Обычно о Нью-Йорке у нас много пишут с точки зрения, кто там выиграл или проиграл выборы, какие ставки поднимает и обрушает Уолл-стрит. В общем, мы видим его с глобальных позиций, и в этом смысле, кажется, не скажешь ничего нового. Но у этого города есть своя внутренняя жизнь и атмосфера, которую воспринимает каждый по-своему. Нам показались весьма интересными впечатления нашего земляка, доктора, который увидел свой Нью-Йорк.
...Недавно мне довелось побывать в Нью-Йорке, где проходил международный форум по болезням вен, которыми я занимаюсь многие годы. Сразу скажу: с медицинской точки зрения, поездка была очень познавательной. В роскошной 80-этажной гостинице "Хилтон" собрались преимущественно практикующие врачи из США и Европы - общие и сосудистые хирурги, дерматологи, специалисты лучевой диагностики, кардиохирурги, врачи интервенционных методов лечения. В нашей сфере, флебологии, много новшеств - скажем, в лечении пораженных недугом вен начали уже использовать специальный цианакриловый клей, все больше уходя от радикальных операций, актуальных последние 100 лет. Но Нью-Йорк был интересен мне и как обычному путешественнику. Какая она, столица мира, на уровне бытовом, культурном?
Обитель небоскребов
Конечно, поражает аэропорт имени Джона Фицджеральда Кеннеди, обрамленный более чем на 2/3 водной гладью залива от жилых кварталов. Около 20 кв. км площади, 9 терминалов, через которые проходят до 2.800 пассажиров в час! Добраться до гостиницы можно микроавтобусом за 17 долларов с носа, а можно нанять и рейсовый вертолет: всего 8 минут в пути, но придется раскошелиться уже на 160 долларов...
Нью-Йорк, как известно, - обитель небоскребов. Вот и наша гостиница - 60-этажное строение по соседству со штаб-квартирой ООН. Меры безопасности строжайшие: на ресепшне встречает сотрудник спецслужб с собакой, натасканной на поиск взрывчатки и наркотиков. С моего 33-го этажа весь город - как на ладони. Огни небоскребов и потоков машин, гирлянды тросов подвесных мостов, мигающие световые обозначения наиболее высоких зданий и конструкций - сплошная иллюминация до самого горизонта.
Стоит пройти по Манхэттену, чтобы впечатлиться американской гигантоманией. Устремленные ввысь нескончаемые многоэтажки, отливающие блеском стального клинка, непохожи друг на друга даже в пределах одной улицы. Чтобы глазом зацепить вершину небоскреба, голову приходится запрокидывать так, что опасаешься, как бы не вывихнуть позвонки в шейном отделе. Утро на Манхэттене начинается со сбора пластиковых бутылок и наполненных ими мешков, а также мытья тротуаров: в ход идут щетка и шампунь. Тротуары - это что-то уникальное: гранитные либо мраморные плиты, реже плитка и бетон и ни клочка земли. Верно говорят: Манхэттен - город из камня, стекла и металла. А к вечеру его магистрали превращаются в живые людские потоки. Нигде я не видел такой стремительной человеческой реки - разновозрастной, разноязыкой. И не верьте тому, кто говорит, что в паутине улиц и авеню легко запутаться. Архитектоника на самом деле проста: первые пересекают остров в поперечном направлении, вторые - в продольном, а на перекрестках четко обозначены ориентиры в виде табличек с номером улицы и направлением движения.
Триллер "Метро"
Нью-Йоркское метро - самое старое и самое протяженное в мире. И если центральная станция еще более или менее, то ветки - просто ужас. Кругом мусор, обшарпанные стены. На шпалах - пластиковые бутылки, бумага, газеты и окурки. А низкие потолки "подземки" после дождя буквально плачут. Вода каплями, а местами струями льется на платформу. Под ногами - лужи. Приходится перебегать от колонны к колонне, чтобы попасть в безопасную сухую зону. Мрак. Не хочется вспоминать.
Простота по-американски
О свободе и непосредственности по-американски писано-переписано. Да уж, у жителей Нью-Йорка этого не отнять. Вот несколько зарисовок с натуры. Прилично одетый американец не где-нибудь, а на Уолл-стрит в мегафон выкрикивает свое несогласие с официальной позицией Вашингтона, рядом - двое-трое внемлющих, остальные прохожие безразлично спешат мимо. Но человеку хочется кричать, и он кричит, хотя это вроде и неприлично... В конференц-зале, где все вполне торжественно, один из участников пленарного заседания может забросить ногу на стол, по-американски, совершенно спокойно, как у себя дома. А кто-то из слушателей, не найдя себе места, располагается у стены прямо на полу - по-азиатски, поджав ноги под себя...
