3 июля ко всем мемориалам, на плитах которых высечены имена и фамилии погибших в годы Великой Отечественной войны, принесли цветы. Букеты легли и на безымянные могилы. С момента освобождения Беларуси прошло 70 лет, а память о тех, кто отдал свою жизнь за Победу, жива. И это греет. Журналист Дмитрий Умпирович и писатель Владимир Степан в своем проекте «Хронотоп» говорят о том, что делается сейчас, а что делалось сорок лет назад, чтобы о погибших и их подвигах помнили.
— Знаешь, Дима, я родился в 1958 году — через 13 лет после Победы. Когда мне было десять, многие реальные ветераны были младше, чем я сейчас. И прошедшая война тогда казалась мне и моим сверстникам близкой. Мы играли не в казаков–разбойников, а в «наших» и «немцев», в «партизан» и «карателей». Окопы еще как следует не заросли. Мы лазили по блиндажам, разбирались в патронах и в оружии. Войну видели мои родители, два старших сына моего деда погибли на Ленинградском фронте. Один в 1942 году, другой — в 1943–м. Участниками войны были и многие преподаватели. Сквозь официальные рассказы на уроках истории иногда пробивались личные воспоминания. О том, как брали каменный мост в Польше, о том, как воет авиационная бомба. Учитель надувал щеки и начинал свистеть. Потом спохватывался и вновь становился строгим. А нам и дальше хотелось слушать про подвиги...
— Таких примеров, Владимир Александрович, у нынешней детворы уже почти нет. Кто–то, конечно, еще слушает воспоминания своих прадедов, но с каждым днем настоящих свидетелей войны, участников боевых действий, становится все меньше. Лет через 10, как это ни грустно, их не будет совсем. Будут только дети войны. И вот здесь для того, чтобы не умерла и память, чтобы нынешнее поколение продолжало чтить подвиг народа, главная роль, наверное, будет принадлежать мемориалам, музеям, кинематографу и литературе. Мемориалов вроде бы у нас достаточно. За ними ухаживают, красят, поправляют оградки, приносят на праздники цветы, официальные лица возлагают венки. Но многие ли могут рассказать о тех, кто лежит в этих братских могилах? О подвиге, которые они совершили? Вот представляете, разговорился как–то со студенткой из Витебской области. В том месте, где наши форсировали Западную Двину, есть мемориал. Там похоронены сразу восемь Героев Советского Союза. Так вот, когда она была школьницей, к этому мемориалу их возили лишь один раз. Зато в минский «МакДональдс» — четыре...
— В коридоре моей школы висел стенд. На нем на кумачовом фоне большими буквами над фотографиями белела фраза: «Они сражались за Родину». Так было везде. На заводах, в НИИ, Союзах писателей и композиторов... Вроде выглядело казенно. Но в то же время мы — молодежь — знали своих героев. Всматривались в черно–белые портреты рядовых и лейтенантов и узнавали в них завуча и учителя географии, завхоза, техничку. В общем, тех, кто рядом с нами. А еще в школах были маленькие музеи. И там мы видели живую историю. Можно было примерить боевую фуражку нашего директора, приказ о награждении орденом нашего завхоза — неприметного человека, который преимущественно ходил в сером халате. Тогда это было хорошо и правильно.
— Только, Владимир Александрович, такой музей наверняка был интересен лишь ученикам вашей школы. Соседней — уже нет. Они не знали ни вашего директора, ни героя–завхоза. Поэтому мне гораздо интереснее музей, где все эти маленькие капельки войны слиты в единый поток. При этом экспозиция, подача материала должны быть современными. Чтобы не ходил экскурсовод с указкой от одного предмета к другому, заученно комментируя факты и пересказывая историю. Пусть посетитель современного музея станет активным свидетелем тех далеких событий! Поэтому абсолютно правильным решением, вызванным временем, является открытие нового современного здания музея Великой Отечественной войны. Некоторым моим коллегам–журналистам уже повезло там побывать. Отзывы — восторженные. Уверены, он увлечет даже тех, кто никогда историей не интересовался. Одно дело, когда учитель рассказывает о войне на словах, совсем другое — когда ведет в подобный музей, везет в Хатынь, на «Линию Сталина» или в Брестскую крепость.
