В Европе появляются новые разделительные линии. Причем возникают они внутри Европейского союза и проходят по, казалось бы, прочно забытым (или, точнее, по тем, которые хотели и торжественно клялись забыть) линиям: между Западной и Восточной Европой, бывшими “капиталистическим” и “коммунистическим” лагерями. Печально, но факт: когда эйфория от вступления в Евросоюз развеялась и это стало привычной данностью, первые экономические и практические дивиденды (а их было немало) оказались собранными и потраченными (проеденными), вдруг выяснилось, что люди на западе разительно отличаются от людей на востоке: и образ мышления у них разный, и привычки, да и интересы не всегда совпадают. Возможно, это открытие не было бы столь шокирующим, если бы не нынешний миграционный кризис, который обнажил все проблемы и противоречия.
Оказалось, что страны Восточной Европы не хотят принимать у себя мигрантов, хотя, основываясь на принципах Евросоюза, обязаны. Оказалось, что они хотят остаться такими, какими привыкли: в национальном и этническом плане однородным, а не мультикультурным обществом, как к тому призывают Германия (несмотря на то что пару лет назад канцлер Ангела Меркель призналась: политика “мульти-культи” в ее стране провалилась) и другие солидарные страны (на словах солидарны практически все). Подобный бунт не мог остаться без ответа со стороны старых демократий, которые для начала назвали премьер-министра Венгрии Виктора Орбана, начавшего обносить свою страну колючей проволокой, “диктатором”, а потом заявили о том, что Восточная Европа никак не может расстаться со своим “коммунистическим прошлым”.
Первый вице-президент Еврокомиссии Франс Тиммерманс заявил, что у стран Восточной и Центральной Европы “нет опыта многообразия”, а потому они боятся беженцев-мусульман. “Мы должны лучше понимать историю Центральной Европы, — сказал он. — Многие поколения жили в сильной изоляции, они так долго находились под гнетом Москвы, что у них нет опыта разнообразия в обществе, и это порождает в обществе страхи”. О чем Франс Тиммерманс умалчивает, так это о том, что в его родной стране Голландии ультраправая партия “За свободу”, которую возглавляет Гирт Вайлдерс, по результатам последних выборов стала третьей (!) политической силой в стране. Так что не нужно одну только Восточную Европу упрекать в “необоснованных страхах”. Европа “старая” (называющая себя либеральной и по-настоящему демократической) тоже боится.
Как иначе объяснить успехи ультраправого “Национального фронта” во главе с неистовой Марин Ле Пен во Франции? В 2012 году она, между прочим, на президентских выборах заняла третье место. Так что самая большая националистическая партия Европы находится не в восточной ее части, а в самом сердце — во Франции.
Да и в Германии, как выяснил недавний опрос, отношение к мигрантам меняется: если в августе о своих страхах перед “нашествием беженцев” заявляли 38% опрошенных, к концу сентября их стало больше половины — 51%. О росте национализма в Западной Европе говорить не принято, а страстно критиковать Виктора Орбана и его колючую проволоку — хороший тон. Между тем у Орбана много сторонников и в “толерантной” (но все более выглядящей растерянной и потерянной) Германии. Много шума наделал его визит в Мюнхен, где его как героя принимал премьер-министр Баварии Хорст Зеехофер, возглавляющий, между прочим, Христианско-социальный союз — баварскую партию, аналогичную ХДС Ангелы Меркель. Означает ли это бунт на корабле? И это тоже: политику “открытых дверей” Ангелы Меркель все больше не понимают не только рядовые немцы, но и соратники по партии.
Тем временем, например, в Чехии живет и прекрасно сосуществует с местными жителями самая большая в Европе украинская и значительная вьетнамская диаспора. Так что разделительные линии между “хорошими” западноевропейцами и “плохими” восточноевропейцами проходят в основном в головах западных политиков.
