На днях всерьез поссорилась с подругой. Обмолвилась, что нужно бы сходить к нотариусу, составить завещание

Помните, у Булгакова? «Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус!» — ироническая мудрость, вложенная классиком в уста Воланда, при ближайшем рассмотрении оказывается не столь уж язвительной. Кладбищенский юморок исчезает, и остается вполне спокойный взгляд на сугубо практическую проблему. Причем твою собственную. Причем еще при жизни.

На днях всерьез поссорилась с подругой. Обмолвилась, что нужно бы сходить к нотариусу, составить завещание, чтобы дела мои были в порядке. Сказала — и понеслось. Чего я только не услышала: мол, в моем возрасте еще рано думать о таких вещах и что подобные размышления — признак глубокого пессимизма, который, разумеется, скажется на моем бытии самым отрицательным образом. Даже такое услышала: составив завещание, я непременно накликаю на себя безвременную кончину.

В вопросе посмертных распоряжений дорогие соотечественники отчего–то полны кошмарных суеверий и комплексов. Разговоры о завещаниях считают признаком или меркантильности (нельзя ведь напрямую спросить престарелую тетушку, кому она оставит квартиру!), или глубокой депрессии (тебе не к нотариусу надо, а в клинику, в отделение неврозов, и пусть лечат!). Такое понятие, как здравый смысл, им как будто вообще неведомо. И если старшее поколение все–таки задумывается о том, что произойдет после их ухода, то те, чей возраст еще не перевалил за 50, упорно отмахиваются от неприятных и «пессимистических» мыслей. Хотя медицинская статистика выдает постоянное омоложение инфарктов, инсультов и онкозаболеваний, криминальная хроника подбавляет жару и у каждого среди друзей и знакомых найдутся жертвы ДТП и несчастных случаев.

Какой–то странный, суеверный страх просыпается в наших людях при мысли о том, что их однажды не станет, и мало кто способен подойти к вопросу с сугубо бытовой, житейской стороны. Копить «на смерть» у нас — удел ветхих старушек, прочие предпочитают не задумываться о столь малоприятных материях и по умолчанию сваливать проблему на плечи родных и близких. Меня уже не будет, а значит, это не мое дело, как вы выпутаетесь, дорогие родственники. А родственникам, если что, мало горя — так найди еще и солидную сумму, чтобы достойно проводить члена семьи в мир иной. Ему, видите ли, рано было об этом подумать! Он не застраховал свою жизнь, потому что боялся, что накликает, он не оставил завещания, и неизвестно, можно ли его кремировать или это противоречит его религиозным убеждениям.

Хотя пересеките границу — и в Европе вы увидите в обсуждении той же темы спокойную здоровую практичность, без нервных припадков и панического ужаса. Да, мы все умрем, а значит, позаботиться о своем погребении и своих делах — дело каждого ответственного, уважающего себя члена общества. Стыдно оставлять за собой беспорядок и путаницу, здравомыслящие люди такого не допускают. У нас же подобный подход я встретила лишь у одного человека — собственной свекрови. Которая еще лет десять назад спокойно и буднично указала, где лежат документы на квартиру и в каком платье она желает быть похороненной. И отметила, что в вопросе выбора гроба целиком полагается на мой вкус. Со своей стороны, я пожала плечами и озвучила собственные пожелания — на всякий случай. С тех пор мы к вопросу не возвращались и тем более не разыгрывали греческих трагедий.

А о пользе завещаний задуматься очень легко: достаточно единожды понаблюдать судебный процесс с дележом наследства, превращающий семью в сборище каинов и авелей, наперегонки изничтожающих друг друга. Помню даже розыгрыш по жребию — с ссорами и обидами — тазиков для варенья и серебряных ложечек, происходивший прямо на поминках в семействе, до того момента казавшемся мне вполне приличным. Больше я с этими людьми не здороваюсь.

Древние римляне среди множества крылатых фраз оставили нам замечательно краткое: «Memento mori». Помни о смерти. И позаботься о том, чтобы твоим близким досталось чуть меньше хлопот. Им ведь и так придется нелегко, если какая–нибудь Аннушка внезапно разольет свое масло.