На протяжении последних двух лет в России проводится одна из самых крупномасштабных в истории страны (включая имперский и советский периоды) военных реформ. Чтобы в ходе военного строительства не было сделано больших ошибок, процесс этот должен быть максимально прозрачен для экспертного сообщества. Строительство новых ВС и обороноспособность страны – такая вещь, где цена ошибки чрезвычайно велика.
Российский общественно-политический центр (РОПЦ) и Институт политического и военного анализа (ИПВА) уже на протяжении года проводят серию круглых столов, посвященных различным аспектам военной реформы. Очередной круглый стол состоялся накануне Дня защитника Отечества и был посвящен проблеме восстановления в российских Вооруженных Силах института младших командиров (сержантов и старшин). Ведущим мероприятия был директор ИПВА, полковник запаса Александр Шаравин.
Случившееся в конце 60-х фактическое разрушение в Советской армии института младших командиров породило позорное и беспрецедентное явление, известное под названием «дедовщина». Нынешняя российская армия унаследовала его от советской. Фактическое отсутствие сержантов и старшин стало важнейшей (если не единственной) причиной того, что неуставные взаимоотношения приняли столь массовый, почти институциональный характер. И только возвращение в войска младших командиров с соответствующей подготовкой и полномочиями может исправить ситуацию.
Сегодня некоторые российские и зарубежные военные эксперты считают, что главной угрозой для военной реформы является именно ситуация с отсутствием в ВС РФ корпуса младших командиров. Хотя существование данной проблемы признано на самом высоком уровне, для ее решения сделано очень мало. При этом переход на годичный срок службы призывников дедовщину, как и следовало ожидать, устранил. Но, как это ни парадоксально, ситуация с дисциплиной от этого даже ухудшилась. Старослужащие, пусть и в крайне уродливой форме, выполняли для молодых солдат роль младших командиров и наставников, которыми и должны быть сержанты и старшины. Теперь старослужащих уже нет, а сержантов и старшин еще нет. В результате в российских казармах воцаряется полный хаос. Так что вопрос формирования корпуса младших командиров становится по-настоящему критическим.
Участники констатировали, что ситуация в войсках России является очень сложной. До сих пор нет четкого понимания, как именно должен строиться корпус младших командиров. Будет ли он полностью контрактным или частично призывным? Какими должны быть продолжительность и содержание подготовки сержантов и старшин? Как долго они должны служить? Каким должен быть отбор на сержантские и старшинские должности и кто его будет осуществлять?
Было отмечено, что большинство нынешних сержантов крайне слабо мотивированы, не обладают необходимыми лидерскими качествами, имеют низкие психологическую устойчивость и образовательный уровень. Переориентация Рязанского воздушно-десантного училища на подготовку сержантов проблемы не решает, поскольку оно обеспечит менее 1% потребности ВС в них, к тому же срок обучения (3 года) слишком велик. Например, в США, где подготовке младших командиров придается исключительно высокое значение (сержантов там официально называют «становым хребтом армии»), первичная подготовка сержанта длится всего 4 недели. И уже затем, по мере продвижения по служебной лестнице, он проходит дополнительную подготовку.
Переломить ситуацию очень сложно. Совершенно очевидно, что на должности сержантов и старшин необходим жесткий отбор, причем с учетом мнения со-
служивцев. Что они должны служить дольше рядовых, при этом иметь существенные льготы и денежное довольствие, как минимум не меньшее, чем средняя зарплата по стране. Прозвучало предложение о том, что надо вернуться к системе, введенной Петром I: сержантом может стать только тот, кто отслужил рядовым, а офицером – только тот, кто служил и рядовым, и сержантом (старшиной).
Если же говорить о промежуточных итогах военной реформы, о ее плюсах и минусах, то, по мнению большинства экспертов, они таковы.
Сначала о плюсах.
Переход от архаичной советской системы округов и флотов к гораздо более современной системе оперативно-стратегических командований (ОСК), управляющих разновидовыми группировками. В конце 2010 года завершено создание 4 ОСК («Запад», «Юг», «Центр», «Восток»).
Совершенствование системы управления в тактическом звене с целью максимальной автоматизации данного процесса.
Постепенное разделение военных и гражданских функций внутри Минобороны России. Гражданское Министерство обороны с четким разделением гражданских и военных функций – один из важнейших признаков демократического общества. До последнего времени Россия имела, по сути, прежнее, советское, чисто военное Мин-обороны, в котором чужеродными элементами оказываются немногочисленные гражданские лица.