— Вот ты заговорил о Брестской крепости. Я был знаком с человеком, который защищал ее. Это отец моего друга — лейтенант Алесь Махнач. К сожалению, его уже нет...
— А если бы дожил, представляете, как бы он возмутился и негодовал, как рубануло бы ему по сердцу, что монумент «Мужество» в Брестской крепости попал в список самых уродливых памятников мира по версии циников из Си–эн–эн. Радует в этой истории одно: возмутились и стар и млад. А некоторые даже лишний раз перечитали историю о подвиге тех, кто крепость самоотверженно, до последней капли крови защищал. Иностранные журналисты хотели нас унизить, а, наоборот, подняли волну патриотизма. Память жива!
— А еще я застал и помню довольно–таки бравыми участников Парада Победы. А также тех партизан, которые прошли по ипподрому на партизанском параде в освобожденном Минске. И воспоминания об этих парадах были для ветеранов самыми лучшими. Они рассказывали вовсе не о буднях войны, а о празднике. Ведь это был один из самых ярких и долгожданных дней в их жизни. До мелочей перечисляли, кто в чем был одет. Вспоминали, как чистили сапоги, как брились, стриглись, пришивали пуговицы, исступленно кричали «Ура!». Жалели, что у них нет ни одной, даже маленькой фотографии об этом событии. А если видели какие–то официальные снимки, то пытались найти себя.
— Понимали бы это, Владимир Александрович, те, кто из года в год пишет о том, что парады — это пустая трата денег, лишний пафос и неудобства для жителей городов. У меня мнение противоположное. И вот почему. Мой дед — участник войны, имевший боевые ордена и медали, — смотреть парады очень любил. Последние годы жизни он уже не мог на них присутствовать. Садился перед экраном телевизора. По его глазам, по молодецки вскинутой голове я видел, что он горд. Победой. Своими сослуживцами. Страной, которая помнит об их подвиге. И я уверен, что не он один такой. Дед никогда про это не говорил вслух. Но я, наблюдая за ним, начинал гордиться Победой вместе с ним. Для меня это был и пример, и, как ни высокопарно звучит, урок любви к Родине. А еще посетить парад — это словно прийти в военный музей. Столько техники — от раритетной до самой современной — можно увидеть только там. А в первых рядах парада по–прежнему будут ветераны с поблескивающими орденами и медалями и гвоздичками в руках. Это праздник для них. И именно им все почести.
— Кстати, о почестях. В мое время многие ветераны еще даже на пенсии не были. Они работали. Им не нужны были от государства материальные блага и помощь по хозяйству. Хотя если поможет колхоз или завод — спасибо. Но не это было главное. Они хотели, чтобы о том, что они совершили, помнили. Радовались обыкновенной открытке, приглашению на посвященный им концерт художественной самодеятельности... В общем, простому вниманию от кого бы то ни было.
— Да, наверное, именно внимание — самое главное и сейчас. Помню, к моему деду из соседней школы периодически прибегала ребятня — с праздником поздравить. Цветы приносили. Открытки почтальон доставлял и с места прежней работы... Государство в честь Дня Победы или Дня Независимости поддерживало материально. Но есть у меня в памяти и другая история. Грустная. Дед умер за три недели до 65–летия освобождения Минска. В день похорон, когда мы только–только пришли с кладбища, в его квартире зазвонил телефон. Казенным голосом человек из военкомата попросил позвать деда и пояснил: Андрей Григорьевич в честь очередной годовщины удостоен юбилейной медали. Когда узнал, что того сегодня похоронили, извинился и положил трубку. Оказалось, что посмертно такую медаль ветерану и участнику войны уже не вручат.
— Но ты–то, Дима, понимаешь, что эта «неположенная» и не полученная твоим дедом медаль все равно принадлежит ему. Он ее заслужил всей своей жизнью. Жизнь–то коротка, а память, хочется верить, все равно будет вечной. И поддерживать эту память будут и Брестская крепость, и Хатынь, и маленькая безымянная могила на краю деревни у дороги. И именно они будут теми самыми хронотопами, связывающими пространство и время.
Рисунок Олега Карповича.
Советская Белоруссия №129 (24512). Пятница, 11 июля 2014 года.
