Как бы ни спорили о том, что кадры решают все или отчасти, но очевидно одно: успех любого дела в руках людей одержимых, беспокойных и, безусловно, сильных личностей. В начале 90-х годов прошлого века Михаил Гарист, имея за плечами немалый административный ресурс, мог уйти в любую профессию. Однако не судьба им распорядилась, а он ей навязал свою волю и ушел в мало что тогда говорящее для него Калинковичское зверохозяйство Белкоопсоюза. Построил для семьи дом в деревне Новая Антоновка и получил портфель заместителя директора специфического предприятия. Изучив технологические тонкости разведения пушного зверя, Гарист всерьез вынашивал собственную стратегию, как создать в глубинке конкурентоспособное рыночное производство. К реализации своих планов приступил в 2003 году, когда ему доверили должность директора ЧУП «Калинковичское зверохозяйство Белкоопсоюза». Сегодня Михаил Гарист один из самых опытных в стране менеджеров высшего звена, руководимое им предприятие продает белорусскую пушнину на ведущих европейских аукционах, а также непосредственно зарубежным производителям меховых изделий. По итогам финансово-хозяйственной деятельности за 2009 год ЧУП «Калинковичское зверохозяйство Белкоопсоюза» признано лучшим производителем в отрасли, а его продукция экспортируется в ряд стран мира. В чем же секрет успеха калинковичских звероводов, мы попросили рассказать директора предприятия Михаила Гариста.
— Михаил Михайлович, что сегодня требуется от руководителя звероводческого хозяйства, чтобы идти вровень с ведущими законодателями мод в производстве пушнины?
— Калинковичское зверохозяйство развивается достаточно динамично – увеличены выход молодняка норки и объем производства пушнины, разнообразнее стал ее ассортимент.
Однако от ряда негативных тенденций необходимо избавляться, иначе мы неизбежно отстанем от западных конкурентов, в первую очередь от Дании и Финляндии. Речь идет о материально-технической базе, так как уровень оснащения наших хозяйств значительно ниже, нежели у основных зарубежных производителей пушнины. В частности, один наш зверовод может обслуживать от 400 до 600 голов пушного зверя. В Дании, Финляндии и Латвии эта цифра в полтора-два раза больше. Поэтому необходимо переоснастить материальную базу, чтобы меньшим количеством людей производить больше пушнины. В мире ее производится ровно столько, сколько требует рынок: 40—50 миллионов штук. Более мобильные в рыночной конъюнктуре мехового бизнеса датчане, голландцы, поляки. Допустим, упала цена на норку, они тут же сворачивают объемы производства, но так, чтобы не пострадали технологии. Китайцы в пушном деле также признанные игроки – они так же мобильно подстраиваются под рыночные тенденции. Если же не успеваешь перестроиться при обвале цен на рынке – зависнут остатки продукции, означающие неминуемый кризис для всей отрасли звероводства. Ныне мы содержим около 200 тысяч норок, 26 тысяч из которых составляет маточное поголовье, при выходе 5,5 щенка на одну самку. В Калинковичском зверохозяйстве наилучший результат — 17 щенков на одну самку, конечно, такая мамаша одна вырастить не может всех, поэтому этих малышей перераспределяем по другим клеткам. За полвека племенной работы мы получили ценный генофонд, который позволяет достигать как качественных, так и количественных результатов.
— Куда же экспортируются калинковичские меха?
— Более 90 процентов пушнины хозяйства Белкоопсоюза поставляют на экспорт, немного ее покупает Витебская меховая фабрика. Мы реализуем продукцию на аукционах в Санкт-Петербурге и Хельсинки, есть прямые контракты с российскими предприятиями «Салтыковские меха», «Русский мех», «Пушномеховой холодильник», с ними у нас многолетние деловые контакты. Причем для них мы устанавливаем цену ничуть не ниже, нежели на аукционных торгах. Что касается Хельсинки и Санкт-Петербурга, то это мировые аукционы пушнины, куда съезжаются элитные покупатели – китайцы, итальянцы, греки, турки, да и россияне сами приезжают сюда за мехами.
— Что необходимо учитывать, чтобы продать на аукционе свой товар и при этом не прогореть?
