Ничто не ценится так дорого, как информация

На этот раз у меня получатся, скорее, не ворчания, а стенания, вопль души. И есть от чего. Ибо нанесен большой урон. Не столько мне лично (хотя осуществлялась идея моя), сколько гуманитарной науке, обществу. Загублено дело,

над которым большой коллектив работал (за государственные деньги) лет этак пятнадцать. Урон бессмысленный и поэтому особенно тяжелый.

...В тот апрельский день ничего не предвещало стрессовой ситуации. Скорее, наоборот. По дороге в Институт литературы имени Янки Купалы Национальной академии наук Беларуси, где я проработал лет тридцать и остался на общественных началах членом ученого совета по защите диссертаций, встретил в вестибюле председателя президиума НАНБ Михаила Мясниковича. Приостановив меня, он сообщил, что читает мои «Ворчания» — скажите, разве это не приятно? Защита диссертации молодого ученого Татьяны Вабищевич на тему «Максим Богданович и становление национальной поэтической традиции» тоже прошла отлично. В прекрасном расположении духа выхожу в коридор, обмениваюсь мнениями с коллегами. Как вдруг ко мне подходит доктор наук Степан Лавшук и сообщает:

— Адам Восiпавiч, вось вы ўсмiхаецеся тут, а не ведаеце, што ў нас на сметнiк выкiнулi ваша любiмае чада — картатэку, на падставе якой быў створаны шасцiтомны бiябiблiяграфiчны даведнiк «Беларускiя пiсьменнiкi».

— Як?! Няўжо? Людзi дзеля гэтай картатэкi ездзiлi працаваць з перыядычнымi выданнямi i зборнiкамi, адсутнымi ў Мiнску, у сховiшчы Масквы i Ленiнграда, Вiльнюса i Кiева, Львова i Варшавы. Распiсвалi (уручную, бо камп’ютэраў тады ў нас не было) не толькi мастацкiя творы i артыкулы пра пiсьменнiкаў, але i ўвесь змест. Планавалi ў будучынi такi ж шматтомны даведнiк па мастацтву, урэшце, «Беларускi бiяграфiчны слоўнiк». Такiя выданнi ёсць ва ўсiх суседнiх краiнах. А цяпер нават дапоўненых «Беларускiх пiсьменнiкаў» не падрыхтуеш — першы ж абрываўся, па сутнасцi, на 1985 годзе... А можа, вы жартуеце, Сцяпан Сцяпанавiч? Спытаюся ў дырэктара iнстытута, во якраз падыходзiць... Валерый Аляксандравiч, гэта праўда, што вы далi каманду картатэку выкiнуць?

Валерий Максимович явно смущен, но бодрится:

— Праўда. А што было рабiць? Нас ушчыльняюць.

— Але ж драўляныя каркасы ад картатэкi засталiся, бо на iх iнвентарныя нумары стаяць. Так што нiякай эканомii плошчы не атрымалася.

— Апрача таго, на планёрцы мне сказалi, што картатэка ўжо выкарыстана ў друкаваным выданнi.

— Сказалi тыя, хто не працаваў над картатэкай, не ведае, што там было. Так, выкарыстана, але толькi на дзве трэцi. Нават сябе «ранняга» вы, Валерый Аляксандравiч, выкiнулi... Ведаючы ўсю яе каштоўнасць, на рэтраспектыўную картатэку, адзiную ў Беларусi, у свой час прэтэндавалi Нацыянальная бiблiятэка, акадэмiчны аддзел iнфармацыi па грамадскiх навуках, Кнiжная палата, цэнтр iмя Скарыны, урэшце. Але ваш папярэднiк, акадэмiк Вiктар Антонавiч Каваленка, заўзята ўпiраўся: гэта рабiлi нашы супрацоўнiкi, гэта нам спатрэбiцца для перавыданняў, каб паказаць уклад новых пiсьменнiцкiх пакаленняў, i, мусiць, тады меў рацыю. Бо не ведаў, чым усё скончыцца. Нанесена вялiзная шкода.

— Картатэкай нiхто не карыстаўся, — так сказалi на планёрцы.