Декларирование важности восстановления института младших командиров, о чем говорилось выше.
Отказ от химеры «профессиональной армии» и декларирование сокращения количества контрактников в пользу их качества. Для России сохраняется вполне реальная возможность совершения против нее крупномасштабной внешней агрессии. Именно поэтому наемная («профессиональная») армия для страны совершенно неприемлема. Во-первых, Россия должна иметь большой подготовленный мобилизационный резерв, а его может обеспечить только призыв. Во-вторых, переход на чисто наемный принцип комплектования в развитой стране с достаточно большими ВС неизбежно ведет к люмпенизации личного состава (в армию идут те, кто не способен найти своего места в гражданской жизни). В-третьих, как показывает мировой опыт, наемная армия защитить страну от внешней агрессии не способна, она просто разваливается. Потому что воюет за деньги, а не за Родину.
Декларирование гуманизации условий службы, освобождение солдат от не свойственных им обязанностей. Солдаты и матросы теперь получают выходные в субботу и воскресенье, а также освобождаются от всех хозяйственных работ, которыми займутся гражданские структуры.
Готовность к импорту вооружений и боевой техники. Даже в советское время очень часто случалось так, что ВПК навязывал армии не то, что ей нужно, а то, что он способен сделать. В постсоветский период такая ситуация существенно усугубилась. И это при том, что ВПК утратил многие важные технологии, а многих просто никогда не имел. Соответственно, он во все меньшей степени способен удовлетворять потребности ВС как по качеству, так и по количеству вооружений и техники. В таких условиях, увы, не обойтись без импорта. К тому же российский ВПК заработает гораздо лучше, если окажется в условиях реальной конкуренции не только на внешнем, но и на внутреннем рынке. При этом, правда, абсолютной панацеей импорт стать не может, ведь наиболее критичное для безопасности страны оружие никто не продаст.
Теперь о минусах, причем не о тех, что мы унаследовали от СССР, а которые возникли сейчас.
Ситуация в сфере военного образования. Без образованного и отлично подготовленного офицерского корпуса никаких Вооруженных Сил просто нет, соответственно любая военная реформа теряет смысл. Происходящие сейчас в российской армии процессы (сокращение, слияние и передислокация многих военных вузов) часто приводят к разрушению многих складывавшихся десятилетиями научных и преподавательских школ и коллективов. Восстановить их будет крайне сложно, а часто и невозможно в принципе.
Положение с денежным довольствием офицеров. Здесь дело уже давно обстоит крайне неудовлетворительно. Поэтому руководство Минобороны исходило из благих намерений, создавая систему поощрения отличившихся офицеров значительным увеличением денежного довольствия на протяжении следующего года службы. Однако эффект получился обратным – вместо поощрения лучших внесен серьезный раскол в офицерские коллективы.
Сокращение офицеров и прапорщиков (мичманов). Нет никаких сомнений в том, что сама по себе эта мера была необходима, офицеров в российских ВС был явный избыток, особенно в среднем звене. Увы, как часто бывает, воплощение благой идеи в жизнь привело к весьма негативным последствиям. Сократили слишком многих, причем нередко сокращали лучших. В итоге подорвана боеспособность многих подразделений.
Сокращение боевого потенциала российских ВС. Отчасти оно имеет объективный характер: советское вооружение выработало свой ресурс. Кроме того, России не нужно даже половины того потенциала, что имел СССР. Однако сейчас страна впала в другую крайность. Оставшихся сил совершенно недостаточно для парирования внешних угроз, особенно тяжелая ситуация складывается на востоке страны. Причем здесь она усугубляется еще и ликвидацией дивизий и заменой их бригадами. Эта мера, возможно, оправдана для европейской России, но для востока бригады неприемлемы – слишком низка их боевая мощь. Переход на «бригадный подряд» стал следствием ориентации на ведение российскими ВС только локальных войн, что не соответствует реальной ситуации. Более того, если РФ предстоит вести только локальные войны, тогда зачем сохранять призыв? Считать панацеей ядерное сдерживание вряд ли правильно, поскольку некоторые потенциальные противники России сами обладают мощным ядерным арсеналом.
Таким образом, военная реформа, как и следовало ожидать, оказалась очень сложной и противоречивой. Вряд ли кардинальная перестройка одной из крупнейших армий мира могла быть другой.