— Надо знать, что востребовано на рынке, и, безусловно, иметь соответствующий ассортимент. Если отраслевые коллеги имеют 5—6 расцветок меха, то у нас их более десяти. Без всякого хвастовства надо признать, что ни у кого в Беларуси нет такого разнообразия цветовой гаммы. Взять, к примеру, белый цвет, который на последних аукционах продается по самой высокой цене. В системе потребкооперации белые норки не берется выращивать ни одно хозяйство, а ведь с белого меха шьют не только шубы, но и свадебные накидки, которые ныне очень модные. Поэтому чтобы продать максимальное количество меха и по максимальной цене, надо иметь не только ассортимент, но и соответствующее качество, в частности, плотность волосяного покрова, окрас, опушение и т.д. Соблюдение всех этих параметров позволяет на торгах формировать лоты — отсортированные комплекты шкурок одного подразмера, тональности и цвета до тысячи штук. Продавать лот выгодно, так как брокеры приобретают на аукционах сразу большое количество однотипного товара для крупных производителей — меховых фабрик.
— Чем чреваты дефекты, обнаруженные в пушнине в ходе аукционных торгов?
— Представьте, небольшой дефект уже минус 10 процентов от стоимости одного дециметра шкурки. Средний дефект – 25 процентов минус, а при большом дефекте уже нет смысла отправлять товар на аукцион. А вообще, знаете, в чем самое большое ноу-хау Калинковичского зверохозяйства? Это то, что у нас на складе к маю не было ни одной норковой шкурки – продано все подчистую. Как-то я завел на склад заместителя председателя Правления Белкоопсоюза Николая Андреевича Чернушевича, который искренне удивился: «А зачем ты меня сюда привел, если здесь пусто?..» В остатках у нас ноль продукции — это говорит о том, что мы давно не работаем на склад. Но чтобы достичь такого результата, надо пахать всем: от директора до ветврача, зоотехника и зверовода. При этом у нас самая высокая реализационная цена на пушнину среди отраслевых предприятий Белкоопсоюза. Несколько лет назад мы получили заключение Хельсинкского аукциона, свидетельствующее о том, что наша восточноевропейская пушнина паломино и пастель была продана здесь по рекордной цене, выше, нежели у основных конкурентов — финнов и датчан.
— При очевидных успехах Калинковичского зверохозяйства предприятию-экспортеру нужна гарантированная финансовая поддержка?
— Мы воспользовались указом главы государства о льготной поддержке предприятий-экспортеров, предусматривающим выделение льготных банковских кредитов. Мы взяли полтора миллиарда рублей с отсрочкой платежей на восемь лет, что позволит более активно переоснащать материально-производственную базу. Соответственно, составили список окупаемых проектов, под 4 процента годовых с отсрочкой на 8 лет берем в лизинг отечественные автомобили-рефрижераторы Маз. Нам такие автомашины нужны как воздух, чтобы, в том числе из-за пределов республики, возить корма для норки. К примеру, только рыбы нам необходимо на год около 2 тысяч тонн, около 4 тысяч тонн мясных кормов. Все это надо не только привезти, но и сохранить в товарном виде, иначе можно погубить все производство. В зверохозяйстве есть холодильники на 500 тонн, 1100 тонн, и еще такой же мощности холодильник ныне реконструируем. Многие представляют так: привез рыбу и мясо и все это разбросал по клеткам. Однако у нас еще работает огромная кормокухня, на которой задействованы электродвигатели мощностью 30—50 киловатт каждый, они должны смолоть зерно и перемешать в корме еще до 25 разных компонентов. Кстати, за счет использования местных видов твердого топлива мы круглый год вырабатываем технологический пар. Затем подаем его в котлы под давлением, корма обеззараживаются и варятся одновременно, что позволяет обеспечить ими поголовье на территории 37 гектаров.
— Михаил Михайлович, многие успешные хозяйственники отбиваются, чтобы к ним не присоединили какое-нибудь не-благополучное производство, а вот вы настояли на включении в состав Калинковичского зверохозяйства норковой фермы, принадлежавшей светлогорским нефтяникам. Не жалеете теперь о своем решении?
— Когда-то там нефтяники построили неплохую ферму, примерно 6-я часть от основного производства – ныне там 25 тысяч норок. Потом ее «законсервировали» и начали возводить быстроокупаемые заправки – сапожник должен шить сапоги, в чем я их убеждал три года. Навстречу пошло и правительство, решением которого нам безвозмездно передали звероферму на сумму в эквиваленте 500 тысяч долларов. Мы ее модернизировали, вместо прежних 13 работников только двое и сторож могут обслужить поголовье до 30 тысяч норок.
