«Нужно заниматься тем, что отличает нас, белорусов, от других…»

ОН — ГЛАВНЫЙ режиссер почти всех последних правительственных концертов, постановщик открытия-закрытия и белорусского дня на «Славянском базаре», а еще автор Президентской елки. Он с детства занимался хореографией, которая стала смыслом его жизни. А основной источник творчества для него — фольклорное искусство. Все это — о народном артисте Беларуси Валентине ДУДКЕВИЧЕ, главном хореографе Государственного ансамбля танца Республики Беларусь. Сегодня мастер танцевального искусства празднует две юбилейные даты — 50-летие творческой деятельности и 25-летие работы в Государственном ансамбле танца. И дарит поклонникам своего мастерства авторский концерт, который состоится на сцене Белгосфилармонии. В преддверии празднований корреспонденты «БН» встретились с Валентином Дудкевичем.

За что Валентин Дудкевич любит Днепр и быховскую деревушку Седич, а также Монте-Карло и Париж...

ОН — ГЛАВНЫЙ режиссер почти всех последних правительственных концертов, постановщик открытия-закрытия и белорусского дня на «Славянском базаре», а еще автор Президентской елки. Он с детства занимался хореографией, которая стала смыслом его жизни. А основной источник творчества для него — фольклорное искусство. Все это — о народном артисте Беларуси Валентине ДУДКЕВИЧЕ, главном хореографе Государственного ансамбля танца Республики Беларусь. Сегодня мастер танцевального искусства празднует две юбилейные даты — 50-летие творческой деятельности и 25-летие работы в Государственном ансамбле танца. И дарит поклонникам своего мастерства авторский концерт, который состоится на сцене Белгосфилармонии. В преддверии празднований корреспонденты «БН» встретились с Валентином Дудкевичем.

— Валентин Владимирович, кого пригласили на юбилейный концерт? Чем удивите?

— Своих друзей, людей, с которыми ставили совместные номера: Анатолия Ярмоленко, Ирину Дорофееву, Алексея Шута (художественного руководителя хоровой капеллы «Сонорус»), Михаила Дриневского (художественного руководителя и главного дирижера Национального академического народного хора Республики Беларусь имени Г. И. Цитовича). Я просил их исполнить что-нибудь душевное. С Михаилом Дриневским у нас есть один большой номер, называется «Добры вечар добрым людзям». Хочется им закончить концерт.

— Вы родились в Могилеве. А была ли в вашей жизни деревня?

— В Могилеве наша семья практически не жила, а больше — под Быховом, там есть деревня Седич, родина моей мамы.

— Помните ли вы свою деревню?

— Конечно. Я заезжал в Седич совсем недавно, шестого октября, когда привезли концерт в Быхов. Я хотел своих детей познакомить с родными местами, чтобы они их знали. Ведь в Седиче похоронены мои дедушка с бабушкой. Я провел там все детство, даже когда с родителями уехали в Минск, я до семнадцати лет каждое лето приезжал в Седич. Когда бабушки не стало, все равно наведывался в деревню, приезжал к родственникам. Все мое детство прошло на Днепре…

— Воспоминаний о Седиче, так понимаю, много? И какие они?

— Самые лучшие. Я настолько хорошо знаю и люблю Днепр, что в любом месте могу ловить рыбу, даже руками! Помню, говорил: «Бабушка, я иду на Днеп». У нас Днепр называли «Днеп». А она: «Иди, иди, внучек, но бери удочку. И чтобы рыбы принес на сковородку». А сковородка была большая. И обязательно вяслице рыбы домой приносил.

— Помогали дедушке и бабушке в деревенских хлопотах?

— Обязательно. Дедушки уже не было. А дядьке Ивану я молол жито на ручной мельнице. Он никогда не пил водки из магазина, а только самогонку. Сам ее гнал. Дожил до 85 лет и до 80-ти работал в колхозе. Был такой здоровый-здоровый мужик.

