для ухода к партизанам...
В первые месяцы войны вернувшиеся в деревню, не дойдя до линии фронта (а его–то и не было), местные мужики по одному, а то и парами стали «исчезать». Куда? Все знали, но никто никому не говорил об этом. Исчез дядя Гриша с сыном Юркой, а за ним и мой шурин Владимир. Не вернулась в дом из Новогрудка сестра Ольга... Земля полнилась слухами о том, что в районе стали активно действовать партизанские отряды.
На боевые вылазки партизан оккупанты отвечали жестокими карательными акциями: расстреливали каждого второго–третьего, а то и сжигали села вместе с жителями — трагическая судьба постигла Вязень, Селец, Лютино... Но партизанские отряды росли, приобретали боевой опыт. Для нанесения более ощутимых ударов по фашистам объединялись в бригады, соединения с центром дислокации в лесном массиве возле села Усакино.
Однако к началу 1942 года лес для партизан стал тесен, и было решено освобождать от фашистов районный центр Кличев и на территории Кличевского района восстанавливать власть Советов. 20 марта 1942 года усилиями ряда партизанских отрядов район был очищен от гитлеровцев, стал партизанским, и в глубоком немецком тылу заработала Советская власть.
Власть тогда остается властью, когда умеет защищаться. В помощь партизанам для обороны границ отвоеванной территории повсеместно создавались отряды самообороны (ополчения). Они нуждались в вооружении, в первую очередь — стрелковом, запаса которого у партизан не было. Ответственным за решение проблемы штаб партизанского соединения назначил дядю Гришу, который в число своих помощников для поиска и ремонта найденного оружия в созданной им оружейной мастерской определил своего сына Костю и меня. С этого момента и до освобождения района от фашистов я тесно сотрудничал с партизанами. И не только по снабжению оружием: я пахал землю, собирал продукты у населения, занимался партизанским хозяйством, ходил в разведку... Но главным моим занятием в отряде все же оставалось оружие.
Под нашим руководством деревенские мальчишки собрали в мастерской все, что еще удавалось отыскать в труднодоступных местах: ржавые, грязные, с разбитыми ложами и без затворов винтовки и пистолеты. Мы их ремонтировали, проверяли и передавали в отряд. И все же оружия по–прежнему остро не хватало. Тогда я и шокировал дядю Гришу «откровением». Как–то, расчувствовавшись от похвалы за свою работу, выпалил: «А хочешь, дядя Гриша, я передам тебе целый арсенал исправного оружия, даже ремонта не требующего? Едем!» И вот поздним вечером, почти под покровом ночи, мы доверху загрузили содержимое одного из моих арсеналов на телегу и, переночевав в селе, утром прибыли в отряд. Доложили командиру, и вот здесь я почувствовал себя человеком первой величины, а официальное поощрение командира вообще вознесло меня до небес. К тому же в награду тетя Тоня–повариха потчевала меня картошкой, жаренной на сале...
По малолетству из своего оружия сам я по фашистам не стрелял — стреляло оно в руках других партизан. И очень завидовал братьям — Юрке и Косте, которые были чуть старше меня. Но после их гибели дядя Гриша и думать об участии в операциях мне запретил. Погиб двоюродный брат по матери Игнат Павловский, погиб муж сестры Надежды — Владимир, израненным вернулся с фронта брат Александр, залечивал обострившиеся болячки от самообороны и Бобруйского концлагеря, а вскоре и умер отец Наум Назарович... А я, находясь в тылу кольцевой линии партизанского фронта (без фронта!), встретил освободителей в помощниках командования партизанского отряда.
Видимо, приобретенный, пусть и небольшой тогда, опыт защиты малой родины воодушевил меня стать защитником большого Отечества — профессиональным морским офицером минно–торпедной службы. Командуя подразделением, в конце боевого траления — кораблем, четыре года очищал прибрежные воды Японского моря от минных полей.
А тем временем назревал пик «холодной войны». Наш бывший заокеанский союзник США на море буйствовал и против нас, затевая войну с Вьетнамом. Раскрывать его коварные планы мог новый вид разведки — морской. Быть ее пионером довелось и мне — командиру БТЩ «Т–105» в звании старшего лейтенанта. С ростом количественного и качественного состава кораблей ОСНАЗ разведки ТОФ командовал кораблями разных рангов и соединения в должности начальника штаба. За 23 года службы в разведке совершил 39 боевых походов в горячие точки планеты и по оказанию помощи братскому Вьетнаму.
Владимир ДУЛЕБЕНЕЦ, ветеран Великой Отечественной войны, боевых действий и вьетнамской войны, ветеран военно–морской разведки, капитан 1–го ранга в отставке.
г. Владивосток.
От редакции
Владимир Наумович Дулебенец прислал в редакцию свои военные воспоминания перед праздником 9 Мая — мы тогда опубликовали в подборке читательской почты небольшой фрагмент из них. В конце письма ветеран высказал заветное желание: побывать на параде Победы в Минске, поскольку собирался в начале мая приехать на малую родину в Кличев. Редакция обратилась с соответствующей просьбой в горисполком Минска. И вот получаем новое письмо из Владивостока от Владимира Наумовича:
«В Беларуси обыденное дело — дарить людям добро. Кто бы мог подумать и утверждать, что чудо свершится! Никто! Однако чудо свершилось!
6 мая 2015 года работники Мингорисполкома нашли меня в центре бывшего партизанского края городе Кличеве и официально пригласили с сопровождающим лицом на военный парад в столицу Беларуси. О моем детстве, отрочестве и офицерской карьере белорусские газеты рассказали читателям. В краеведческом музее партизанской славы в Кличеве с давних пор экспонируются мое служебное досье и морская форменная одежда. В Беларуси я награжден юбилейной медалью к 70–летию Победы. Так сложилась судьба, что в Беларуси я прожил только 20 лет, но меня как ветерана здесь знают и на примере моей службы Отечеству воспитывают подрастающее поколение. После всего этого, а также после встреч и бесед в учебных заведениях Кличева, с руководителем администрации Кличевского района Ф.Вощило и председателем районного Совета ветеранов В.Сазоновым, ветеранами войны я могу с полным правом сказать: это ли не пример того, что на моей малой родине действительно никто не забыт и ничто не забыто!
Я очень доволен пребыванием на белорусской земле: посетил партизанские места, могилы погибших и умерших близких мне людей, сделал небольшой задел на будущий уход за святыми для меня местами. Уважаемый Павел Изотович! Сердечно благодарен вам за чуткое и уважительное отношение. Желаю вам и коллективу газеты крепкого здоровья, успехов в работе и чистого неба над головой. Будьте такими, какими я вас знаю. Спасибо!
С уважением, ваш земляк Владимир Дулебенец».
Мы в свою очередь благодарим Владимира Наумовича за добрые слова и говорим: добро пожаловать в Беларусь!
Советская Белоруссия № 117 (24747). Вторник, 23 июня 2015