Мы там только откармливаем зверя, после вакцинации завозим туда родившихся щенков. Каждый день автомашина завозит корма, хотя это 90 километров.
— Отечественные производители пушнины все чаще подумывают о разведении норок скандинавской породы. В Калинковичском зверохозяйстве в этом направлении уже достигнут определенный прогресс. Чем же объясняется интерес именно к этим норкам?
— Норок скандинавской породы в хозяйстве разведено уже почти 30 процентов. Они менее продуктивны, прихотливы к качеству кормов, у ветеринаров и зоотехников забот с ними больше, но на выходе все издержки перекрываются – «скандинавы» более востребованы на рынке, и цена на них на 20—30 процентов выше, чем на восточноевропейскую норку. Так, на «скандинавов» белого цвета цена бывает наполовину выше, поэтому спрос перекрывает все дополнительные расходы на содержание. Хотя в структуре других хозяйств потребительской кооперации скандинавской норки не более 2—3 процентов. Есть хозяйства, которые скандинавскую норку завезли еще до нас, но результата до сих пор нет: специалисты, зоотехники и ветврачи не могут решить многие вопросы, связанные с содержанием и кормлением данной породы, ее инфекционными заболеваниями.
В качестве эксперимента восточноевропейскую норку мы скрестили со скандинавским самцом и получили что-то среднее, кстати, также лучшее по качеству опушения, такой мех вполне может пользоваться повышенным спросом. У нас разведена такая уникальная порода, как крестовка. Мы работаем над такой пушниной, как черный хрусталь, хотя об этом направлении говорить немного преждевременно.
— Финны не завидуют, что белорусы из глубинки почти наступают на пятки?
— Хозяйства потребительской кооперации производят норки в пределах 700 тысяч штук, а финны — 2 миллиона, датчане, родоначальники пушного звероводства, производят 13 миллионов штук. Я обратил внимание на то, что они стали нам гораздо меньше продавать зверя на племя, того, какого мы хотели бы. Если оборудование, то пытаются нам навязать то, которое уже отработало свой срок. Очень сильно шагнуло на мировой рынок польское звероводство. В свое время голландцы стали поляков попросту эксплуатировать у себя на зверофермах как дешевую рабочую силу. Однако поляки молодцы — полностью смогли изучить их технологию, после чего у себя на родине стали производить лучшую норку, чем сами голландцы. Кстати, мы будем покупать не голландское оборудование для водопоения, а польское, так как оно нисколько не хуже, а однозначно дешевле. Опять же племенную скандинавскую норку будем покупать не у датчан, а у соседей, польских звероводов. Разница есть по транспортным расходам: что из Польши привезти племенного зверя или оборудование и что из далекой Дании.
— По европейским меркам Калинковичское зверохозяйство малое или большое?
— Безусловно, большое, незначительно больше нас производят норок только в Пинске, а по объемам производства мы превзошли российские хозяйства. Замечу, что до 2003 года у нас объем производства норки был не более 100 тысяч штук шкурок, но теперь довели его до 150—160 тысяч штук в год.
— Как переносит нынешнюю аномальную жару пушной зверь, как защитить норку в данной ситуации?
— Звери тяжело переносят жаркий климат, в связи с чем мы стараемся их рационально кормить и поить, дополнительно к автопоению наливаем в поилки воду из шланга, увеличили продолжительность рабочего дня звероводов. Если норка засыпает в такую жару, то от солнечного удара она уже не может оправиться и погибает. Поэтому звероводы всеми возможными способами будят зверьков, в том числе и стучат по клеткам.
— Еще один непраздный вопрос: не случится ли так, что зверохозяйства Белкоопсоюза, в частности Калинковичское, отойдут от международных аукционов в связи с тем, что они не входят в Международную ассоциацию производителей пушнины?
— Безусловно, необходимо получить соответствующие международные сертификаты, и мы в этом направлении уже работаем. Бренд пушнины из Калинковичей должен стоять в одном ряду с голландской, литовской, финской продукцией. Международный сертификат еще не получили российские зверохозяйства, так как представительная комиссия должна им выдать заключение: условия содержания, выращивания, в частности кормления, и т.д. соответствуют международным требованиям. Сертификация производства позволит нам выставлять предельные цены на продукцию, хотя аукционные цены на калинковичскую пушнину и ныне соответствуют ее высокому качеству.