И вот когда мы были с сыном в последний раз в Седиче, проехали по деревне. Наша деревня расположилась на Екатерининском шляхе, который был обсажен березами. Сейчас дорогу заасфальтировали, хорошо. Сын говорит: «Папа, давай купим тут дом». Ведь там половина жилья — пустующего, а место потрясающее! Например, стоит дом со стороны Днепра, а дальше идет огород, и, кажется, какие-то заросли. Идешь к ним, и вдруг резко — огромный обрыв, прямо в Днепр… Места изумительные. Рядом — Барколабово, где известный монастырь. Вокруг — колоритные названия населенных пунктов. К примеру, Сапежинка. То есть, имение Сапеги «жынкі». За Днепром — Следюки. Туда мы с отцом ходили за грибами. Наверх идет Мокрое. Туда — в храм, за четыре километра, поскольку рядом церковь разрушили, бабка ходила пешком каждое воскресение молиться. Это все я хорошо помню.

— А как вы начали танцевать?

— Я окончил два класса деревенской школы, белорусскоязычной, там же, в Седиче. Потом семья переехала в Минск, я пришел в третий класс четвертой школы. А после четвертого класса мы увидели объявление о приеме в хореографическое училище. Правда, думали, что там хор, поют. Мне было восемь лет. Меня завели, я и остался. Балет — вещь корпоративная, если туда попадаешь, привыкаешь и, как правило, оттуда не уходишь.

Когда окончил училище, меня взяли в Театр оперы и балета.  Я хорошо учился и получал девяносто рублей, большие по тому времени деньги. Пришел домой хвастаться, а мой отец, мастер настоящий, металлист, работал на заводе автоматических линий в экспериментальном цехе, делал сверхсложную работу. И получал по тем деньгам невероятно много — триста пятьдесят рублей. Стал звать меня в ученики: мол, через полгода будешь получать двести рублей. Я ответил: «Папа, как ты можешь? Из театра уйти невозможно».

— Живете ли сельской жизнью теперь? Есть ли дача?

— Есть, возле Острошицкого Городка. Я там занимался, если можно так сказать, сельским хозяйством. А сейчас сил поменьше. Когда нам дали участки по шесть соток, это было более тридцати лет назад, я раскопал ровно сотку. Сделал мини-грядки. Посадил двадцать растений и возле каждого поставил таблички. И у меня многие годы был самый лучший чеснок среди соседей по даче. Изумительные огурцы, а картошки собирал почти полведра с «куста»! Потом, из-за недостатка времени, перестал заниматься грядками. Но все равно в этом году ждал Покрова, потому что до этого праздника надо обязательно посадить чеснок. Кстати, в моем огородике в этом году были зимние огурцы, поскольку у меня не было времени, и я их посадил на месяц позже. Так они у меня к сентябрю только «вылупились»…

Когда приходит весна, у меня какой-то порыв, желание: нужно обязательно что-нибудь посадить! Растут очень хорошие ягоды, даже ранние. Те же жимолость, смородина, садовая земляника. Есть и виноград. Только в этом году не делаю вина, потому что болели кусты. А так я всегда с самодельным вином.

В этом году яблок не было. А в прошлом их собрали «море».

— Валентин Владимирович, вся территория Беларуси ансамблем уже освоена...

— Не грех проехать по Беларуси и два раза, хотя концертная ойкумена (освоенная человечеством часть мира. — Прим. авт.) в ближнем зарубежье и в нашей республике очень ограничена. Мало хороших площадок. Нужно выезжать большим составом. А для этого требуется большая сцена. Таких сцен в Беларуси мало. В этом проблема.

— Получается, по агрогородкам, райцентрам ездите мало?

— Ездим. Единственное, не можем там по-настоящему показать все, что мы умеем. В нашем коллективе с гастролями проблем нет. Мы были на всех континентах, кроме Австралии. Далековато. А 23 октября девятый раз едем в Бразилию. С 15 декабря пригласили в Китай. Уже третий раз в этом году. У нас хорошие связи со странами, где мы были: Голландией, США, Испанией, Италией, Францией, Бразилией, Германией, Китаем, Индией, Шри-Ланкой, Югославией, Египтом, Ливаном. Там у нас постоянные зрители. Как правило, мы гастролируем не в большом количестве стран, но много раз. Это говорит о том, что там мы себя хорошо зарекомендовали. Если попадаем в страну, то надолго.

