Нинель СЧАСТНАЯ: женщина-весна

Счастная сразу же поразила своим оптимизмом, детским задором и большим количеством “деталей”, из которых она состояла. Для себя я образно сравнил ее с секретером со множеством маленьких выдвижных полочек. Полочек, в которых каждая вещь на своем месте и нет ничего лишнего. Открываешь такую полочку и думаешь, что почувствуешь запах нафталина, а вместо этого чувствуешь дыхание весны. Женщина-весна по фамилии Счастная (уж не от слова ли “счастливая”?). Женщина, в которой так гармонично уживаются живой ум, мудрость и любовь... К себе, своим близким и этому замечательному миру, на который она уже 75 лет смотрит сквозь призму творчества...
Ощущение творчества
Уж не знаю, о чем мечтала маленькая девочка Нэлла, но точно не о принце на белом коне. Ее детство выпало на войну и послевоенное время — время разрухи, нищеты, голода. Время, в котором нужно было попытаться не потерять себя и услышать позывные души, которые так активно глушил разум.
— Сколько помню себя — столько рисовала, — заваривая мне крепкий чай в своей мастерской, вспоминает Нинель Ивановна. — До сих пор у моих одноклассников есть мои рисунки, которые они так бережно хранят. Помню, с подругой решили, что обязательно будем заниматься творчеством, и неважно, в какой сфере — художественной, хореографической или какой-то еще. Пришли в Дом пионеров, и в фойе я увидела работы детей. Тут же почувствовала на себе чью-то руку, а когда оглянулась — стоял мужчина, который спросил: “Сможешь так написать?” Я ответила, что запросто. Так началось мое путешествие в творчество, а первой путеводной звездой стал мой преподаватель Сергей Катков.
Сергей Петрович попросил Нэллу принести несколько своих работ. Она принесла копии со старинных гравюр, где была прорисована каждая деталь. Тогда Катков позвал своих учеников с возгласом: “Посмотрите, сколько у нее терпения!”
— Вместе с гравюрами решила принести и какой-нибудь свой рисунок, — продолжает Нинель Ивановна. — Но надо же было его еще нарисовать! Послевоенное время, кистей нет... Мигом нашла старую ручку, состригла кончик своей косы и такой самодельной кистью намалевала лунный пейзаж. Мне хотелось доказать, что я могу рисовать не хуже тех, чьи работы вывесили в фойе. Но Сергей Петрович тогда ничего не сказал по поводу этой неказистой работы. Катков же и благословил меня на художественное училище. Родители были против, но документы я занесла, и когда папа узнал, то уже ничего не сказал — молча одобрил мой выбор.
Ну, здравствуй, Питер!
Учеба в училище способствовала поступлению в Ленинградский институт живописи, скульптуры и архитектуры им.И.Репина. Из провинциального послевоенного Минска — в Ленинград, который не потерял своего аристократизма ни после революции, ни после войны...
— Когда я приехала в Ленин-град, в этом городе все мне было знакомо, — продолжает Счастная. — Дело в том, что еще в минском училище историю искусств нам преподавала выпускница Санкт-Петербургской академии художеств. В Ленинграде я почувствовала разницу с Минском: и в обучающих программах, и в уровне преподавания, и потом этот аристократический дух... Я познакомилась со Львом Гумилевым — сыном Ахматовой и Гумилева, писателями, художниками. Мы ходили друг к другу в гости и были тем самым единым организмом, который помогал развиваться и раскрываться внутренне. Кстати, этому способствовала и хрущевская “оттепель”. Ведь нам все было интересно: есть ли что-то за “Черным квадратом” Малевича или в чем секреты Рембрандта? Ответы на все эти вопросы можно было без труда получить в северной столице. Это потрясающее чувство непрекращающейся работы над собой. Конечно, я должна была сама проявлять такую активность, но и та атмосфера, тот дух свободы, безусловно, не только развивали, но, повторюсь, убеждали меня в правильности избранного творческого пути. Меня оставляли в Ленинграде, но “нордический характер” города я не выдержала — хотелось тепла. Посему и поехала в Душанбе за мужем-архитектором.
Разум и чувства
С Сергеем Неумывакиным Счастная познакомится именно в Ленинграде. Они проживут вместе десять лет, после чего у художницы будет второй брак с поэтом и писателем Сергеем Красиковым. Я не мог не удержаться от вопроса о влиянии любви на творчество и о влиянии творчества на любовь. Каково двум творческим натурам под одной крышей?
— Что касается моего первого супруга, то все было хорошо до тех пор, пока мы работали в одном проектном институте, — оживилась художница. — Но как только я “вырвалась” оттуда и стала очень быстро воплощать свои идеи на различных, говоря профессиональной лексикой, объектах — начались непонимания. Особенность профессии архитектора заключалась в том, что от идеи до воплощения могли пройти годы, а иногда десяток лет. А воплотить то, что задумал художник, гораздо проще и быстрее. Так и случилось. Обо мне стали писать, больше говорить — заметки, интервью. Супруг ушел в тень, и это оказалось для него невыносимым — лучи чужой славы обжигают, даже если в ней купается твоя супруга. Мы стали все больше отдаляться и в конце концов расстались. Я уверена, что любовь и творчество — вещи совместимые. Я иногда думала: а что если полюблю нетворческого человека? И тут же отвечала: а где тогда взять то общее, о чем говорить?.. Со вторым супругом мы понимали друг друга с полуслова. Это была такая любовь — был он, я и то самое пространство любви, которое способствовало всему, питало своей энергией и давало силы. И это чувствовали очень многие композиторы: Пономаренко, Поликарпов, братья Заволокины. Даже сейчас, когда музыканты выбирают стихи Красикова для того, чтобы положить их на музыку, они интуитивно берут те, что были посвящены мне, — исполняли эти песни Толкунова, Трошин, Лещенко и многие другие певцы.
Женский взгляд
Галерея ее образов насчитывает сотни лиц. Среди них как мужчины — известные и не очень, так и представительницы слабого пола. Правда, сама Нинель Ивановна считает, что образ женщины ей раскрыть куда проще.
 — Женщину я чувствую изнутри, — рассуждает художница. — Ведь только женщина может понять, каково это быть женщиной, супругой, матерью. Каково это — дать жизнь своему ребенку, и каково это — пережить свое дитя. Я понимаю это, как никто другой... Те или иные переживания, мысли есть у каждой женщины, и именно эти мысли, рассуждения я пытаюсь донести в своих работах, образах. Некоторые полотна — как вспышки — пишу очень быстро. А на некоторые уходят десятилетия — вечный поиск. В свои 75 я до сих пор использую в творчестве такую “лакмусовую бумажку”: для меня показатель того, что работа получилась, когда у зрителей появляется желание пройти по ту сторону картины и остаться в мире, придуманном мной.
Беседуя с этой замечательной женщиной, я вдруг понял, что она — тот самый счастливый человек. Всю свою жизнь она занимается тем, что приносит ей колоссальное удовольствие, вкладывает свою душу в то самое творчество, которое делает этот полет души легким и таким желанным. Нинель Счастная — это солнце, вокруг которого вращаются и от которого подпитываются десятки тех, кто по традиции посещает ее “культурные среды” в мастерской, и тысячи поклонников и ценителей по всему миру. Нинель Ивановна — это источник, который питает, вдохновляет как творческие личности, так и обычных людей... Вдохновляет на добрые дела, жизненно важные решения и достойные поступки.

vaitkun@ng.by