Пять лет понадобилось, чтобы должным образом увековечить память выдающегося уроженца нашей земли Адама Мицкевича. По праву принадлежащий трем культурам - белорусской, литовской и польской, Мицкевич сегодня мог бы стать символом духовного единения трех соседних, исторически близких народов. 4 октября в Минске будет открыт долгожданный памятник поэту.О важности этого события говорит то, что на торжественную церемонию из Варшавы прибудет маршалок (председатель) сената Л„нгин Постусяк, с белорусской стороны ожидается участие председателя Совета Республики Геннадия Новицкого, мэра столицы Михаила Павлова и министра культуры Леонида Гуляко. Будут присутствовать и главы дипломатических представительств обеих стран: наш посол в Польше Павел Латушко и польский в Беларуси Тадеуш Павляк. Памятник Мицкевичу откроют в недавно названном в честь поэта сквере, что расположен у пересечения улиц Немига и Городской Вал.
- Пять лет назад отмечалось 200-летие со дня рождения Мицкевича, - рассказывает скульптор Александр Финский. - Тогда польская общественность предложила увековечить юбилей установкой бюста поэта. Это, однако, был неподходящий памятник: маленький, он "тонул" бы в открытом пространстве. Поэтому Министерство культуры объявило конкурс - в результате остались две творческие группы: моя и скульптора Андрея Заспицкого. И нам предложили между собой госзаказ разыграть. Но я позвонил Андрею и мы договорились не состязаться, а работать вместе. Отливать же решили не бюст, а композицию с фигурой Мицкевича. Вместе с нами работал архитектор Георгий Федоров.
В мягком материале скульптура была готова полтора года назад, а лишь полгода назад ее отлили. Планировалось, что соберут и поставят Мицкевича ко Дню города, но по просьбе польской стороны открытие памятника было отложено до 4 октября. Исполнен он в классическом стиле, на постаменте на белорусском и польском языках выбито имя поэта: "Адам Мiцкевiч - Adam Mickiewicz". "Более никаких лишних фраз. Все и так ясно, кто это", - совершенно справедливо отметила Наталья Старикова, заведующая сектором культурно-просветительной работы Мингорисполкома.
Но, к сожалению, приходится констатировать, что не всем понятно, "кто такой Мицкевич". "Растягивание" классика по национальным квартирам продолжается. В частности, в последние годы упорно провозглашается мысль о том, что Мицкевич - это на самом деле белорусский писатель, чуть ли не украденный у нас хитрыми польскими шовинистами! Вот и в прекрасном издании произведений поэта в переводе на белорусский язык, изданном на прошедшей неделе "Беларускiм кнiгазборам", в предисловии читаем, что, мол, великий Адам - белорус, причем Белоруссией называется все бывшее Великое княжество Литовское (прямо от Балтийского моря?!). Историческая неточность - это весьма мягкая характеристика подобных высказываний. Но не в этом дело. И даже не в том, что обидятся братья-литовцы, узнав, что "рахманыя" соседи снова "паквапiлiся" на Вильно и даже на Ковно, где провел лучшие годы жизни Мицкевич. Не поймут и поляки, которым поднадоело списывать все подряд на пробуждение у соседей светлых национально-патриотических чувств.
Поэтому, пользуясь моментом, давайте все же уточним, кто такой Адам Мицкевич.
Безусловно, он - поляк, хотя в Варшаве и Кракове не был ни разу в своей жизни. Но Мицкевич поляк не в этническом смысле. В те времена "поляком" считался представитель шляхты бывшей Речи Посполитой. А род Римвидасов-Мицкевичей с Лидчины как раз принадлежал к высшему сословию и имел свой герб - Порай. Все остальное население было "тутэйшым людам", говорившим на разных языках: литовском, белорусском и т. д. По-литовски и по-белорусски говорили в начале ХIX века в широкой полосе от Новогрудка до Вильно - оба эти языка Мицкевичу были одинаково близки. Если не знание, то знакомство с литовским помогло поэту создать ставшее впоследствии чрезвычайно популярным имя Гражина, что значит "красивая".
Польскость как принадлежность к утраченному государству, его традициям и культуре и литовскость как свидетельство происхождения из неманско-двинско-днепровского края, существуя параллельно, были обычным явлением и во времена Мицкевича, и позднее. Поляками и одновременно литвинами считали себя и Винцент Дунин-Марцинкевич, и Элиза Ожешко.
Ныне эти понятия сузились. Вот и становятся "белорусами" те, кто оными никогда себя не считал. Ситуация вовсе не уникальная, если вспомнить, как до сих пор не могут решить спор о Николае Копернике поляки и немцы: нациям нужны символы...
Еще в начале 90-х интеллектуальная газета "Наша Нiва" печатала любопытные статьи о родословной Мицкевича, поставив вопрос, кто он, поэт: поляк, литовец, белорус или еврей, учитывая происхождение его матери? Открывший эту дискуссию известный мыслитель Чеслав Милош сам же ее и завершил, заметив: "Лично меня предки Мицкевича не весьма беспокоят. Наверное, необходимо было, чтобы "тутэйшы" великий поэт избежал национальных делений и стал примером по-разному переплетенных генеалогий". Пусть Мицкевич будет и впредь просто близким и понятным поэтом и для каунасского студента, и для новогрудского школьника, и для белостокского аспиранта.