— А ведаеце чаму? Таму што не было каму назiраць за наведвальнiкамi. Здаралiся такiя выпадкi: знiкалi цэлыя «блокi» з картачкамi, прысвечанымi асобным аўтарам, перакачоўвалi ў сумачкi наведвальнiц, — i тады Вiктар Каваленка даў каманду часова да картатэкi нiкога збоку не дапускаць. Гэтае «часова» доўжылася гадоў з дзесяць. Цяпер без вялiкiх затрат грошай i часу перавыданне слоўнiка немагчыма. А ён жа патрэбны самым розным чытачам — ад вучоных да школьнiкаў–краязнаўцаў. Бо карыстанне iм скарачае пошукi матэрыялаў амаль напалову... У такiх выпадках трэба сем разоў адмераць, а адзiн адрэзаць.

И здесь меня поддержали стоящие рядом ведущие сотрудники института доктора наук Василь Журавлев, Михась Мушинский, позже к ним присоединился такой знаток источниковедения, как Геннадий Киселев: нельзя было выбрасывать, следовало хотя бы сначала посоветоваться. Вот и в Белорусском государственном педагогическом университете, куда, ходит молва, переведут Институт литературы и куда перенесли такую же, но только более позднюю базу данных из бывшего Национального центра имени Скорины, подобную картотеку встретили бы на ура на филологическом факультете, систематически пополняли бы ее новыми сведениями.

Кстати, при передаче информации педуниверситету тоже не обошлось без потерь. Куда–то почти полностью исчезла по вине бывшего руководства центра база данных на электронных носителях со своей системой поиска, разработанной с помощью ЮНЕСКО. И все–таки, в отличие от Института литературы, педуниверситетом были перевезены в новые (правда, разные, что усложняет работу) помещения довольно объемная «докомпьютерная» картотека по культуре и аналогичная система папок с текстами–вырезками из белорусских и иностранных газет, журналов и сборников.

И вот произошла такая огромная и, самое главное, невосполнимая потеря ретроспективной библиографии по гуманитарным наукам, которой сегодня в Беларуси никто не занимается (обзвонил многих, чтобы услышать от кого–либо опровержение). Текущей — занимаются: книжной — Национальная библиотека, по периодике — Книжная палата. Бережно там сохраняют и картотеки информации на бумажных носителях — к примеру, они встречают посетителя сразу у входа в национальный «алмаз». Но чтобы кто–то занялся систематическим пополнением ретроспективной информации по гуманитарным и, шире, общественным наукам — такого у нас пока нет. То средств маловато, то кадров, то техники, то желания, то указания свыше. А как же тогда, напрашивается вопрос, целеустремленно и комплексно вести воспитательную, образовательную, культурологическую работу?!

Кстати, о средствах и целеустремленности. Не так давно, будучи в Москве, я напомнил нашему дипломату и поэту Ивану Корендо о том, что когда–то, на заре формирования картотечной библиографии (предполагалось, что она будет доступной и полезной также для СМИ), мы начинали это дело одновременно с москвичами, с той разницей, что у нас было около 20 сотрудников, а у них — около ста. Я, естественно, поинтересовался, существует ли эта служба и помогает ли, скажем, посольствам.

— Существует! — ответил собеседник. — Захочешь узнать, что и где напечатано в сегодняшних российских утренних газетах о Белоруссии, — делай запрос. Сначала пришлют библиографию, а затем, по выбору, и тексты. Но деньги запросят солидные... А знаете, сколько операторов там работает с сайтами периодических изданий, чтобы собрать информацию? Четыре тысячи! Но зато быстро и полно.

И тут читатель может мне возразить: если потеря невосполнима, зачем же ворчать, бередить себе и другим душу?! В ответ приведу два контраргумента.

Первый. Пишу о потере в назидание другим. К сожалению, произошедшее — случай не единичный. Вот и получается: мы скрупулезно ведем учет наших ценностей, находящихся за границей (и, порой, успешно, как в случае с виртуальным архивом Радзивиллов), и плохо сохраняем то, чем владеем.

Второй. Так кто же заполнит большую и важную гуманитарную лакуну в «Электронной Беларуси», кому передать те фрагменты прежних баз данных, которые сохранились, но нынче не используются и не пополняются? Когда писались эти строки, позвонили из Центра национальных культур с предложением разместить на своем сайте информацию о национальностях, проживающих в Беларуси, и о белорусской диаспоре за рубежом. Сразу же договорились о встрече и о передаче материалов. Но ведь названные ручьи — только части куда более обширного гуманитарного течения. Кто возьмется за него? Может, Объединенный институт проблем информатики НАН Беларуси, где есть структура, раньше занимавшаяся библиографией?! Или Национальная библиотека? Или Книжная палата?