Но что для нас - дико, для американца - естественная манера поведения. Уже с детских лет он выше условностей. Они вообще живут исключительно своим миром. Кажется, что, помимо их собственной страны, для них никакой другой попросту не существует, как и не существует другой идеологии и другого политического мнения. И средний американец вполне может не знать, что есть на карте мира Украина, а если и знает, то отводит ей место или в Африке, или ближе к Новой Зеландии.
Русский квартал
Наших эмигрантов и туристов здесь можно встретить где угодно. И, знаете, больше всего мне резало слух повсеместное, впитавшееся в нас с началом перестройки, полуматерное "блин". Но все-таки великий русский язык сближает. Уже осевшие здесь выходцы из СССР всегда готовы подсказать, как пройти, чем добраться, что посмотреть, где купить подешевле... А мне повезло в один из дней на улице столкнуться лоб в лоб с бывшим студентом БГМУ. Удивительный зигзаг судьбы. Кстати, еще раз убедился: как прихожане знают своего священника, так и студенты помнят своего преподавателя.
Русских узнают быстро. Их язык начинают потихонечку понимать те, кто по роду своей профессии часто сталкивается с выходцами из бывшего Союза. Например, водитель микроавтобуса, доставившего нас в гостиницу, - чистой воды афроамериканец, сразу понял, откуда мы. И... свободно включился в беседу. "Почему вы так хорошо говорите по-русски?" - изумились мы. Он отшутился: "А разве не видно, что я Russian?"
Довелось мне побывать и в гостях в Бруклине у земляка, родители которого проживают в Америке уже более 20 лет. В Бруклине больше всего русских, а Брайтон - это, по сути, второй Советский Союз. У выходцев из разных республик бывшей великой державы, устремившихся сюда на второй волне иммиграции в начале 1990-х, уже внуки и правнуки, у многих - собственные дома и яхты, хорошая работа и авторитет. И общаются между собой они по-прежнему на русском.
Мои знакомые из Барановичей поселились здесь в 1993 году. Двое стариков 90 и 87 лет, еще в достаточно хорошей физической форме и ясном уме. На столе - картошечка, колбаса "пиханая пальцем", селедочка, блинчики с мясом. Все готовила хозяйка. Она, как оказалось, еще десять лет назад с мужем выходила в море на катере рыбачить за 30 - 40 миль от берега: "Такого клева вы точно никогда не видели! Не успевали на крючки цеплять наживку. Не поверите, только за одну такую "ходку" заготавливали до 100 кг рыбы. Прямо на палубе разделывали, тушки складывали в пакеты, все остальное - за борт. Дома рыбой забивали доверху морозильник. Не хватало одного, вскоре купили еще один". Живется им, в принципе, неплохо: 1.800 долларов на двоих плюс социальный пакет. Даже детям получается помогать. На родину стариков, конечно, тянет, хотя бы в гости, на пару месяцев. Завершили мы трапезу чаепитием с тортом "Наполеон". Как будто и не уезжал из родной Беларуси, все - привычное. Никаких фаст-фудов. На прощание с Бруклином уже поздно вечером мы пошли к океану. Лил дождь, дул ветер, на берег накатывали холодные волны, обдавая солеными брызгами...
Самая благодарная профессия
Всем известно: труд врача в США - самый престижный, а медицина - самая совершенная не только по оснащенности оборудованием, но и по системе образования. После окончания "медикал скул" (так называются высшие медицинские учебные заведения) выпускник в течение трех-пяти лет обучается в резидентуре (аналог нашей интернатуры), получая тем самым право на работу врачом общей практики (семейным врачом, педиатром, гинекологом). А чтобы стать еще более узким специалистом, например, общим хирургом, он должен пройти подготовку по этой дисциплине на протяжении 3 лет. И все это время только ассистирует. Ну а чтобы стать сосудистым хирургом, дополнительно нужно еще столько же отучиться. Соответственно для кардиохирурга к трем годам общеврачебной практики необходимо добавить 6 лет (3 года - на хирургию, 3 - на сосудистую хирургию). В итоге врач получает возможность самостоятельно лечить и тем более оперировать лишь спустя 10 - 15 лет! В 38 - 40 лет...
Что интересно, часть наших врачебных специальностей переведена там в категорию техников. Потому готовят их не 6 лет, как у нас, а год-полтора. Например, специалистов УЗИ. Какая экономия бюджетных средств! Причем такой специалист пишет в своем заключении только то, что находит. Никакого диагноза и тем более рекомендаций. Это уже прерогатива врача.
Александр БАЕШКО, доктор медицинских наук, заведующий кафедрой оперативной хирургии и топографической анатомии БГМУ.
Советская Белоруссия №96 (24479). Суббота, 24 мая 2014 года.
