Неугасимая звезда поэта

110 лет тому, 9 декабря 1891 года, в Минске на улице Александровской в доме близ Свислочи в семье Адама и Марии Богдановичей родился сын Максим. Вряд ли полагали родители, что спустя годы ему суждено будет стать классиком белорусской литературы, выразителем национального духа, равным разве что гениям Купалы и Коласа.

Недолго жила семья Богдановичей в том доме, где сейчас музей Максима, на той улице, которая носит его имя. Через каких-то полгода Богдановичи уже были в Гродно. И, наверное, всю свою пусть немыслимо короткую, но удивительно яркую жизнь Максим и прожил бы в Беларуси, на родной земле, если бы не смерть матери. Мария Афанасьевна умерла, когда мальчику было всего 5 лет, и после этого Адам Егорович уехал в Россию. Был 1896 год.

Детство и юность Максим провел на Волге. Учился в гимназиях Новгорода и Ярославля, в Демидовском юридическом лицее. Вот и думаешь: как смог он, проживший большую часть из отпущенных судьбою 26 лет вне родной стихии, стать в нашей литературе первым из первых? И как получилось, что Богданович, с детства лишенный волею судьбы "уласна беларускiх уражання›", воспитанный хотя и в интеллигентской среде, но которая, по утверждению М.Стрельцова, "не надта шанавала нацыянальны элемент у выхаваннi i побыце", стал классиком из классиков и вошел, по высказыванию английской переводчицы Веры Рич "у пантэон вялiкiх паэта› свету, як ро›ны сярод ро›ных".

Такова одна из загадок Максима Богдановича. И, может быть, самая главная, без разгадки которой наше представление о его гении будет неполным. И хотя об этом написано множество исследований и существует множество версий "разгадкi", вряд ли какая-нибудь из них может дать исчерпывающий ответ, кроме, видимо, одного: гении народам даются свыше в определенный период их истории, для выполнения определенной миссии.

А литератор и критик Михась Стрельцов в своей повести "Загадка Богдановича" напомнил всем нам, что известно немало случаев, "калi асоба, узрошчаная духам аднаго народа, яго побытам, паветрам яго зямлi, яго песнямi, прылучаецца да духо›нага жыцця iншых народа› i часам займае › iм адно з самых выдатных месца›". (Кроме Богдановича, наиболее близкий и понятный нам пример - гений Адама Мицкевича.)

Максим Богданович возрос в русской среде. Обогатился ее культурой. Но душою, на генетическом уровне, всегда чувствовал свое единство со своим народом. Его белорусское слово зазвучало в то время, когда в Белоруссии немногие осмеливались писать по-белорусски. А в Минске, например, как вспоминал отец поэта: "на ня›дзячнай нiве пiсання верша› па-беларуску" разве что "спрабава› свае сiлы адзiн толькi Янка Лучына".

Само время, необходимость национального возрождения потребовали от Богдановича как поэта, публициста, критика, мыслителя быть истинно белорусским во всем. И нельзя не согласиться со Стрельцовым, что именно время возвращает родине сыновей.

Уверен, о судьбе поэта знают все читатели - еще со школьной скамьи. Напомню только, что возвратился он на родину уже известным поэтом. А впервые вышел к читателю в 16 лет. Тогда, в 1907 году, виленская газета "Наша нiва" опубликовала его первый рассказ "Музыка". При жизни же Максим Богданович издал один-единственный сборник "Вянок" - в 1913 году в Вильно.

И тогда, и сейчас, когда все созданное поэтом звучит во весь голос, остается, по определению того же М.Стрельцова, очевидным: "адметнасць якраз i была за›с„ды › тым, што „н як бы iшо› да нацыянальнага ад агульналюдскага, а не наадварот". Поэтому символично и закономерно - многое, что связано с белорусским национальным духом, белорусской литературой вчера, сегодня, завтра, берет начало от Максима Богдановича. Он поистине народный.