В итоге впоследствии мы могли реально опереться лишь на опыт СССР и сделали это. Во-первых, потому, что все мы “родом из детства” — это наша страна, наша история, то, что нам близко и по-человечески, и в социальном, мировоззренческом плане. Во-вторых, именно в советский период были созданы многие атрибуты реальной белорусской государственности: от Академии наук, культурной платформы до экономики, формирования национальной элиты, армии. В-третьих, нам было понятно, каким должно быть и наше собственное государство: сильным, уверенным в себе, независимым реально, а не на словах. К этому надо добавить, что белорусская государственность исторически формировалась в условиях восточнославянского цивилизационного процесса. Современное “конституционное” двуязычие — белорусского и русского языков — замечательный пример развития именно этого компонента нашей истории.
Небольшое отступление философско-исторического характера, связанное с поиском ответа на вопрос, насколько закономерен именно такой процесс развития белорусской государственности. Ответить на него нельзя без понимания глубокой связи между развитием тех или иных государственных форм и коллективной ментальностью нации. Под последней необходимо понимать ту или иную картину мира, особенности мышления, ограниченные национальными, этносоциальными рамками. Речь идет о национальных традициях, национальном духе, национальной культуре. Причем было бы ошибкой полагать, что коллективная ментальность отражается, воплощается в культурной традиции исключительно в позитивном духе, только в жизнеутверждающем аспекте. Перечитайте исторические романы Владимира Короткевича: дух нации пробивается к самоутверждению через тернии самокритики, безжалостное вскрытие гнойников, разного рода негативизм (чего стоит описание национальной “элиты” в “Дикой охоте короля Стаха”).
Коллективная ментальность — в определенном смысле тайна. Но это национальная тайна, национальное достояние и воплощение. Англичанин Томас Карлейль, размышляя об этом феномене, привел историю с башмаками известного писателя, лингвиста С. Джонсона. Он был беден и, будучи студентом Оксфорда, ходил в прохудившихся башмаках. Сочувствующие ему сокурсники купили и поставили под дверь хорошие башмаки. А он, найдя их утром, выбросил в окно. И “моралите” по этому поводу Томаса Карлейля: “Будем стоять на собственном основании, чего бы это нам ни стоило. Будем ходить в таких башмаках, какие мы можем добыть себе, в мороз и по грязи, но только открыто, не стыдясь; будем опираться на реальность и на сущность, которые открывает нам природа, а не на видимость, не на то, что она открывает другим”. Замечательные, глубоко современные слова: все попытки искусственно навязать нации не свойственные ей образования рано или поздно отторгаются как инородные слова. То есть наша государственность есть “калька” нас самих, наших традиций, нашей ментальности.
Среди важнейших особенностей современной практики белорусского государственного строительства — ее управляемый характер. Мы не можем вспомнить ни одного факта, когда ситуация приобретала бы неуправляемый, хаотический характер, когда “точки бифуркации” преобладали бы над строгим контролем и целенаправленными действиями. Это отсутствие “кровавых бань”, через которые проходило бы белорусское общество. Вспомним тезис о связи между коллективной ментальностью и практикой государственного строительства: здесь налицо проявление этой максимы в чистом виде. Это попытка выстроить максимально неконфликтную схему развития событий, бесконфликтную в смысле сбережения людей, их чувств, “мягкое” реформирование. Это недопущение скатывания общества к жестким мерам вроде “шоковой терапии”, ваучеризации или политическому беспределу, заканчивающемуся “майданным” развитием событий. Да, не все получалось, спору нет, но и сделано немало.
Понятия “суверенитет”, “независимость” приобрели сегодня новые краски, новое содержание, причем не в локальном, а геополитическом смысле. Попытки выстроить глобальный мир на основе общих интересов и ценностей как минимум отодвигаются на более длительную перспективу. Разговор же идет в основном об укреплении национального суверенитета и поддержке национальных традиций. В Польше, Англии, Соединенных Штатах — список велик — национальные элиты утверждают важность прагматических, национально ориентированных задач и интересов, основанных на укреплении суверенитета, государственных институтов. Лишь один известный пример: голландский премьер-министр решился на жесткий конфликт с Турцией, защищая приоритеты именно голландской государственности. И избиратели поддержали его во время парламентских выборов.
Особенно остро вопросы укрепления национального суверенитета стоят в тех странах, которые “молоды” в формальном смысле и где относительно недавно было заявлено о независимости. Наш Президент фактически во всех своих выступлениях подчеркивает базисную мысль: вне национальности, национальной государственности, развития государственных институтов наше развитие как минимум затруднено, проблематично. И это фундаментальная констатация, высказанная многими теоретиками и практиками государственного строительства. Индийский мыслитель Р. Тагор так выразил эту мысль: “Пришло время вскрыть сокровищницу наших народов и пустить ее богатства в оборот жизни. Пусть они помогут нам создать наше собственное будущее, ибо хватит нам собирать обноски у других народов”. А философ В. Розанов по этому поводу замечал, что вне контекста национальной государственности жизнь страны бесперспективна, так как “национальность для каждой нации есть рок ее, судьба ее, может быть, и черная. Судьба в ее силе. “От судьбы не уйдешь” и от “оков народа” тоже не уйдешь”.
“Оковы народа” — фраза, хотя и имеющая негативный стилистический окрас, суть процессов передает точно. Ее смысл заключается в выявлении и реализации тех сущностных сил, которые присущи именно нам, именно нашему народу. Если на референдуме высказана, например, позиция людей по поводу применения смертной казни в стране, то решить судьбу этого вердикта может только референдум. “Оковы народа” означают, что любой лидер, любые элиты могут принять принципиальные решения исключительно на основе понимания людьми национальных перспектив развития. И если, скажем, большинство населения поддерживает в принципиальном плане реформаторский документ, то так тому и быть. “Оковы народа” — это формула, в которой отражен и волевой, организационный, направляющий элемент, на то они и оковы. Сам по себе прекраснодушный призыв к реализации самых замечательных идей мало что даст вне контекста сильной государственной власти и решительных действий тех людей, которые эту власть олицетворяют. Общество не просто ждет заявлений о важности сильной государственной власти. Оно полагает, что только на пути реализации конституционных, демократических прерогатив государства возможно реальное движение вперед.
