Пекин (как и Китай) вообще учит неожиданным вещам. Неожиданно–радостным, я бы сказала. Распознаю приход весны по запаху. Конечно, ничего особенного: все мы так делаем. Только запахи пекинской и минской весны разные очень. Здесь весенний дождь пахнет песком и пылью. Выхожу из дому, смотрю на падающие капли и думаю, что эта вода, смешанная с песками близкой Гоби, — родная мне. Уже.Я люблю Пекин хотя бы потому, что город, в котором живешь, нужно любить. Обязательно. Он раздражает своими несовершенством, суетой, шумом, гамом, заволакивающей все небо пылью, толпами людей на улицах. Но только стоит уехать — начинаю скучать. Это как семейная жизнь: случается ведь, что живущий рядом человек раздражает, злит, нервирует, но стоит расстаться на пару дней, понимаешь: без него — все не так. Плюсов–то в совместной жизни больше. Так и с Пекином: позитива все–таки больше.
Мне нравится, что в магазине, в который я постоянно хожу, меня знают, улыбаются и всегда донесут пакеты до машины. Без всяких чаевых, между прочим. Мне нравится, что парень, у которого я покупаю карточки для междугородных телефонных разговоров, выучил несколько фраз по–английски — специально, чтобы поболтать со мной. Ну не только со мной, конечно, иностранцев здесь немало. Но мне почему–то приятно думать, что он сделал это усилие и ради меня тоже. Мне нравится, что, когда я выезжаю за ворота нашего жилого комплекса, охранник, прежде чем открыть ворота и взять парковочную карточку, отдает мне честь. Когда я приезжаю, он делает то же самое. И улыбается.
Вообще мне здесь все улыбаются. Всклокоченные водители грузовиков, протискивающиеся в центр Пекина из пригородов, сворачивают шеи, заглядывая мне в салон. «Ба! — наверное, думают они. — Гляньте–ка на эту неведому зверюшку: блондинка за рулем! Она что, еще и ездить умеет?» Их любопытство и забавно, и не задевает: удивляются они искренне и немного по–детски. Мы улыбаемся друг другу и даже иногда машем рукой, разъезжаясь. В Минске если я и вызываю эмоции у печально–сосредоточенных водителей–мужчин, то улыбкой они не сопровождаются. Практически никогда.
Меня раздражают пекинские водители, не соблюдающие элементарных правил движения, петляющие, как зайцы, между полосами, норовящие постоянно задеть, — от них все время приходится увиливать. Они уже почти научили меня телепатии. А что еще остается, если никому и в голову не приходит сигнализировать о повороте? Смотрю на них и думаю: «Мама дорогая, я же телепат, блин! Мысли читать умею! Вот видишь, как этот на черной машине завертел задом? Сейчас точно начнет перестраиваться. Скорее всего, в мой ряд — по колесам видно. Пустить не пустить?»
Мне нравится, что в любом магазине ко мне относятся внимательно и встречают радостно. Меня раздражает, когда продавцы хватают за руки, когда мальчики, торгующие обувным кремом, плюхают черную или коричневую массу на мои синие туфли и искренне не понимают, почему это меня возмущает. Они всего лишь хотят показать, как здорово будет сверкать обувь после чистки!
Меня раздражает, что в Китае все говорят очень громко — даже в музеях, театрах и концертных залах. Правда, еще больше раздражает, что я и сама переняла эту привычку. В Минске подруги периодически уточняют: «У нас кто–то плохо слышит?» Да нет, это у нас просто кто–то громко говорит.
Города — как люди: очень часто причины, по которым мы любим или не любим места нашего обитания и людей, с которыми там живем, одинаковы. При этом и в том и в другом случае всегда есть выбор: где и с кем жить. Я не люблю слово «навсегда». Я не верю в вечную жизнь и любовь до гроба. Но я верю в то, что мы сами определяем свою жизнь и судьбу: где, как, сколько и с кем жить. Тут главное — найти гармонию. С собой и местом обитания. А то, что, когда живешь в Пекине, не хватает минских просторов, а в Минске недостает пекинской скученности, — так это нормально. Нам ведь всегда по–хорошему мало. Потому и живу на два города. Тут важнее, чтобы с одним мужчиной: настоящие эмоции не терпят раздвоения.
Фото РЕЙТЕР.