— 50 лет творческой деятельности, 25 лет в коллективе. Эти две даты — какой-то этап или…

— Чем отличается 50 лет творческой деятельности от 50 лет и одного дня? Ничем. Только в сознании. Эти даты — очередная точка отсчета. Например, работаешь, когда у тебя есть настроение, желание и силы. Когда ты не сможешь работать, то перестанешь. По молодости было больше энергии, зато сейчас больше «мозгов». Одно другим компенсируется. Уже меньше делаешь ошибок. В нашей жизни, к сожалению, мы делаем много лишнего. Порой нас заставляют обстоятельства. И когда становишься взрослым, умеешь от этого лишнего уходить. Нужно делать то, к чему лежит душа.

— На авторском концерте в филармонии вы будете показывать два совершенно новых танца — «Лютичи» и «Дайнова». Интересно, как выбираете следующий хореографический номер, над которым будете работать?

— Раньше была закрытая тема — история Беларуси. Она начиналась только с советского периода. Как будто до этого страна никогда не существовала. А до этого что было? Нас называли Северо-Западным краем, еще раньше разделили территорию ВКЛ, никто не вспоминал про Полоцкое княжество и вообще про государственность, которая на нашей земле существовала много столетий. Примерно столько же, как и Киевская Русь.

Главное, что меня интересует, — все отмечают, что белорусы не похожи ни на кого другого. На Смоленщине, Брянщине природа такая же, но люди отличаются от наших.

Очень много интересных исторических фактов. Ими интересуюсь. Можно что-то реконструировать. Например, вид танца. Почему-то нас считают «дзяржавай» польки. У всех народов есть воинские и другие танцы, а у нас только полька и хоровод. Такого быть не может, да и скучно этим заниматься. Беларусь сама по себе — пограничное государство. И черта оседлости у нас проходила много веков. И поляков у нас живет множество в Гродненской области. И Полесье — пограничье с Украиной — совершенно особое, у них особый говор. И Могилевские и Витебские районы у нас русифицированы. Все у них по-другому. Своеобразия и отличий можно найти в стране много. Нужно заниматься тем, что нас отличает от других. Не копировать, иначе никому не будем нужны.

Второе — нельзя терять молодежную аудиторию. Если будешь по-музейному воспроизводить то, что было, это перестанет интересовать. Будут приходить на концерты старички и старушки. Молодежь привыкла к определенному ритму жизни, типу и ритму музыки. Если драйва не хватает, им это становится неинтересно. И танцы должны ставить более насыщенные, динамичные.

— Как появились два новых танца? Как родились?

— Я увидел картинку «Лютичи» в книге, шведской хронике. Лютич был с двумя копьями в руках, он — «ваўкалак», у него на лице — маска волка. Я просто реконструировал воинский танец. В книге было сказано, что походка лютича напоминает мягкую походку волка. У лютичей был человек вроде учителя. И мы сделали шамана, который должен обучать воинов…

Номер «Дайнова». На нашей территории про лапти никогда не было слышно. Лапти — это там, за Москвой. Лапти — это финское изобретение. А у нас носили, как везде в Прибалтике, кожаную обувь, а когда было грязно — деревянную. А деревяшка стучит, а значит, можно придумывать, как она стучит. Главное, найти идею, потом ее развить. Номер получился, так сказать, от деревянной обуви, решили, что можно сделать хороший ритмический танец. Взяли архаичную музыку, немного ее осовременили и представили, что основной инструмент — это ноги.

— Какое самое памятное выступление за вашу пятидесятилетнюю творческую деятельность?

— Самое потрясающее выступление состоялось, когда я работал главным режиссером отдела спецмероприятий филармонии. Тогда сделали грандиознейший концерт в Москве в «Олимпийском». На каждом концерте присутствовало 15 тысяч зрителей, дали 10 концертов. Программа называлась «Беларусь моя синеокая». Для этого привезли в Москву полный поезд артистов из Беларуси. Это было в восьмидесятые. Еще запомнились выступления в Париже в концертном зале «Олимпия». В Монте-Карло на «Формуле-1» после концерта засыпали всю сцену лепестками роз. В Париже в большой телевизионной новогодней программе участвовали, что очень престижно. Похоже, что на этот Новый год снова поедем во Францию.

— Спасибо, Валентин Владимирович, за беседу! Успехов и творческих свершений вам и вашему ансамблю!

Вера ГНИЛОЗУБ, «БН»

Фото Николая ВОЛЫНЦА, «БН»

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter