Шел 1981 год. В очередной наш приезд Ленинград встретил «Верасов» «лондонским туманом», величием дворцов, набережных и разводных мостов, а также совершенно неожиданным гостиничным сервисом. Мы приехали поздно вечером, и не успел я улечься в кровать в одноместном номере, как раздался телефонный звонок.
— Девушку на ночь не желаете? — спросил в трубке мужской голос.
— Какую девушку? — не сразу понял я.
— Какую хотите.
— А сколько стоит? — полюбопытствовал я, сообразив, о чем речь.
— 50 рублей за ночь.
— Спасибо, не надо, — я положил трубку и задумался.
«Наверное, студентки «подрабатывают», чтобы свести концы с концами. Хотя 50 рублей — это же половина месячной зарплаты молодого инженера!» И тут мне вспомнилась племянница моей одноклассницы — Татьяна, которая училась в одном из питерских вузов. Ее итальянские сапоги прохудились, денег на новые не было. Она так и ходила с мокрыми ногами по питерским мостовым, но ничуть этого не стеснялась.
Неожиданно вновь зазвонил телефон, и тот же настойчивый голос спросил:
— Вы не передумали?
— Нет, не передумал, — ответил я. — Не звоните больше.
В СССР, где «секса не было», но население почему–то увеличивалось, такое я слышал впервые. Даже в Москве сутенеры так не наглели.
Парадокс, но много позже, в бандитские 90–е, когда я создал первый в Минске ночной суперклуб «Парадиз» в кинотеатре «Москва» и по ночам сам проводил там на дискотеке популярные шоу–программы, ко мне однажды подошли «авторитеты» и почему–то предложили «взять под крыло» всех «ночных бабочек» проспекта Машерова. «Поблагодарив за доверие», я твердо ответил «нет», заявив, что зарабатываю на жизнь другим способом. «На нет и суда нет», — сказали они и оставили меня в покое.
...Звонки в тот вечер в гостиничном номере все–таки прекратились. На завтра были запланированы концерты, надо было хорошо выспаться.
Первый концерт проходил, насколько помню, в зале Ленинградского мюзик–холла. Огромные гримерки, старинная архитектура, богатое внутреннее убранство — все внушало благоговение. Перед концертом ко мне подошел наш и в прошлом «песняровский» скрипач Чеслав–Виктор Поплавский и сказал: «Пойдем, я попрошу Ядю, чтобы она пришила мне пуговицу на рубашке». Ядвига Поплавская, родная сестра Чеслава, конечно, ему не отказала бы. Разумеется, Чеслав и сам мог бы это сделать, но женская забота всегда приятнее.
Итак, заходим мы в гримерку, а там никого. И тут на столе у Ядвиги Чесик видит мороженое в вафельном стаканчике. Облизнувшись, как кот на сметану, и будучи уверенным, что сестра брата всегда простит, он без спроса его съел.
Мы отправились на сцену, стали подключать свои инструменты. Настроившись, вновь зашли к Яде все с той же злополучной рубашкой. И тут началось дежа–вю, как с неразменным пятаком из повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу»: в гримерке по–прежнему никого не было, а на столе, как ни в чем не бывало, стояло мороженое в вафельном стаканчике.
— Что за чушь, — сказал я, — ты же его один раз уже съел!
— Действительно, — растерянно подтвердил Чесик, подозрительно поглядывая на мороженое. — А, впрочем, где одно, там и второе, — сказал он и на моих глазах слопал и второй стаканчик.
Мы вновь отправились на сцену разыгрываться. Но тут события приняли неожиданный оборот. На сцене появилась наша новая вокалистка, молодая ясноглазая красавица с Полесья — Надя Дейнеко. С порога она вдруг громко заявила: «Вы здесь все негодяи и мерзавцы!»
— Что случилось, Надя? В чем дело? — недоумевал весь ансамбль.
— Вы съели мое мороженое!
Все переглянулись, а Чесик втянул голову в плечи и стал оправдываться, мол, думал, что это мороженое Яди.
Кто–то предложил скинуться и купить Наде несколько порций, чтобы она успокоилась. Скинулись, но, как всегда, перегнули: купили целый поднос. Но Надя не успокоилась. Наоборот, у нее случилась истерика: увидев поднос, она почему–то решила, что мы подтруниваем над ней. «Ах, вы еще и издеваетесь!» — крикнула она и в слезах бросилась к выходу.
Здесь уже не на шутку испугался руководитель ансамбля Василий Раинчик.
— Чесик, догони ее, — попросил он, — как бы она не наделала глупостей.
Тем не менее концерт нужно было начинать. И мы начали его без двух артистов. Минут через 15 — 20 — вздох облегчения: на сцене появились довольный Чесик и поникшая Надя. Оба мокрые от дождя.
— Где ты ее нашел? — спросил я.
— На мосту, снял с перил, собиралась броситься в воду.
— Свят, свят, свят...
Я так до сих пор и не знаю, шутил Чесик или нет.
Странно как–то мы уезжали в тот раз из Ленинграда. Шли друг за другом по перрону железнодорожного вокзала, неся в руках чемоданы и инструменты. Возглавлял шествие коллектива наш художник по свету Андрей Гаврилович. Он командовал: «Не перепутайте, 7–й вагон, будьте внимательны!»
Мы и были внимательны, сели в 7–й вагон и поехали в Москву. Через некоторое время выяснилось, что среди нас нет самого Андрея Гавриловича. Он, оказывается, тоже сел в 7–й и на свое место, но только в поезд, который шел в Таллин. В довершение ко всему Василий Раинчик забыл в гостиничном номере под кроватью синтезатор. Инструмент потом нашли и отправили в Москву.
На гастролях большого коллектива запросто можно кого–нибудь или что–нибудь потерять. Кто–то может сорваться из–за любой мелочи — нервы у всех на пределе. Артистическая ревность и амбиции дают о себе знать. Но все равно тот, кто полюбил сцену, полюбил ее навсегда, и никакие казусы на гастролях этой любви не омрачат.
P.S. Две прекрасные молодые девушки–вокалистки из белорусской глубинки Света Скачко и Надя Дейнеко сменили в «Верасах» ушедших в декретный отпуск Люцину Шеметкову и Надю Микулич. Вместе с Ядвигой Поплавской они поспособствовали дальнейшему росту популярности «Верасов» и победе в конкурсе «Песня–80». Их чистые натуры так и не смогли свыкнуться с нравами столичной Белгосфилармонии.
Света и Надя, не знаю, где вы сейчас, но искренне рад был бы увидеть на моем концерте, который планируется в Минске 7 июня 2011 года.
(Продолжение следует.)
