Почему убить нерожденного человека уже грех, но еще не преступление?
В небольшом райцентре на Могилевщине есть погост. И на этом погосте, помимо других крестов, стоят два — большой и маленький… С большим все ясно: жил человек, любил, творил, страдал и даже ни за что отсидел в сталинских застенках. И умер, понятное дело, досрочно, явно сократив свой век на земле подобными терниями. А вот с маленьким…
Этот мальчик почти успел появиться на свет. Он был шестым в сельской семье. Желанным, подчеркиваю, пусть и шестым по счету. Но, едва появившись на свет, не успел прожить и нескольких минут, как Бог забрал его к себе. Почему стало возможным горе родителей? Чего не сделала районная медицина для того, чтобы спасти малыша? Сегодня, по истечении более тридцати лет, я и пытаться не буду отвечать на эти вопросы. Слава Богу, что смогли спасти мать! И сегодня отец и мать, давно поставив на ноги своих кровинушек, уже терпеливо поджидают свадеб восьми внуков. А на погост, где малыш покоится рядом со своей бабушкой, вся многочисленная родня ходит не только на Пасху и Радуницу. И горюют о нем, как о человеке, который мог бы жить и творить рядом с ними. Если бы он только выжил тогда…
В контексте темы нас в этой трагической истории интересует одно, а именно: чем многодетнее, если можно так выразиться, семья, тем более неприемлем для нее даже намек на то, что от какого-то ребенка необходимо избавиться. В смысле сделать аборт, так как ртов, мол, и так уже хватает.
Особенно, мне кажется, неприятие чисто иждивенческой морали было свойственно семьям в деревнях, малых городах. И особенно, пусть простят меня современники, в те немного далекие теперь 50, 60, 70-е годы прошлого века. Вряд ли поступали они во имя демографической безопасности, возможно, и термина-то такого не знали. Просто не шли против природы, ее законов, против материнского естества, если угодно. И скромность достатка особенно не пугала, и никто, ну почти никто, не осмелился бы попрекнуть меркантильной фразой типа: «Зачем нищету-то плодите?» Да и дети в таких семьях вырастали людьми, умеющими отстаивать и проповедовать ценности, которым их научили родители. Это ведь так. И не надо брать греха на душу, утверждая, что многодетность и категоричное отрицание искусственного прерывания беременности свойственны только староверам и другим категориям сильно верующих людей. Не только. И слава Богу. Жаль, что эти традиции продолжаются теперь лишь в определенных регионах Беларуси да в отдельных семьях. Как жаль и то, что убить, другого слова и не подберу, нерожденного ребенка, то есть сделать аборт, многие считают грехом, но, по-моему, никто – преступлением. Почему?
Из города Волопаевска Свердловской области до меня дошла одна удивительная весть. Оказывается, местная православная церковь задумала очень благородное и очень богоугодное дело. Не только задумала, но уже активно воплощает его в жизнь. Именно, понимаете, в жизнь, точнее не скажешь! Из скромных доходов прихода там платят по 1000 российских рублей женщинам, которые отказались от аборта. В месяц! Причем выплачивают эти деньги до рождения спасенного ребенка, а затем еще год – после рождения. Уже израсходовано из церковной казны на эти цели 600 000 рублей. Не торопись с выводами, неисправимый скептик: вспомоществование назначают не только своим прихожанкам и даже не обязательно верующим женщинам вообще — атеисткам также платят за неубиенные души.
Вот ведь какая арифметика! Не припомню, а может, просто не знаю подобных примеров в нашей стране и, если они есть, рад буду продолжить разговор на деликатную и весьма государственную тему, коль уж скоро мы всерьез и надолго взялись решать демографическую проблему. А желающим у нас, и не только в церкви, перенять волопаевский опыт спешу сообщить, что, конечно, не лично тамошний отец Моисей определяет кандидатуры на церковные стимулы жизни. Боже упаси! У церкви налажены связи с женскими консультациями, откуда поступает (конфиденциально, конечно) информация на заданную тему. Тем более медучреждения заинтересованы в сокращении статистики абортов и улучшении демографической ситуации в регионе (Россия вслед за Беларусью тоже принялась решать эту проблему на государственном уровне). Правда, даже в Волопаевске одна церковь всем «отказницам» помочь не может, а потому прежде всего учитывает их социальное положение, то есть степень нуждаемости.
Какова логика беспрецедентного решения церкви? Все очень просто. Вскоре после зачатия вместе с образованием тела зарождается и душа будущего человека. Об этом и говорят здесь засомневавшимся вдруг мамам. А душу губить, да еще родную, — грех наивеличайший!..
Вот такие простые правила жизни. Важно, чтобы им учили всех сызмальства. Учили не только будущих мам. И не только на заданную сегодняшним разговором тему.
Жить вообще стоит исключительно по совести. Вот вчера Москва да и все мы простились с величайшим, на мой взгляд, кладезем совести – народным артистом Михаилом Ульяновым. Не буду говорить много – вспомните его последний фильм «Ворошиловский стрелок». В нем Ульянов играл себя. За что мстит Михаил Ульянов? За то, что трое подонков — сынков богатых родителей изнасиловали «его» малолетнюю внучку. Ведь что он говорит участковому милиционеру, когда тот пожурил его за самосуд при полной коррупционности правоохранительных органов и забрал оружие справедливой мести? Потерявший веру в справедливость человек спрашивает: «Как жить, Алеша?..»
Есть на эту тему одна удивительная песня, которую гениально исполнял безвременно ушедший российский самородок Геннадий Заволокин (передача «Играй, гармонь!» и сейчас для меня одна из лучших!). В этой песне важнее слова. Человек (как и герой М.Ульянова) искал ответа на главный вопрос жизни: «Как жить?». Встретился он по совету добрых людей со старцем Амвросием и поделился своими сомнениями. «А старец Амвросий отвечал на расспросы: «Жить — не тужить, никому не угождать, никому не досаждать, и всем – мое почтение».
Может, в целом и небесспорно, но по сути, в частности, верно: попробуй проживи так, чтоб не досаждать ничьей жизни...
